— Господин Иванов действительно находится в военном походе. О его деталях мне косвенно известно, но… из соображений военной тайны я раскрыть их не могу.

Грамотно партию разыграли. И, главное, практически угадали детали моего приключения. Молодцы.

Примерно тогда же нашлись улики, доказывающие, что я окончательно делся куда-то именно после Дня Десантника, и делся — с цвайхангерами с «Кархародона», припаркованного на окраине системы. И Андрон нанял лучшее на Орхидее сыскное бюро…

А потом, всего три дня тому назад, пришло запоздалое письмо от консорциума, в котором работала Снегирина, с моей распиской и требованием уплаты неустойки за экспроприацию терраформных яиц.

И в тот же день Иоланта-таки своим навыком обнаружила, что я нахожусь в Войде. Я тогда как раз пересёк две трети расстояния от Упыря до границы. Ну, и мои ребята, недолго думая, начали готовить флот для того, чтобы меня оттуда вытащить!

Приготовили «Песца», «Инженера Кобылкина», «Скотинку» и яхту эрцгерцогини. В строжайшей секретности. И вылетать планировали уже завтра! Вот же вовремя я появился.

Личные письма я тоже посмотрел. И даже ответил на парочку, в основном — строителям из подрядной компании.

Письмо от Консорциума ещё не пришло. Стройка мегазавода продвигалась. Отчёты об этапах строительства сыпались на почту, бюджеты расходовались — и мне уже не терпелось узнать, насколько эффективно.

Но мимо одного аудио-письма, совсем недавнего, я пока что прошёл мимо, не зная с ходу, что ответить.

— Саша… Сашенька, если ты действительно умер. Знай, что хоть у нас так ничего и не случилось… в этой жизни я по-настоящему любила только тебя одного.

Вот так вот бывает.

Ещё сильнее захотелось выбраться из этой болотной чащи. Тем временем, пока я читал, окончательно стемнело, а костёр почти затух, и меня снова начали кусать.

Укусы — ещё не самое страшное. В болотной жиже обитают бактерии, которые гарантированно вызовут через сутки смертельную лихорадку. А ещё паразиты, которые наверняка отложат личинки мне под кожу… бр-р.

Я нашёл контакт Ильи и позвонил.

— Не спишь? Ну, хорошо. Ага, это я. Ну всё, я вернулся. Ну… не совсем один. Потёмкин со мной. А Октавия чуть позже. Хватай «Солнышко» и лети по координатам. Только тихо! Скажи Иоланте, она умеет держать язык за зубами. Пусть отменяет вылет флота и готовит торжественную встречу. А для остальных пусть всё будет сюрпризом.

Я вылез из укрытия, оторвав подол рубахи и замотав вокруг лиц. Собрал палок и разжёг костёр, отсиделся ещё с полчаса, перекусил напару с Потёмкиным обнаруженным в нагрудном ящике просроченным десантным сухпайком. Ему досталось самое вкусное — упаковка.

Ответил ещё на парочку сообщений.

И тут возникла небольшая проблема. Илья вышел на связь и сказал, что по тем координатам, что я ему скинул, приземлиться «Солнышко» не сможет. Мол, низкая облачность, осадки и прочее, зачем рисковать транспортом.

Я его в ответ спросил, чем ему старая добрая верёвочная лестница из открытой румпы не угодила. На что он ответил, что летит один, никому, кроме Иоланты, не сообщил, следовательно, подать лестницу будет просто некому. Да и сложновато это будет в зарослях бамбука.

Зато, сказал Илья, для суборбитального баллистического приземления годилась небольшая заимка в полутора километрах к северу. Пройдись, говорит, там и площадка для приземления есть.

Ну, я так и поступил — зачем лишний раз напрягать человека.

А когда вылез повторно, затоптал костровище и уже намеревался пойти — из ночной тьмы на меня прямо сверху спикировала тварь размером с малый атмосферный истребитель.

Ну, я, конечно же, оказался ловчее, и ощутив хватку цепких когтей, впившихся мне в предплечья, взмах крыльев и попытку оторвать меня от земли — извернулся, достал из сапога инкрустированный кинжал, выигранный во время крысиных боёв, и тыкнул куда-то вверх.

Брызнула кровь, послышался сдавленный клёкот, меня ударили по голове пернато-перепончатые крылья, затем царапнул по волосам здоровенный клюв. Это меня сейчас чего, проглотить попытались⁈ Попытался освободиться от когтей, но нет, держали крепко. Когти оказались здоровенные, лапами зверь изрядно потрепал мой парадный сюртук герцога и ощутимо поранил кожу.

Я повалился вниз, схватился за лапу, всё ещё сдавливающую моё плечо, и потащил зверюгу и потянул вниз, на себя. Туша упала на меня. Тыкнул ещё раз, и ещё, и ещё.

А тут и помощь подоспела — с диким рёвом из моего шалашика сверху на тварь напрыгнул Потёмкин. И давай рвать-кусать. Ай молодчина, вспомнил Шароклетку, стало быть!

Вскоре мне удалось развернуться и добить летучего хищника. Когда она наконец-то стихла, я включил фонарь в скафандре и осмотрел её. Здоровенная тварь оказалась, конечно. Размах крыльев около четырёх метров, клюв длиной в метр, с зазубринами, длинные маховые крылья на перепончатых крыльях, а остальное тело голое и морщинистое, как у голова у стервятника. Правда, весу в нём была всего половина от моего, как и у большинства летающих гадин. Если я верно вспомнил атлас животных южной Герберы — большой императорский болотный рамфоринх.

— Никак вы, блин, не научитесь обходить меня стороной, — пробормотал я, наклоняясь над убитой тварью. — Ну, шевелись, Потёмкин, надо собираться, скоро нас будут встречать.

Связал тушу, закинул её на одно плечо, а Потёмкина — на другое посадил. В руку взял факел и зашагал в таком виде — с поднятым забралом и с повязкой на лице.

Кусали сильно. Кусали больно. Свободные участки тела чесались, зудили и ныли. Потёмкину было хоть бы хны.

Правда, вздыхал он как-то тоскливо. Видимо, по Дюймовчке скучет.

— Могу понять, дружище, — болтал я с ним по дороге. — Потерпи. Через недельку они долетят. Разлука — вещь полезная, наверное. Я вон тоже сколько в разлуке был, да…

Ну, и в этом духе — обычный такой диалог вышел на мужские темы. Не монолог! На некоторых моих репликах он покряхтывал и ворчал, не то соглашаясь со мной, не то дискутируя.

Шагали мы в темноте достаточно долго, это на открытой местности я бы прошёл за минут пятнадцать, а тут, хоть и по прямой — вышло едва ли не полчаса.

Впереди уже виднелся свет. Я на всякий случай проверил бластер, хотя знал, что здесь не должно быть особых проблем. Планета-то моя, в конце концов.

Да, неужели привычка ходить с бластером наперевес теперь будет со мной надолго…

Хилый заборчик из сгнившего тростника я преодолел без особых проблем. Впереди виднелась большая поляна, засаженная мультизлаком.

Я бросил тушу рамфоринха на землю и огляделся. По периметру в лампадах через каждые пару метров тлели не то благовония, не то какая-то вонючка от насекомых. А впереди виднелся дом, почти весь, до середины крыши скрытый за плодовыми деревьями.

И какое-то странное де жа вю у меня возникло. Как будто бы бывал здесь ранее.

От соцзерцаний меня прервала стрела, пущенная мне прямо в живот. Я поймал её микрощитом, разглядел с немалым любопытством, потом посмотрел в источник атаки. В зарослях стояло несколько пустынгеров в шкурах. Дикие, южное полярное племя. Одно из самых непокорных.

Полетела ещё одна стрела.

— Эй! Кончайте стрелять, я свой, — крикнул я.

— Откуда нам знать, путник, свой ты, или брешешь, — услышал я в ответ. — Мы видели, как ты падал с небес. Небеса редко присылают ангелов.

— Что это за место? — спросил я.

— Храм духов гор и пустынь, — ответил уже другой голос. — Это место священно уже много десятилетий, путник.

— Я не нарушу его святости, — заверил я не то охранников, не то жрецов и указал на добычу. — Могу поделиться.

Некоторое время они совещались, затем я услышал:

— Проходи, путник.

Ну, и пошёл. Шел через поле к мрачному особнячку, совсем не похожему на храм и совсем не современному. Стоящему в непроходимой чаще бамбукового леса.

И чем ближе я к нему шёл, тем мощнее мурашки пробегали у меня по спине.