— Да, что же это такое, — устало проговорил я.

Если бы я был хотя бы на борту. Если бы я мог создать хотя бы один маленький, пусть ручной щит, я бы постарался спасти корабль.

Но я здесь, простой обычный человек, один на голом астероиде, и я не могу совершить невозможное.

Сияющие в свете аккреционного диска десятиметровые ломы каждый по тонне весом, за секунду долетели до «Кархародона», я даже застонать не успел.

Шесть снарядов пробили несчастный рейдер насквозь, разорвав его корпус в шести местах, кучно выбросив наружу облака обломков.

По корпусу моего корабля, которому я никак не мог помочь, пробежала волна вспышек коротких замыканий и аварийных отключений. Корабль погрузился в обесточенную тьму.

— Что же ты делаешь, Череп? — произнес я.

«Принц Александр» разделал его, как тушу на бойне, расстрелял, как в тире. Пальнул в упор из дробовика дуплетом, все кишки наружу…

А затем «Кархародон» взорвался в небе надо мной. Медленно и беззвучно, в черном небе, превратился в маленькую пылающую звезду, которая неотвратимо начала падать прямо на меня.

Нихрена себе удача. Вот так повезло мне.

Бежать некуда, да и уже некогда. До горизонта мне уже не добежать, значит останусь тут, досмотрю впечатляющий аттракцион из первого ряда.

— Вот так Октавия, — произнес я, доставая кристалл из кармана, и глядя как пламя в небесах играет на гранях интеллектуальной кристаллической решетки. — Не везет тебе с мозгами. Похоже я отсюда уже не выберусь. Снова. Не думай, я руки не опустил. Быть или не быть, вообще не вопрос. Проблема, что никто и спрашивать не будет.

Я поднял голову. Пылающий развороченный небоскреб падающего на меня корабля почти достиг поверхности астероида, я уже ощущал его жар. Уже взлетели с поверхности Гадюки черные булыжники поднятые взаимным притяжением массивных объектов.

— Ладно, — произнес я. — Посмотрим, что из этого выйдет в этот раз.

И когда пять гигатонн пылающих конструкций рухнули на меня, я снова умер.

Снова самособирающаяся вспышка понимания.

— Опять двадцать пять, — проговорил я, вынимая ногу из абордажного скафандра. Снова ничего не вышло.

Я вообще парень догадливый. Двух намеков мне вполне достаточно, чтобы догадаться что не стоит совать пальцы в эти забавные отверстия в стене.

Две попытки, и две неудачи. Сколько у меня есть ещё?

И здесь что-то очень неладно со временем. Окрестности чёрных дыр и так места странные, а тут так вообще. Череп никак не мог так быстро оказаться на орбите над Гадюкой, ему неделю сюда надо добираться, оттуда, куда он отправился.

Неделю минимум. Это не считая того, что в отсутствие связи надо было сперва долететь до Гуля, там узнать обо мне, и лететь уже сюда. Так, может, мой таймер и не врал? Ничего себе, вышел на четверть часа.

Что будет, если я спущусь на Гадюку в третий раз? Я снова погибну? И снова окажусь здесь в начале цикла?

Хуже всего, если из цикла нет выхода…

Я медленно вылез из скафандра, оставил его на контейнере.

В глубочайшей задумчивости я поднялся на абордажную палубу, где меня ждали остальные. И сразу понял, что дела здесь ой как не хороши.

— Капитан? — прошептал Ублюдок обернувшись. — Это вы? Вы живой?

Утырок просто рыдал без голоса валяясь на палубе.

Пацюк Игнатьевич белый как изморозь, смотрел в пространство и просто не заметил меня.

Док был просто зеленый. Кажется, его тошнило.

Всех явно трясло от ужаса.

Они все тоже пережили это. Гибель от всеразрушающее взрыва. Все они. Буквально только что.

— Капитан… — прошептал док, на заплетающихся ногах добрел до меня и повис на мне вцепившись кривыми пальцами в плечи. — Не делайте так больше. Прошу вас. Не надо, пожалуйста.

Такое впечатление, что они все разом крышей поехали.

— Чего не делать? — прищурился я, с силой отцепляя от себя ледяные руки дока.

— Не ходите туда больше, — прошептал док. — Никто не хочет больше умирать. Не надо.

Это что же у меня тут такое? Бунт на корабле?

— Док, успокойтесь, — как мог терпеливо произнес я. — Не нужно так нервничать. Держите себя в руках. И не переходите границ, сделайте мне такое одолжение. Я вас очень уважаю, но это совершенно вас не касается. Тут только я решаю, куда иду. И куда идут все, кто считает иначе.

— Никуда вы больше не пойдете, — прошептал доктор, вынимая маленький однозарядный кинетический пистолет из кармана и приставляя ствол его к моей голове. — Пожалуйста, не надо. Мы этого не перенесем больше. Я лучше убью вас.

Этому точно, крышу сорвало. И похоже, снести крышу уже мне у него рука не дрогнет.

Вот сейчас то у дока рука дрогнет, и устроит он мне роскошную двойную трепанацию навылет.

— Док, ну что вы. Док, тише, — как мог дружелюбно произнес я, чувствуя ствол прижатый к моему виску. — Разве друзья так поступают друг с другом?

— Друзья? — насторожился док. — Нет, друзья так не поступают. Нет, не поступают. Друзья не заставляют тебя умирать раз за разом.

Ну, тоже верно подмечено.

— Так, док, не нужно, — проговорил я. — Давайте сделаем шаг назад. Я обещаю, что никто больше не умрет.

— Мне так хочется вам верить, капитан, — пробормотал док. — Но я почему-то не верю.

И действительно почему это так?

— Просто нам нужно чуть больше доверия, — улыбнулся я. — Вот уберите палец со спускового крючка, и сами во всем убедитесь.

Док нерешительно убрал ствол от моей головы.

— Вот видите, — подбодрил я его. — Не так уж и трудно было.

Доктор посмотрел на пистолет у себя в руке, снял палец со спуска. И я быстро отобрал у него пистолет.

— Я пожалуй его разряжу, — мягко произнес я. — Чтобы никто случайно не пострадал.

Переломил ствол и выбросил патрон наружу, поймал в полете и спрятал в нагрудный карман пыльника.

— Док, — вздохнул я, спрятав пистолет в другой карман. — Меня тоже не устраивает как все происходит. Я же тоже все это чувствую, я же не железный. Я не хочу это повторять. И я постараюсь понять, как нам обойтись без этого.

Похлопал подавленного дока по плечу мундира и оставил беднягу в покое.

Знать бы ещё как мне обойтись без всего этого.

Бросить там мозг Октавии? Когда я уже так близко? Я два раза держал его в руках. Ну или мне так очень реалистично пригрезилось. Дважды все кончалось плохо. Это был неверный выбор. Так какой будет верным? Бросить все и смириться? Или сделать еще подход к снаряду?

Скорее всего, мне устроят полноценный бунт, если я попытаюсь ещё раз.

А это они ещё не видели того древнего кладбища на астероиде. Время там, очевидно, пролетает совершенно незаметно…

Так как мне быть? Как мне приблизиться ближе к цели?

Ближе. Ещё ближе. Гм…

Все эти воображаемые или реальные прыжки во времени, призывы приблизиться, что это? Ведь значит что-то?

И, кажется, впервые с момента прибытия сюда я мыслил ясно и четко. И смог задать себе правильные вопросы.

Здесь есть кто-то ещё, и он хочет от нас чего-то. И моё движение к моей цели, очевидно, не было кратчайшим путем к той цели, которую от меня требовали.

— А четко и ясно выразить что тебе нужно, разве нельзя? — произнес я.

Ну и в общем и сам догадался, что так и было бы если бы было возможно.

Ближе, ближе, еще ближе. А куда еще ближе? Я, кажется, эту Гадюку с обоих полушарий обошёл. К чему ещё ближе? Ближе только к переполнению чаши моего терпения. Просто ради себя я бы не стал так упираться. А ради Октавии — стоит? Она даже не человек. Она не знает, что такое смерть.

Наверное.

Я поднял глаза на черную звезду Упырь различимую только благодаря объедкам звезд закрученных вокруг его сингулярности. А больше ближе и некуда.

Упырь? Серьезно? Это просто самоубийство.

Впрочем, высадки на Гадюку тоже были самоубийством.

Ну, предположим, что цель там. Чёрная Звезда во всей красе. Но ситуация от этого лучше не становиться, действительно, куда уже ближе-то? По краю горизонта событий ходим.