Таблица до конца вечера выглядела просто отлично.

2. Крепкозадый — Капитан Кома, «Кархародон»

Оды Крепкозадому пели в каждом кабаке, и все ждали эпичной финальной битвы, которая должна состояться утром на следующий день, прямо перед капитанском кругом.

И вскоре второй финалист определился.

3. Крепколобый — Капитан Изюмов, «Навуходоносор»

По слухам, растерзал сперва Токсичного Птера, а потом и легендарного Тёмного Вора, который оставался непобедимым уже несколько сотен боёв. Мне уже стало очень интересно, что это будет за зверь — но вот засада, ни одного нормального видео боёв во внутренней сети не было. Изюмов словно специально выбирал самые затрапезные Шароклетки.

И у меня закралось неприятное предчувствие. Которое достигло апогея, когда я через сотню лифтов и переходов спустился на самое дно планеты Гуль, на спрессованный под тяжестью сотен ржавых кораблей Цокольный Уровень, где традиционно проходил финал крысиных боёв.

Ну, где же ещё. Самые жирные крысы, как и самые гнусные нищеброды издавна обитали на разного рода цокольных этажах.

Здесь стояли сотни Шароклеток. Отбросы со всего Вольного флота, маньяки крысиных боёв, прожигающие свою жизнь и остатки состояния, больные на голову трутни-изощренцы денно и нощно губили тысячи жизней невинных шнырьков, крыс, бойцовых куропаток, ядовитых лягушек и прочей дешёвой живности. Стояла вонь от звериных испражнений, крови, то и дело слышались взрывы, вопли и визги, порой, и человечьи. Ну, и сопутствующий мордобой, конечно же. Как без него?

И сегодня здесь было особенно людно. Финал битвы!

У золотой Шароклетки уже стоял Изюмов, коварно улыбаясь и держа питомца за спиной.

— За финальный бой за звание ежегодного победителя крысиных боёв сражаются два капитана! — объявил визгливый распорядитель боёв. — Капитан Кома и его Крепкозадый! И капитан Изюмов с его крепколобым!

И капитан Изюмов достал из-за спины Крепколобого.

И тут я присвистнул. Вместе с изрядно заволновавшимся, заворчавшим и поменявшим цвет на чёрный Потёмкиным. Сразу стало понятно, чего мой четвероногий друг скрёбся в окно той лавки с редкими животными.

Потому что в руках у моего соперника сидел массивный, эндемичный реликтовый герберский броненосец-хамелеон. Точно такой же, как Потёмкин, ну, или, по крайней мере, очень близкого подвида. Тоже чёрный, тоже недовольный.

Только раза в полтора больше моего Потёмкина.

— Поединок капитанов в финале! Какими будут ваши ставки?

— Я по традиции ставлю свой корабль, — сказал Изюмов. — И требую, чтобы он поставил свой!

— Вы согласны? — осведомился рефери.

Ладно, Саша, подумалось мне.

Давайте обдумаем и приготовимся к самому жуткому сценарию.

Эндемичные броненосцы, как я помнил ещё с малых лет — существа достаточно редкие, одиночки, которые терпеть не могут на своей территории чужаков. Дерутся они порой жестоко и кроваво. А учитывая простой физический перевес…

Эх, Потёмкин. Нет, прощаться я с ним не буду. Это, конечно, больше чем просто боевой зверь для меня — это друг. Единственный мой якорь с моим нынешним домом, Герберой. И я его не брошу. Пусть он после этого боя окажется истерзанным, избитым, еле живым — я из кожи вон вылезу, но спасу его, найду лучших ветеринаров, подлатаю, соберу… Как-никак, некоторое состояние в местной валюте у меня точно было.

Да и вообще — он ещё и не такое повидал.

Корабль. Допустим, я проиграю «Кархародон». Насколько я понимал ситуацию, речь шла не об обмене экипажами, а о экспроприации только самого корабля и всего каботажа на нём. Конечно, кто-то прикипел к месту, но команда, как минимум, часть из неё — меня не бросит точно.

Допустим, после ещё будет перестрелка. Ну, тут вообще всё просто отлично! Мало того, что я наверняка в бластфайте сильнее большинства из собравшихся товарищей, так ещё и плащ на мне противобластерный…

— Согласен, — кивнул я, после некоторого раздумья.

А что делать? Что я мог ответить под прицелом десятков местных камер с треснувшими объективами? Под взглядом доброй половины моего экипажа, тысячи зрителей на Цокольном Уровне и ещё, наверное, полумиллиона на всём Гуле?

— Отлично! — рявкнул в ответ Изюмов.

И Крепколобый резво побежал вперёд, переливаясь всеми оттенками чёрного, фиолетового и алого.

Букмекеры с каждой секунды удваивали объём ставок. Состояния, наворованные целыми пиратскими династиями, были поставлены на кон и грозили обанкротить бывших владельцев.

И, конечно же, когда соотношение размеров соперников стало явственно видно — ставки пошли явно не в пользу Потёмкина…

Наконец, зал замер в ожидании.

В общем, если подумать, ситуация была не такая ужасная. Вернее, возможно, и ужасная, но не прям ужасно-ужасная. Поправимая, в общем… Примерно так я себя убеждал, направляя Потёмкина по решётчатому коридору в Шароклетку.

Что будет дальше — предугадать не мог никто. Но мне очень хотелось зажмуриться, потому что я уже предполагал, что сейчас начнётся.

Потёмкин подбежал к уже сидящему в клетке из чистого золота Крепколобому.

Понюхал его. Крепколобый понюхал его в ответ. И тут же поменял цвет на золотой. Под цвет клетки. И свернулся в шар!

Народ вздохнул! Вот это да! Неужели противник моего питомца уже сразу сдался? На самом деле, я тоже на миг удивился такому удивительному везению. Но нет. Я уже знал и видел, как играет в Шароклетке мой Потёмкин, и понимал, что его сородич при встрече будет вести себя ровно также. Сначала — уход в оборону. Затем — измотать соперника. Пусть он устанет, пытаясь разгрызть. Затем — внезапное нападение, физическое подавление, или мощный кинетический удар! И всё, можно уже полакомиться растерзанным и расплющенным соперником.

И Потёмкин, поменявший цвет на ярко-синий, как будто бы поддался Крепколобому! Он заворчал, попытался раскрыть Крепколобого, затем принялся катать тяжёлый мячик по клетке — ровно также, как делал совсем недавно побеждённый им же самим медоед Затупок!

Неужели Потёмкин так быстро поглупел? Неужели он не понимает, что сейчас станет жертвой⁈ Изюмов сверлил меня своим взглядом, скалился. Похоже, понял ошибку. Ещё и Октавия сказала «Мозги», меня это окончательно добило. Прямо-таки захотелось крикнуть ему что-нибудь в клетку, вроде: «Глупец, что ты творишь! Он же тебя сейчас съест!»

Но я сдержался. Не дёрнул бровью. Ох, как тяжело было на это смотреть!

Потёмкин сопел, ворчливо катая своего противника по клетке. Ишь ты, чего задумал — сколобочиться на финальной битве! Противник постепенно менял цвет: сперва с золотого на серый, потом чёрный. Затем на обратно на золотой. Потом чёрный — и на красный! И вот когда Крепколобый стал красным, то на миг раскрылся, высунул морду и, злобно рявкнув, попытался укусить Потёмкина!

Ну всё, подумал я. Конец. Крепколобый пошёл в атаку. Но тут меньшая масса сыграла как преимущество — Потёмкин оказался проворнее и вовремя отпрыгнул повыше, окрасившись в оранжевый цвет.

Всё вернулось к прежнему состоянию — броненосец побольше свернулся в шар, броненосец поменьше — сидит рядом. Покрутился вокруг, присел рядом, тяжело вздохнул и начал вылизываться.

Вылизывался, вылизывался. Минут, наверное, пять. Крепколобый тем временем поменял цвет с алого на бледно-жёлтый.

— Ну! — послышались нестройные голоса. — Давай! Дави его! Жри! Вырви ему хвост!

И с другой стороны:

— Давай, Крепколобый! Замочи его, раздави, он же мельче тебя! — первым заорал Изюмов.

— Давай!

Ну, и народ постепенно начал галдеть. Орать, как на любой завалящей арене крысиных боёв.

И меня это как-то вывело из ступора. Секунду спустя я уже тоже орал что-то вдохновляющее и грозное, а вместе со мной — половина моего экипажа, похоже, готовая идти в рукопашную против фанатов Крепколобого.

Правда, тут же подумалось — может, наоборот, лучше не шуметь? Может, признают техническое поражение? Ещё немного продержаться, оставить как есть? Но — нет. Так дело не пойдёт. Потёмкин будет биться до конца! Я в этом был уверен.