Она сделала еще шаг. Протянула руку. Ее пальцы почти коснулись мерцающего силового поля, окружавшего артефакт. Она выпустила тончайшую, почти невидимую нить своей собственной энергии. Пробник.

Реакция была мгновенной и сокрушительной.

Черное Солнце взревело. Беззвучно, но так мощно, что Перчинку отбросило назад, словно от удара невидимой кувалды. Она рухнула на пол, весь воздух выбило из легких. Силовое поле вокруг артефакта вспыхнуло яростным фиолетовым светом. Тени взметнулись, превращаясь в острые щупальца, которые хлестнули по воздуху в том месте, где она только что стояла.

Она лежала на холодном полу, тяжело дыша. Ее хитиновый панцирь выдержал удар, но тело протестовало. Она чувствовала, как по ее внутренним каналам прокатилась волна чужеродной, хаотичной энергии. Артефакт не просто отбил ее атаку. Он контратаковал. Он попытался проникнуть в нее. Исказить. Подчинить.

Перчинка с трудом поднялась на ноги. Она смотрела на Черное Солнце с новым чувством. Не просто с любопытством. С благоговейным ужасом.

Оно не просто опасно. Оно… разумно? По-своему. Древним, чуждым, непостижимым разумом. Как ИИ, но по-другому… И оно не терпело фамильярности. Оно не было инструментом, который можно просто взять и использовать. Оно само выбирало кому служить. Или, скорее, с кем сотрудничать.

И она поняла.

Она не сможет его укротить. Не сейчас. Возможно, никогда. Ее методы, ее сила, ее знания — все это было ничто перед этой первозданной мощью.

С такой штукой способен управиться лишь ее отец. Только он, со своей уникальной связью с Бездной, со своим тысячелетним опытом, мог говорить с этим артефактом на равных.

Она отступила к выходу. Бросила на Черное Солнце последний взгляд — смесь восхищения, страха и… зависти.

Звук приближающихся шагов. Кто-то зашел в Хранилище следом за ней?

Перчинка напряглась. Сахаринка вернулась? Или…

Она обернулась.

На пороге стоял Костя.

Её отец. Бледный. Уставший. Держащийся за стену, чтобы не упасть.

Но его глаза…

Его глаза смотрели на неё. Прямо. Пронзительно.

И в них не было ни капли доверия.

— Привет, Перчинка, — тихо сказал он, — Нам нужно поговорить.

Перчинка застыла. Её сердце, казалось, пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой. Она лихорадочно прокручивала в голове варианты: Он знает? Не знает? Подозревает? Или просто пришёл проверить артефакт?

Она медленно обернулась, возвращая на лицо маску спокойствия.

— Папа? — в её голосе прозвучало идеально выверенное беспокойство, — Тебе нельзя вставать! Ты же…

— Переживу, — он отмахнулся, медленно, чуть пошатываясь, входя в хранилище, — Знаешь, после второй Синхронизации тело чувствует себя так, словно его сначала разобрали на атомы, а потом собрали обратно. Причём инструкцию потеряли где-то на середине процесса. Так что небольшая прогулка — это даже полезно. Размять… атомы.

Он не стал её допрашивать. Не спросил, что она здесь делает. Вместо этого он подошёл к Чёрному Солнцу, которое приветливо загудело, узнав своего создателя.

— Тоже любуешься моей старой игрушкой? — Костя провёл рукой по металлическому каркасу, — Красивая, правда? Хотя и капризная. Всегда притягивала неприятности. И любопытных… личностей.

Перчинка молчала, пытаясь понять его игру. Он говорил спокойно, почти небрежно. Словно они просто встретились на вечерней прогулке.

— Помню, как ты с сёстрами впервые увидела, как я применяю силу Бездны, — он усмехнулся, глядя на пульсирующую тьму, — Ты тогда ещё совсем недавно вылупилась из кокона, хитин едва потемнел. Телом — взрослая, а умом ещё ребенок. Ты смотрела на всё это с таким серьёзным видом, будто уже тогда составляла бизнес-план по захвату мира.

— Это было давно, — сухо ответила Перчинка. Её защитные барьеры медленно выстраивались.

— Да, — он кивнул, — Давно. А помнишь, как вы с Вафелькой и Сахаринкой пытались построить катапульту? Чтобы запускать друг друга через весь особняк?

— Это была идея Вафельки, — автоматически возразила Перчинка.

— Конечно, — он подмигнул, — А кто начертил чертежи на салфетке и рассчитал траекторию полёта? Кто убедил Сахаринку, что «это абсолютно безопасно, если правильно рассчитать угол»?

Перчинка почувствовала, как её щёки начинают теплеть. Он помнил. Он помнил все эти детские шалости.

— Кстати, мы так и не починили ту дыру в потолке гостиной, — задумчиво добавил Костя, — Просто замаскировали гобеленом. Надеюсь, Кристина Валерьевна никогда не узнает. В любом случае после пожара особняк перестроили, так что это уже не важно…

— Папа, — Перчинка скрестила руки на груди, — К чему эти воспоминания?

— А?.. — он изобразил удивление, — Разве нельзя просто поболтать с дочерью? Вспомнить старые добрые времена, когда самой большой проблемой было объяснить Кристине Валерьевне, почему в библиотеке завелись светящиеся пауки размером с кулак?

— То были эксперименты Вафельки с биолюминесценцией, — пробормотала Перчинка.

— Под твоим чутким руководством, — парировал Костя, — Ты всегда была мозгом операции. Сахаринка — мускулы, Вафелька — безумный энтузиазм, а ты… ты та, кто делала так, чтобы всё работало. И чтобы вас не поймали.

Он повернулся к ней, опершись о каркас артефакта.

— Собственно, о том, чтобы не поймали… — его тон стал чуть более серьёзным, но всё ещё дружелюбным, — Светлана выглядит сегодня немного… странно. Тебе не показалось?

Перчинка напряглась. Это была проверка?

— Странно? — она изобразила лёгкое недоумение, — В каком смысле?

— Ну, не знаю, — Костя почесал затылок, — Какая-то… рассеянная что ли.

— Может, просто устала после боя, — осторожно предположила Перчинка.

— Может быть, — согласился Костя, — Хотя обычно после боя она становится более сосредоточенной, не менее. Боевой транс, знаешь ли. А тут… словно мысли где-то далеко. Или не совсем её мысли.

Он посмотрел на неё внимательно.

— Ты ведь специалист по поведению. По микровыражениям. Не замечала ничего необычного?

— Нет, — ответила Перчинка. И тут же мысленно ругнулась на себя — ответила слишком быстро, — Ничего необычного.

— Хм… — Костя кивнул, — Ладно. Наверное, я паранойю. Хотя знаешь, что странно? Когда я незаметно читал её Книгу Судьбы сегодня утром во время разговора…

Перчинка почувствовала, как её сердце пропустило удар.

— … там была какая-то нестыковка, — продолжил Костя задумчиво, — Словно страница обрывается на середине мысли. А потом начинается новая, но связь потеряна. Такое бывает, когда человек терял сознание. Или когда кто-то…

Он сделал паузу.

— … когда кто-то вырывает страницы.

Тишина.

Перчинка стояла неподвижно. Её разум работал на максимальной скорости, просчитывая варианты.

Он знает. Он определённо что-то знает. Но насколько? Блефует? Проверяет реакцию? Или действительно читал Книгу Светланы?

Нужно было что-то сказать. Быстро. Естественно.

— Вырывать страницы из Книги Судьбы? Той самой, о которой ты рассказывал? — она изобразила лёгкое недоумение с примесью интереса, — Разве это вообще возможно? Я думала, они защищены от…

— От обычных методов? — Костя кивнул, — Да, защищены. Но есть способы. Сложные. Болезненные для жертвы. И оставляющие следы. Духовные следы, которые можно отследить, если знать, как искать.

Он оттолкнулся от каркаса и медленно пошёл по периметру хранилища. Его движения были неспешными, почти ленивыми, но Перчинка видела напряжение в его плечах.

— Знаешь, что самое интересное в вырванных страницах? — продолжил он, словно размышляя вслух, — Они не исчезают. Не растворяются. Они остаются. Физические отпечатки духовной информации. Их можно спрятать, конечно. Но нельзя уничтожить полностью. Разве что сжечь в особом огне. Или…

Он остановился, повернулся к ней.

— … или носить под хитиновым панцирем, который естественным образом экранирует духовную энергию.