Воевода Дмитрий поведет свои сотни в бой!

И тогда уже ничего не важно. Они точно возьмут верх! Нужно выжить несколько менут, выстоять.

Делагарди махнул своим ближним телохранителям, приказал готовиться отражать удар легкой конницы. Люди опытные и так все понимали. Они вскидывали аркебузы, занимали позиции, припадали на колени, целились. Наготове у них были палаши и шпаги. В этих бойцах он был уверен. Каждый из них стоил по меньшей мере троих, а то и пятерых. В бою он мог послать этих двенадцать человек куда угодно и мог рассчитывать на то, что они выполнят приказ.

Да и мушкетеры, что отступали за его спиной, скорее всего, решат: конница идет по их души, прикроют огнем, не бросят своего генерала. Побегут только в крайнем случае, если ударят на них и крепко. Здесь уже — воинская удача, либо ты, либо тебя.

Только бы устоять!

Мы понеслись вперед.

Я вел людей вперед. Маневр был действительно сложный. Нужно обогнуть острог как можно ближе к его краю справа. Просочиться между ним и отходящей германской разбитой, но еще держащей строй пехотой. Той самой наемной ротой, которая почти вся полегла здесь, пытаясь захватить укрепления.

Пройти между ними и самой мясорубкой внутри.

Ударить по первому рубежу укрепления.

Там на валу ждал какой-то благородный господин. Предводитель этого воинства, его части, точно один из таких, генералов, полковников. А возможно, если повезет, то сам Якоб Понтус — швед с французскими корнями, известный полководец. Такой трофей упускать нельзя, да и то, что он делает чертовски опасно.

Это может спровоцировать московскую рать для атаки.

Кто разберет этого труса Шуйского. Что он решит делать.

Но там за острогом еще стояли мушкетеры. Те, что уже начали отступление, не хотели вступать врукопашную, но завидь они мою конницу — мы попадем под ее огонь. Вот и нужно как-то так сманеврировать между молотом и наковальней.

И шведам дать по зубам, чтобы не положили нас, лезущих на валы. И взять эти самые укрепления.

Пара вестовых тут же помчались к отряду конных аркебузиров, перезаряжающихся и готовящихся к новой атаке и стрельбе, а также к бронной коннице, чтобы те в случае чего все же ударили. Пикинеры достаточно ослабли. И если нужно — то лучше бить.

Я же вел порядка полутора сотен колонной вперед, огибая укрепления.

Время шло на секунды.

Расстояние тут было весьма маленькое, рукой подать. Развернуться негде, теснота. Может, было бы выгоднее орудовать пешими, но скорость подхода тоже важна. Генерал мог попытаться удрать. В целом — видя, что к нему несутся всадники, это был вполне отличный план.

Но он стоял и размахивал знаменем, вокруг него формировался небольшой отряд. Чуть больше десяти человек. Телохранители. Элита. Будет непросто.

Кони выбивали копытами дробь.

Слева творился настоящий хаос. Русские теснили сборную солянку наемников. Все же, потеряв строй и его преимущества, все эти немцы столкнулись с присущей моим соотечественникам яростью. Да и числом мы превосходили их на этом участке.

Пикинеры, завидев нас, дрогнули.

Еще бы. С одной стороны, порядка двух сотен бронных всадников нависает и готовится проломить их строй. Да, пока не атакует, но вот-вот. Всем видом — обозначает намерение сделать это. Ну а мы заходили на них для удара.

Они ускорили отход.

Формация их, и без того шаткая, дрогнула. Еще не распалась, но уже превращалась во что-то бесформенное и слабо защищенное. Каждый германец понимал, брось он пику, побеги и тогда точно русские одоспешенные бойцы втопчут их в грязь. И останутся косточки немецкие омываться дождями на просторах бескрайней, бездонной Руси.

Однако паника нарастала все больше.

Также отступающие мушкетеры спешно начали разворачиваться. Готовится бить по нам как можно кучнее. Время шло на секунды. Фланг левой обороны острога уже вот-вот.

Метров десять и вал, на котором замер генерал наемников и его ближняя охрана.

— Сотня на мушкетеров, остальные за мной! — Заорал я.

Глупо было не ударить по стрелкам, потому что поверни бы мы все к острогу, обложи его всей силой — то фланг бы подвергся нещадному обстрелу с их стороны. Нужно компенсировать, связать боем.

Колонна резко стала разделяться.

Примерно человек тридцать вскидывала аркебузы. Но я понял, что происходит и громко заорал.

— Живым брать! Живым!

Хлопнуло несколько выстрелов, но знаменосец не покачнулся. Не ранен, н убит — отлично. Те бойцы, что стояли против нас, тоже грохнули из своего огнестрела. Им-то ничего не препятствовало.

Несколько всадников, несущихся рядом со мной, рухнули.

Соседняя лошадь взметнулась на дыбы и, громко оглашая окрестности, завалилась набок.

Сотня уходила направо — давя на мушкетеров. Там, сбоку и чуть за спиной, раздались выстрелы — люди орали от ярости и боли, валились из седел, кони вставали на дыбы. Последовал ответный залп, перестраивающейся для атаки сотни. Вслед за грохотом глотки взревели дружное:

— Ура!

— Бей!

— Гойда!

А мы меньшим числом ломанулись на вал.

Кони к такому были не приучены, поднимались на дыбы. Не хотели лезть вверх между надолбами и заточенными массивными кольями.

— Зараза! — Заорал Богдан, пытаясь выровнять своего скакуна, чуть отстал.

Я слетел с седла, держа в руках саблю. Аркебузы и чего-то еще огнестрельного у меня уже не было. Осталось все где-то на моем скакуне, унесшемся прочь от битвы. А пистоль пришлось выкинуть в бою.

Ну что. Вся надежда на навыки фехтования.

Мастерство рукопашного боя, не подвели меня в такой тяжелой обстановке.

Несколько всадников более ловко управлялись с конями правили их на рукотворный вал.

Многие спешивались, выхватывали пистолеты, более пригодные в рукопашной схватке, обнажали сабли.

— Десять справа, десять слева. Собратья, окружай! — Заорал я. — Идем по двое-трое! Пользуемся преимуществом!

Шаг, другой. Впереди двенадцать готовых стоять до оконца бойцов — шведов.

Поредевшая полусотня рванулась на приступ построенного нами же вала. Хлопнуло несколько аркебуз.

Защитники встретили нас ловко и умело. Они встали на подъеме, что была возможность маневра и простор для отступления вблизи вершины. Прикрывали своего командира. Защитой им служили наши же труды — врытые в землю колы и надолбы. Эти солдаты понимали, что мы хотим взять их предводителя живым, а вот они сами — нам не нужны.

Значит — нужно биться до последнего.

Мы торопились вперед. Поверхность под ногами скользила. Сапоги Смуты, все же не современные берцы, с ребристой подошвой. Здесь дай бог каблук помогает не рухнуть в такой ситуации. Земля же, обильно сдобренная кровью на такое уж хорошее покрытие для подъема.

Я пригибался, рвался вперед.

Слева и справа тоже шли бойцы. Лица злые, остервенелые. В руках сабли пригибаются, готовы совершить рывок и начать сечу.

— Гойда! — Заорал кто-то чуть из-за спины.

— Давай! Бей! — Поддержал его еще кто-то.

— Окружай, раздергивай! По двое на одного! Потрое! — Выкрикивал я сам приказы. — по одному не лезть!

Дышал полной грудью, словно паровоз, пытался стряхнуть пот, капающий налицо. Все же в доспехах и шлеме воевать — дело не простое. Жарит сильно, движения сковывает. Но — защита.

— Ура! — Разнеслось громогласное.

— Хаккапяялля! — Громыхнуло слаженное в ответ.

И мы налетели на них. Чуть меньше пяти десятков против двенадцати. Но, это была элита. Настоящие фехтовальщики и отменные стрелки. Уверен, вокруг предводителя не могло стоять кого-то еще.

Будет нелегко.

Сталь зазвенела о сталь. Слева, справа.

Служилый человек, неуклюже попытавшийся рубануть саблей противника и тут же получил ловкий удар из защитной позиции в лицо. Вскинул руки, роняя оружие, заорал, рухнул на колени. Я тут же занял его место. Противостоял мне белокурый средних лет крепкий швед, или финн. Черт разберет. Его клинок устремился мне вбок. Он крутанул финт, но я встретил его довольно ловко, принял на терцию, сбил, отвел в сторону.