Она подняла на меня взгляд — темно-серый, глубокий, словно затягивал внутрь.

— Это правда нормально? То, что я приготовила? Не слишком по-детски?

Я расхохотался.

— Хэлли, ты не заметила, что я живу с тремя детьми? И я далеко не гурман.

Руки ее расслабились, полотенце провисло, а выбившиеся пряди колыхнулись, когда она выдохнула.

— Хорошо. Это хорошо.

Я наклонился ближе, сам не зная, как развеять ее тревогу.

— О чем все это?

Хэлли уже хотела отмахнуться, но мой взгляд остановил ее. Она выдохнула.

— Мои родители помешаны на высокой кухне. Мама всегда говорила, что я ем как пятилетка.

— Ну и что? Прелесть взрослой жизни в том, что ты можешь есть все, что захочешь.

— Ты говоришь как Адриан, — улыбнулась Хэлли.

Я застыл. Адриан? Кто это? Друг? Парень?.. Я облокотился на столешницу, изображая непринужденность:

— Кто такой Адриан?

Голос у меня вышел легким, будто мне все равно. Господи, я отлично врал.

Лицо Хэлли озарилось — словно внутри нее вспыхнул свет.

— Муж моего брата Эмерсона. Он прекрасно готовит. Он и научил меня основам. Всегда говорит, что надо готовить то, что делает тебя счастливым.

Я постарался не задумываться о той волне облегчения, что прокатилась по мне.

— Звучит мудро.

— Он один из самых лучших.

Таймер духовки звякнул, и Хэлли надела прихватки. Она открыла дверцу и достала запеканку — кухню накрыл запах чистого рая.

Дрю слетел со стула мгновенно и заглянул Хэлли через плечо.

— Офигеть, бро. Это пушка.

Хэлли бросила на меня недоуменный взгляд.

Я усмехнулся:

— Это значит, что ему нравится.

— Мне стоит подтянуть подростковый словарь, — пробормотала она.

— Здесь ты в него быстро втянешься, — заверил я.

Я хлопнул Дрю по плечу.

— Позовешь брата к ужину?

Он скорчил гримасу.

— Обязательно? Он с самого утра злой, как черт, после того как ты забрал у него телефон.

Я подавил стон, но кивнул:

— Тогда просто крикни из-за двери и беги.

— Если он кинет в меня учебником, вот тогда надеюсь, ты будешь мучиться чувством вины.

У меня дернулся уголок губ.

— Ладно, принимается.

Когда Дрю ушел, Чарли спрыгнул со стула:

— А что с нашей заправкой?

Хэлли улыбнулась ему:

— Думаю, ее нужно перемешать еще один раз — и все будет готово.

Она взяла миску и венчик и протянула их Чарли. Он сделал несколько кругов.

— Теперь достаточно?

— Идеально. — Хэлли развернулась и вылила щедрую порцию на огромный салат.

— Я возьму напитки. Что тебе налить? — спросил я.

Она подняла взгляд, перемешивая салат:

— Я днем сварила холодный чай. Я возьму его.

— Он очень вкусный, папа, — добавил Чарли. — Я помогал.

— Тогда и я возьму чай. — Я наполнил пять стаканов и расставил их по уже накрытому столу. Там даже лежали тканевые салфетки и подставки под тарелки, о существовании которых я честно забыл.

Я посмотрел на Хэлли:

— Как ты все это успела?

Она растерянно моргнула.

— Ты убрала, сходила за продуктами, приготовила, — пояснил я.

— Я не успела только стирку, но завтра закончу, — сказала она.

Я лишь покачал головой.

— Спасибо. Ты прямо волшебница.

— И Эммалин ее любит, — вставил Чарли тоном человека, который сообщает решающий аргумент.

Я улыбнулся Хэлли:

— Вот и все. Теперь ты от нас никуда.

Улыбка озарила ее лицо, превращая не просто красивую женщину — а ту, которую невозможно забыть. Красоту, способную изменить мужчину, если он позволит.

— Мне нравится быть частью семьи Хартли, — сказала она тихо.

Чарли схватил ее за руки и завертел по кухне. Он распевал какую-то придуманную песню про Хартли, Эммалин и Хэлли. Она смеялась, когда он кружил ее. Такое живое, теплое счастье этому дому было нужно давно.

Дрю вернулся, уставился на них, потом на меня.

— Бро, я хочу навалиться на мак-н-чиз, пока он горячий.

Я сдержал, чтобы не закатить глаза.

— Тогда ставь его на стол, бро.

Он ухмыльнулся и направился к блюду. Хэлли восприняла это как сигнал и мягко выскользнула из танца. Через пару минут мы уже все сидели за столом, включая Люка.

Он молчал — это было привычно, но сегодня тишина звучала иначе. Я пару раз ловил его быстрые взгляды на Хэлли. И там впервые не было неприязни. Больше похоже на тревогу… или вину.

Когда я попросил его помочь Дрю с посудой, и он не огрызнулся — я понял, что дело серьезное.

Отодвинув стул, я посмотрел на Хэлли:

— У тебя есть минутка перед тем, как ты поедешь домой?

В ее глазах мелькнуло беспокойство, но она сразу поднялась.

— Конечно.

Я повел ее в кабинет, закрыл за нами дверь и указал на широкий диван. Хэлли села и сразу переплела пальцы, выворачивая их в сложные узлы.

— Ты не в беде, честное слово, — сказал я быстро.

Она кивнула, но уверенности это ей не прибавило.

Я выдохнул, задаваясь вопросом, сколько времени понадобится, чтобы она чувствовала себя рядом со мной спокойно.

— Сегодня что-то случилось с Люком?

Хэлли резко напряглась — это был ответ.

— Что он сделал?

Пальцы ее побелели от напряжения.

Мне пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не коснуться ее руки.

— Хэлли.

Она вскинула взгляд:

— Я, возможно, накосячила.

Вряд ли.

— Что бы это ни было, мы разберемся.

Она глубоко сглотнула.

— Я не подумала… и когда готовила ужин, у меня были закатаны рукава.

Я нахмурился.

Хэлли вдохнула и подняла рукава свитера. На ее предплечьях пересекались тонкие шрамы. Их было так много, что сосчитать было невозможно.

Меня перекрутило изнутри. Я знал, что тот ублюдок резал ее. Когда нашел Хэлли полумертвой в снегу, я не смог отпустить это дело. Перечитал все, до чего смог дотянуться, хотя меня и не пустили к материалам расследования штата. Но я видел достаточно. Я знал, что он пытал ее — как и всех женщин, которых удерживал.

Хэлли смотрела на свои руки.

— Люк сказал, что я режу себя.

Меня дернуло так резко, что кулаки сами сжались на коленях.

— Он что сказал?

— Он злится, Лоусон. Дело было не во мне. Я сказала ему, что это сделала не я. Но если бы и я — мне бы нужна была помощь, а не осуждение. Возможно, это было лишним…

— Нет, ты сказала именно то, что нужно. Но мне чертовски стыдно, что он вообще позволил себе такое. Я поговорю с ним и…

Я уже поднялся, но Хэлли коснулась моей руки, останавливая.

— Не надо.

Она впервые прикоснулась ко мне после того самого интервью. Тогда я решил, что тот удар током был просто шоком — слишком много лет прошло с нашей первой встречи. Но я ошибся. Сейчас, когда ее пальцы едва скользнули по моей коже, будто молния ударила прямо в нерв. Все мое тело откликнулось на нее.

— Нам нужно самим найти общий язык. Если ты будешь вмешиваться каждый раз, этого не произойдет.

Я смотрел на нее, на эту женщину напротив. Такая смелая. Такая сильная.

— Я не хочу, чтобы мой сын был жесток. В этом доме так не живут.

Лицо Хэлли смягчилось.

— Я здесь всего сорок восемь часов и уже вижу это. Думаю, Люк понял, что к чему. Если такое повторится, я обязательно скажу тебе.

— Или если случится что-то еще, — тихо, но твердо добавил я.

— Хорошо. Будем обсуждать его состояние. Проверять, как он.

Я кивнул и медленно положил ладонь на ее руку. В ее взгляде не было ни капли напряжения. Я осторожно повернул ее запястье, чтобы увидеть самые тяжелые шрамы. Провел по одному пальцем.

— Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти.

Дыхание Хэлли сбилось.

— Я выбралась. Ты меня спас.

— Хотел бы я добраться до тебя куда раньше.

Она пропала на тридцать три дня. Больше месяца с безумцем. Как человек переживает такое?

— Но ты пришел. Вот что важно. Когда у меня было бесконечное зло, ты дал мне доброту. Ты дал мне синий.