— А это — записи с камер безопасности. Видишь меня? Я весь день была в особняке. Координировала защиту. Не выходила. Не управляла никакими удалёнными системами.

Алиби. Железобетонное. Подделанное, конечно, но Сахаринка не специалист. Она не заметит несоответствий в метаданных.

Сахаринка изучала данные. Хмурилась. Потом медленно кивнула.

— Я… прости, Перч. Я должна была знать. Должна была верить сразу.

Перчинка мягко улыбнулась. Обняла сестру.

— Ничего. Ты просто хотела убедиться. Это правильно, — Она отстранилась, — Покажешь это Светлане? Соколовым? Пусть сами проверят. Пусть убедятся. Хоть одно, хоть маленькое, но доказательство моей невиновности…

— Покажу, — твёрдо сказала Сахаринка, — Обязательно покажу. И они поймут, что ошибались.

Она снова обняла Перчинку.

— Спасибо, что не обиделась. Что поняла.

— Мы же сёстры, — прошептала Перчинка, — Семья. Всегда будем вместе.

Сахаринка ушла через несколько минут. Успокоенная. Убеждённая. Готовая защищать сестру перед всеми.

Дверь закрылась.

Перчинка стояла посреди комнаты. Её лицо медленно менялось. Слёзы высохли. Боль исчезла. Осталась только холодная маска.

Она подошла к планшету. Одним движением удалила все поддельные логи. Они были нужны только для этого разговора.

«Слишком просто», — подумала она.

Сахаринка поверила. Как и всегда верила.

Потому что хотела верить. Потому что не могла представить, что сестра способна на предательство.

Перчинка села в кресло. Откинулась назад.

Всё шло по плану. Сахаринка станет её защитницей. Покажет «доказательства» остальным. Они тоже поверят. Или хотя бы усомнятся в обвинениях.

А там…

Нет, стоп.

Не время расслабляться.

Перчинка поднялась. Её движения были плавными и тихими. Планшет погасила и положила его на стол.

Она чувствовала, как внутри нее нарастает беспокойство, похожее на тихий, назойливый зуд. Отец был слаб. Девушки измотаны. А в самом сердце их дома, в подвале, теперь дремал зверь. Зверь, которого она должна была изучить. Понять. Оценить угрозу. И, возможно, найти способ использовать.

Она покинула свою комнату и направилась к лифту, который вел на нижние уровни. Самые нижние уровни подземелья, которые выкопали ее сестры.

Жилые этажи особняка сменились стерильными коридорами лабораторий. А затем — воском и сталью подвальных секторов царства мирмеций. Воздух здесь был другим. Прохладным, с легким запахом озона и металла. Она спустилась на самый нижний уровень — туда, где отец приказал оборудовать временное хранилище.

Две огромные мирмеции-солдата преградили ей путь у массивной бронированной двери. Их хитиновые доспехи были черными, без единого блика, а в четырех руках каждая сжимала энергетические лезвия. Они стояли неподвижно, как гигантские трехметровые статуи.

— Сестра, — произнесла одна из них, ее голос был ровным и лишенным эмоций, — Дальше проход закрыт. Приказ отца.

Перчинка остановилась. Она узнала их — это были Клевер и Мята, одни из лучших воительниц. Сахаринка уже давно рекомендовала отцу посвятить их, как и её, в преторианцы.

— Я знаю приказ, сестрички, — спокойно ответила Перчинка, — Но я сейчас исполняющая обязанности главы службы безопасности, пока сударь Вольдемар в отъезде. И я должна лично проверить объект. Убедиться, что защитные системы работают исправно.

— Сударыня Настя приказала больше никого не впускать, пока отец не поправиться, — твердо повторила вторая, Мята, — Без исключений.

Перчинка мысленно вздохнула. Ох уж эти большие сестренки-солдаты. Они хорошие, но иногда с ними бывает… сложно. Слишком уж прямолинейные и не гибкие.

А Настя… кем она себя вообще возомнила? С чего решила, что вправе отдавать такие приказы? Она просто Дочь Старшей Хранительницы Очага. А она, Перчинка — одна из наследниц!

Перчинка шагнула ближе. Её оранжевые глаза холодно блеснули.

— Вы хотите помешать мне выполнять мои обязанности? — в ее голосе прозвучала сталь, — Если с артефактом что-то случится, пока отец без сознания, ответственность ляжет на меня. И на вас. Вы готовы взять на себя такой риск?

Мирмеции переглянулись. Их антенны едва заметно дрогнули. Они были воинами. Они следовали приказам. Но логика Перчинки была безупречна.

— Мы должны доложить старшей сестре Сахаринке, — неуверенно произнесла Клевер.

— Докладывайте, — Перчинка пожала плечами, — Но пока вы будете докладывать, я войду. И если вы попытаетесь меня остановить силой… что ж… Потом объясните отцу, почему напали на собственную сестру.

Она не стала ждать ответа. Просто подошла к двери и приложила ладонь к панели доступа. Мирмеции не шелохнулись. Они не посмели бы поднять на нее оружие.

Дверь с тихим шипением отъехала в сторону. За ней открылся длинный, тускло освещенный коридор. Перчинка шагнула внутрь.

Она сразу это почувствовала. Слои защиты. Множество слоев. Они висели в воздухе, невидимые, но ощутимые для ее обостренных чувств. Первая печать была простой — сигнальная. Она ощущалась как тонкая паутина, которая коснулась ее ауры и тут же передала сигнал куда-то вглубь. Вторая была ментальной — она попыталась прощупать ее разум, найти враждебные намерения. Перчинка узнала «почерк» отца — сложный, многоуровневый, но не агрессивный. Она позволила печати просканировать себя и пройти дальше.

Третий слой был временным. Воздух здесь казался густым, вязким. Время текло чуть медленнее. Хитро. Любой злоумышленник, прорвавшийся сюда, был бы замедлен, дезориентирован. Четвертый — пространственный. Давление нарастало, словно она погружалась на глубину.

Перчинка шла медленно, анализируя каждую печать, каждую ловушку. Это была работа мастера. Ее отца. Он создал этот защитный кокон несколько недель назад — видимо, уже тогда планировал переместить Черное Солнце сюда.

Наконец, она достигла последней двери. Она была сделана не из металла, а из черного, поглощающего свет материала, похожего на обсидиан. Дверь была покрыта сложной вязью рун, которые слабо пульсировали фиолетовым светом. Здесь концентрация силы была максимальной. Перчинка приложила ладонь. Дверь отозвалась, узнавая ее генетический код, ее ауру. С тихим гулом она растворилась, превратившись в облако темной пыли, которое тут же втянулось обратно в стены.

Хранилище.

Оно было огромным. Тут явно поработала гигантская медведка Света. Круглый зал с куполообразным потолком, который терялся во тьме. Стены были сделаны из того же черного обсидиана. Они не отражали свет, а поглощали его, создавая ощущение абсолютной пустоты. Здесь не было ни запахов, ни звуков. Даже ее собственное дыхание казалось приглушенным. Воздух был холодным, разреженным, как на вершине горы.

В центре зала, в сложном металлическом каркасе, похожем на гнездо механического паука, парило оно. Черное Солнце.

Пульсирующая сфера абсолютной тьмы. Размером с большой валун. Она не излучала свет, она его пожирала. Тени вокруг нее были живыми, текучими. Они извивались, сплетались, тянулись к ней, словно мотыльки к черному пламени. От артефакта исходила аура такой древней, чуждой мощи, что у Перчинки невольно перехватило дыхание.

Она медленно подошла ближе. Остановилась в нескольких метрах, чувствуя, как сила артефакта давит на нее, пытается прощупать, понять. Она чувствовала его… голод. Не физический голод твари. А голод иного порядка. Голод к информации, к энергии, к самой сути вещей.

Опасная штука. Высокоуровневая. Даже не верится что истинное предназначение этой жуткой диковины — очищение от Бездны.

Перчинка стояла и смотрела, завороженная. Она видела его на арене, но там, издалека, это было просто зрелище. Здесь, вплотную, это было откровение. Она понимала теперь, почему отец так рисковал. Почему Император так желал постичь силу этого артефакта. Это было не просто оружие. Это был ключ. Ключ к пониманию Бездны. К контролю над ней.

Ее пальцы невольно сжались. Хитиновые когти на кончиках едва заметно удлинились. Ей хотелось прикоснуться. Запустить в него свои коготки. Почувствовать эту мощь, эту тьму. Понять ее. Подчинить. Она всегда стремилась к контролю. А здесь, перед ней, был абсолютный инструмент контроля.