Да уж, думаю. Гадюка, надо же. Наверняка, на редкость стремное место. Пасторальный тропический курорт Гадюкой не назовут. А вот мне придется туда лезть по доброй воле. Надеюсь Октавия однажды ты это оценишь.

— Какого черта их туда понесло? — угрюмо удивился я.

— Потому что это я их туда отправила, — усмехнулась мне в ответ Великорнова.

— Чего? — я сел в постели. — Так, а вот с этого места помедленнее, по порядку, пожалуйста.

— Ой, да не напрягайся ты так! — Великорнова смеясь похлопала меня по голому бедру. — Это же Гадюка. Гиблое местечко, тупик. Пустой, черный железный астероид, километр в диаметре. Другого выхода оттуда, как обратно на высокую орбиту нет. Потому я их туда и отправила, что никуда они оттуда уже не денутся. Ты сможешь их там прихватить в любой момент, когда они тебе понадобятся, мимо Гуля им не пройти.

Ого, какая коварная женщина.

— И как же ты это провернула? — задумчиво произнес я, повернувшись к ней.

— О, я умею читать по губам, — усмехнулась Великорнова. — А этот твой юнга очень четко артикулирует все, что произносит. Так я поняла что речь идет о карте сокровищ, записанных на кристалле. И что это карта, которую ты ищешь.

— Я и что же ты сделала? — поинтересовался я.

— Я рассказала им сказку, — улыбнулась Великорнова. — Образцовую пиратскую байку. Всем, кто был в этот момент в харчевне дедули Хо. Всем кто желал слышать. Я очень хорошо умею травить всякие байки. Вот например про эту твою бутылку, фигню насчет удачи и демона, это же я придумала.

Я посмотрел на бутылку с Тёмным пойлом, стоявшую рядом с гнездом моих броненосцев другими глазами.

— И нафига? — осведомился я.

— Надо же мне как-то развлекаться? — Великорнова пожала могучими плечами. — Ты же сам всё видел, здесь всё такое унылое, грабежи да насилие, одно и тоже год за годом, надоело уже давно. Вот я и рассказала им, что по последним слухам карта мертвого капитана, записанная на кристалле начнет показывать путь к спрятанным сокровищам, если отвезти её на Гадюку. Как они всполошились, ты бы видел, особенно Изюмов! Рванули к кораблю на перегонки, партнеры хреновы! Наверняка опасались, что один теперь другого на Гуле бросит одного! Я бы не удивилась.

— Ха. А как-то чуть попроще нельзя было? — немного недовольно осведомился я. — Передала бы информацию мне, я бы с ними обоими потом разобрался.

— И привлекла бы этим внимание половины Гуля? — скривла Великорнова поднятую бровь. — Да и ты был немного занят своими делами в совете.

— Да, — согласился я. — Был.

— Вот. А зато теперь мы точно знаем, куда они рванули, не придется из-за них половину Войда обыскивать, — заключила Великорнова.

Ну, тоже верно. Пожалуй, это она хорошо придумала. Действительно, теперь не придется сбрасывать с хвоста десяток непрошенных кораблей-попутчиков, искателей потерянных сокровищ. Тоже неплохо.

— Ладно, — заключил я перелезая через нее поближе к собственным порткам и сапогам. — Вот теперь мне похоже действительно пора. С тобой хорошо, но есть вещи которые мужчина должен делать сам.

— Удачи, герой, — весело напутствовала меня Великорнова. — Порви их там в лоскуты, как ты умеешь. И привози мне мои скромные необременительные десять процентов от сокровищ.

Я захохотал в ответ, хлопнул эту предприимчивую женщину по могучему голому заду и пообщал:

— Замётано! Десять процентов любых сокровищ, которые мы там найдем — твои!

В конце-концов, ну, чем я рискую? Мне самому пять капитанов по пятьдесят процентов от ничего так же пообещали. Пожалуй, в этом есть своя вселенская справедливость, что счет сойдется таким образом.

Я выбрался из лайнера с нумерами на Большой Кольцевой бульвар, заплатив по счету сполна инвалиду-консьержу давшему нам этот приют на час — не в моих обычаях заставлять платить даму. Вдохнул полной грудью спертый, бедный, бледный, сотни раз восстановленный воздух Гуля.

Октавия следовала за мной и броненосцы дремали на моих плечах.

Ну что-ж. А теперь вперед, на борт «Кархародона»! Пора! Труба зовет в поход, в погоню! Жди, Женя Хоккин, я тебя в покое не оставлю! Так дерзко меня еще не грабили. И от меня ещё никто не уходил.

Погнали! Нас ждет гиблая Гадюка.

Ну, вот так мы и рванули на Гадюку. Бросив на берегу половину экипажа. Я решил, что той сотни палубных, что нашлась на борту к тому моменту, как я ворвался на капитанскую палубу, мне хватит, чтобы разобраться с корабликом Изюмова. Я уже навёл справки, это было судёнышко пятидесяти метров длиной, второй класс по имперской классификации. Их там на «Навуходоносоре» максимум человек сорок, может быть, не больше, и это если прям друг на друге сидеть.

— Изюмов, старый козел, угнал честно выигранный мной корабль! — орал я шагая по причалам к «Кархародону». — В Крысиных играх выигранный! Он его сам против моего корабля поставил! Проиграл и свалил на нём! Меня так ещё ни одна сволочь не кидала!

Все встречные-поперечные с глубочайшим пониманием встречали моё возмущение и были готовы меня морально поддержать в любом объеме предусмотренном в здешних кабаках.

Но мне некогда было заливать горе в обществе чутких собутыльников. Я жаждал мести, немедленной и неотвратимой.

— Ну, ничего, я знаю, куда он подался, я его поймаю и на шампур-то насажу, по самые жабры! — рычал я. — Чтоб ни одна сволочь даже подумать о таком больше не смела! Все на борт! Да плевать, что половины нет на местах, кто не успел, пускай на берегу в носу ковыряет. Утырок! Ублюдок! Все на борт. Отходим через пять минут! И вам не кашлять, многоуважаемый Пацюк Игнатьевич! Привет док! Не соблаговолите ли поднятся на борт, любезные господа? Мы отходим сию минуту.

А за мной шагала Октавия и одобрительно повторяла свою коронную фразу:

— Мозги-и-и-и…

Уже через пять минут после того как я с вохмущенным ликом образово-обиженного в лучших чувствах пирата-психопата бросился в огромное капитанское кресло, старичок «Кархародон», пыхтя маневровыми соплами, раскочегаривая реакторы, поднимался и отходил уже от причальной стенки.

Из палубных старшин на борту практически никого не оказалось, расслаблялись на берегу, и это даже к лучшему, некому оказалось меня остановить.

Славно, вот пусть и дальше прохлаждаются в борделях Большого Кольца. Зато никаких тебе советов и демократий. А я пока быстренько порешаю свое маленькое дельце.

Никто на борту или на причалах и не подозревал об истинных причинах этой погони. Объяснение, всех устраивающее, я уже прокричал для всех, кто желал услышать. Кидалово после победы в Шароклетке, чего тут понимать? Причём в какой Шароклетке — в Золотой! Даром, что она теперь наполовину сгрызена Потёмкиным, всё равно — святыня. Выходит, попрание святости, покушение на основы общественной морали, тут только карать и карать безжалостно. И все сразу понятно, поддержим руками и ногами, у матросов нет вопросов, хотя и полно проблем, но мы их порешаем по ходу к священной цели.

С тем мы и рванули к горизонту событий.

До Гадюки было рукой подать, просто не каждый решился бы подавать руку такой особе. В глаза бросалась, что дама это жизнью побитая, угрюмая и с полным шкафом непогребенных скелетов.

Тёмный Двигатель ради такой малости не было смысла раскочегаривать и тратить ограниченный запас терраформных бомб, они же дефицитные топливные элементы. И «Кархародон» шел на маневровых двигателях, постепенно разгоняясь и используя для ускорения гравитацию Упыря особенно уже заметную на такой короткой дистанции.

Гуль через полдня пропал из виду, потерявшись в рассеянном свете аккреционного диска Упыря, занимавшего здесь полнебосовода. А мы достигли нужной высоты над ним, пока еще относительно безопасной для корабля, если о таких вещах вообще стоит говорить в такой близи от Чёрной Звезды.

Гадюка черной точкой скользила вдоль шапки бешено разогнанного сияющего раскаленного газа, а угнанного у меня корабля нигде не было видно.