— Ты заколдовала её капитально, — произнёс он, и в его голосе не было ни капли тепла, — Это не просто контроль. Это… интеграция. Нектар сросся с её духовной структурой так глубоко, что…

Он не закончил. Просто покачал головой.

Перчинка сглотнула.

— Я… я говорила. Что это необратимо…

В этот момент Светлана дёрнулась.

Её глаза, до этого пустые, вдруг сфокусировались. Зрачки расширились. В них промелькнуло осознание.

— Что… — прохрипела она, — Что происходит? Где я?

Она попыталась пошевелиться. Цепи звякнули, не давая двинуться.

— Почему… почему я в цепях? — её голос дрожал от растущей паники, — Костя? Что… что происходит?

Костя подошёл ближе. Присел на корточки, чтобы быть на уровне её глаз.

— Света, — мягко сказал он, — Ты помнишь, что было последним?

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить.

— Мы… мы готовили. Торт. С Эмми и Никталией. Потом я попробовала кусочек и… и…

Её лицо побледнело.

— Я… я почувствовала, что Перчинка в опасности. Что тебе нельзя доверять. Что ты… что ты хочешь ей навредить. И я… я должна была…

Слова застряли в горле.

— О боги, — прошептала она, — Я напала на вас. Я… Эмми. Сахаринка. Мирмеции. Я их всех…

— Они живы, — быстро заверил Костя, — Все живы. Ты их не убила. Только оглушила.

— Но я хотела, — Светлана закрыла глаза, её голос сорвался, — Я хотела пройти. Любой ценой. Защитить её. Даже если это означало…

Она замолчала.

Потом медленно подняла взгляд на Перчинку.

— Это ты, — не вопрос. Утверждение, — Ты сделала это со мной.

Перчинка не ответила. Просто смотрела в сторону.

— Ответь мне! — голос Светланы стал жёстче, — Это ты⁈

— Да, — тихо произнесла Перчинка, — Это я.

Тишина была оглушительной.

Потом Светлана тихо, почти беззвучно засмеялась. Горько. Надломленно.

— Знаешь, что самое смешное? — прошептала она, — Я до сих пор чувствую это. Желание защитить тебя. Убедиться, что с тобой всё в порядке. Даже зная, что это ты превратила меня в… в это.

Она дёрнула цепями.

— Ты украла мою волю. Переписала мой разум. Заставила меня напасть на друзей. И я до сих пор… до сих пор беспокоюсь о тебе.

Слёзы… злые слезы покатились по её щекам.

— Тварь… клянусь, я убью тебя!

В коридоре послышался топот. Сахаринка и Эмми, поддерживающие друг друга, появились из-за угла. Следом, на четвереньках, прибежала Лилия — её белые уши стояли торчком, хвост распушён.

Насти пока не было, но очевидно, скоро появится и она.

Сахаринка остановилась, увидев Светлану в цепях. Её глаза расширились.

— Света! — она бросилась вперёд, но Эмми удержала её.

— Подожди, — тихо сказала Эмми, — Ситуация… сложная.

Лилия подошла к Светлане. Обошла вокруг, принюхиваясь. Потом села и посмотрела на Перчинку. Долго. Оценивающе.

Зарычала. Низко. Угрожающе.

— Лилия права, — вдруг сказала Никталия, вытирая кровь с разбитой губы, — Ситуация дерьмовая. Света под контролем. Перчинка — кукловод. Мирмеции в панике. И в перспективе Эстро ждет сложный разговор с князем Соколовым…

Она сделала паузу.

— Знаете, что? У меня есть идея! Я все равно с репутацией дурочки, так что в принципе могу говорить всё, что захочу…

Все посмотрели на неё.

— Давайте просто возьмём Свету обратно под контроль! — весело предложила Никталия, — Перчинка отдаст ей команду успокоиться, улыбаться и говорить папе-князю, что всё супер! Что подозрения были ошибкой! Что Безумовы — замечательные союзники! И вуаля — войны не будет! Костя потом Свету как-нибудь вылечит, Света нас великодушно простит, и всё будет как прежде!

Она развела руками.

— В конце концов, мы уже задержали наследницу княжеского рода. Это политический инцидент уровня «объявление войны». Так может, хотя бы используем это с пользой?

Сахаринка развернулась к ней так резко, что её хитиновая броня заскрежетала.

— Ты что⁈ — воскликнула она, — Никталия, это же… это же чудовищно! Мы не можем просто взять и использовать человека как… как говорящую куклу!

— Ну как бы… — Никталия пожала плечами, — Я просто пытаюсь мыслить логически. Перчинка уже сделала гадость, Света под контролем, фарш назад не провернешь. Мы просто… оптимизируем ситуацию. Используем то, что есть.

— Никталия, — негромко произнес Костя, — Помолчи. Не делай ситуацию ещё хуже.

Никталия быстро кивнула, подняла руку на уровень рта и сделала жест, будто застегивает молнию.

Костя стоял, глядя на Светлану. На её лицо, мокрое от слёз. На цепи, сковывающие её. На взгляд, полный боли и скорби.

— Папа… — начала Перчинка.

— Нет, — повторил он тверже, — Мы не пойдём этим путём. Даже если будут… последствия.

Он сделал паузу и посмотрел на Перчинку.

— Снимешь контроль. Сейчас.

Перчинка смотрела на него. Потом на Светлану. Потом на остальных.

Все молчали. Ждали.

Наконец она закрыла глаза.

— Хорошо, — прошептала она, — Света… ты свободна. Действуй, как пожелаешь.

Несколько секунд тишины.

Потом Светлана медленно подняла голову. Её лазурные глаза горели холодным огнём.

— Свободна? — её голос был тихим. Опасно тихим, — Ты думаешь, одна фраза всё исправит?

Она дёрнула цепями. Мирмеции инстинктивно напряглись.

— Ты украла мою волю, Перчинка. Переписала мой разум. Заставила меня напасть на друзей и соратников…

Слёзы гнева блестели на её щеках.

— И теперь думаешь, что просто скажешь «свободна» — и я что? Прощу? Забуду?

Она встретилась взглядом с Перчинкой.

— Когда мой отец узнает, что ты сделала… — её голос стал ещё тише, — он не остановится. Это уже не политика, понимаешь? Не стратегия. Не дипломатия. Ты отравила его дочь. Единственную дочь.

— Света, — Костя сделал шаг вперёд, — успокойся. Мы разберёмся…

— Разберёмся? — Светлана перевела взгляд на него, — Как, Костя? Ты вылечишь меня? За сколько? День? Неделю? Месяц?

— Я вылечил Айсштиль от влияния Бездны и вернул ей божественность, — просто сказал он, — Придумаю что-то и с тобой. Думаю, Черное Солнце справиться с этой заразой…

И вдруг заговорила Сахаринка.

— Перч…

Её голос дрожал.

Перчинка обернулась. И замерла.

Сахаринка стояла, обхватив себя всеми четырьмя руками. Её большие глаза блестели от слёз. Антенны поникли.

— Я… я до последнего не верила, — прошептала младшая сестра, — Когда Света сказала про подозрения… я думала, это ошибка. Когда нашла беспилотник… думала, это совпадение. Даже когда пришла к тебе спрашивать… я хотела, чтобы ты опровергла. Доказала, что все неправы.

Слеза скатилась по её щеке, оставляя блестящий след.

— Потому что ты моя сестра. Моя младшая, умная, сильная сестра. Которая всегда знала, что делать. Которая защищала нас. Я… я верила в тебя.

Её голос сорвался.

— А ты… ты действительно это сделала. Всё. Атаки. Убийства. Порабощение Светы. Ты… ты превратила живого человека в вещь. В инструмент.

Сахаринка шагнула вперёд, её руки дрожали.

— Я всегда думала, ты холодная, потому что должна быть такой. Что ты делаешь грязную работу ради семьи. Что под этой бронёй… там всё ещё моя сестра, которая любит нас.

Пауза. Тяжёлая. Болезненная.

— Но сейчас я смотрю на тебя… и не узнаю. Это не защита семьи. Это… это безумие. Ты решила, что только ты знаешь, как правильно. Что все остальные — просто фигуры на твоей доске.

Сахаринка остановилась в шаге от Перчинки, протянула к ней руку… но так и не коснулась.

Перчинка стояла неподвижно. Лицо — маска. Но глаза…

В глазах плескалась боль. Настоящая, глубокая боль.

Она медленно огляделась.

Костя — смотрел с усталостью и болью. Сахаринка — отвернулась, не в силах больше смотреть. Эмми — сжала кулаки, едва сдерживая гнев. Светлана — ненависть, чистая и холодная. Никталия — качала головой с грустной улыбкой. Лилия скалила клыки. Мирмеции вокруг — смотрели растерянно. Но некоторые… некоторые сестры глядели на неё как на врага. Как на предателя.