И тут на зубах прямо-таки загудело, заныло от металлического привкуса.

— Расступитесь-расступитесь! — скомандовал капитан. — Оно очень радиоактивное!

Так вот оно что… Признаться, такой подлянки я не ожидал.

Из чего это ведёрко, интересно? Чистый уран-235? Или радий? Неужто калифорний?

Ну и как моему Потёмкину против него сражаться?

Я заткнул пальцами нос и отошёл подальше, глядя на представление.

— Предлагается просто ждать, пока оно убьёт всех окружающих радиацией и вонью? Это твоя тактика, Прогулкин?

— Сейчас увидишь! Или ты сдаёшься? — оскалился капитан в ответ.

— Пока мой зверь не сдался — я не сдаюсь, — отвечал я.

Хотя, конечно, за Потёмкина я переживал.

Но зверёк мой бодро нырнул в клетку. Понюхал воздух и чихнул. А ведёрко это, то есть Нямка, тут же зашаталось, слегка согнулось… и кинуло в сторону Потёмкина кусок чего-то радиоактивного!

Ну он, не будь дураком, тут же свернулся в шар и скатился прямо в самый низ шароклетки.

Прямо под бок к ведёрку.

Прогулкин довольно засмеялся.

— Сейчас… скоро твой Крепкозадый окачурится.

Ведёрко продолжило плеваться сгустками не то протоплазмы, не то какой-то жидкой радиоактивной фракции. Прямо-таки заплевало моего несчастного Крепкозадого!

Признаться, я уже думал закончить выступление и отозвать зверя. Хрен с ним, с катласом. Когда вернусь — у меня этих побрякушек уже целая стена в особняке. Потёмкин мне куда важнее и роднее…

Да и, признаться, самому хотелось уже поскорее убраться отсюда. Гамма-частицы — они такие. Человеческий организм за последние тысячелетия, конечно, куда лучше адаптировался к проникающей радиации, чем предыдущие поколения в Пантеоне — но всё же. Не хотелось думать, сколько я годовых доз облучения уже нахватал.

Но мой боец в какой-то момент развернулся наполовину, потешно высунув между задних лап свой мордаху. Нащупал край уранового ведёрка… и с громким, аппетитным хрустом его откусил.

— Ч… что⁈ — зарычал Прогулкин, буквально не веря своим глазам.

Что-что, словно ответил ему Потёмкин, зыркнув чёрным глазком. Съем я сейчас твоего питомца. Как есть — схарчу. Целиком.

— Остановить! Всё! Стоп! — рявкнул Прогулкин. — Хватит.

— Вы… сдаётесь, капитан? — спросил вкрадчиво тихий и незаметный распорядитель боёв.

— Сдаюсь… — тихо процедил Прогулкин. — Заберите скорее мою Нямку…

Двое подручных едва на части Шароклетку не разломали, чтобы достать оттуда несчастное подкусанное ведёрко, от которого Потёмкин откусил уже, наверное, добрую четверть.

— Победитель! — провозгласил распорядитель боёв, поднимая Потёмкина на руках.

Я оглянулся на таблицу. Позиции поменялись.

18. Нямка — Капитан Ю. Прогулкин, «Потусторонний»

…

9. Крепкозадый — Капитан Кома, «Кархародон»

Зверь был очень недоволен — не дали доесть Нямку! А распорядитель же оказался либо очень смелый, либо не сильно образованный. Потёмкин сидел у него на руках весь в радиоактивной слизи, каких-то стружках, мелких камнях — в общем, странных снарядах этой самой Нямки.

— Поздравляю с попаданием в десятку, дружище, — сообщил я Потёмкину. — Тебя бы отмыть только.

Проблема быстро решилась — тут же подбежали какие-то ответственные сотрудники, подхватили Потёмкина.

— Мытьё победителю бесплатно! — сообщили они.

Чем больше я погружался в тему крысиных боёв, тем больше всё это становилось похожим на некий спортивный культ с элементами поклонения животным.

Спросил у Рыжего:

— Им можно доверять?

И он кивнул. Ну, что ж, осталось довериться, Потёмкин отправился в руки профессиональных крысиных умывальщиков. Прогулкин подошёл и кинул на стол золотой кортик.

— Забирай, Кома. Я умею признавать поражение, как видишь. К тому же — не в последний раз мы встретились в Шароклетке, поквитаться я ещё успею!

— Звучит многообещающе, — хмыкнул я. — Давай-ка лучше мы зароем топор войны, я верну тебе кортик, а взамен… взамен ты мне дашь… полдюжины топливных сборок.

— Полдюжины топливных сборок⁈ — Прогулкин было рявкнул, но потом огляделся по сторонам, и, видимо, оценив ценность своего кортика, согласился, понизив голос. — Хорошо, скажу своим ребятам занести. А ты, говорят, научился скармливать Тёмному Двигателю что-то, кроме человеческого мяса? Ну-ка, поведай секрет!

Я мельком взглянул на маячивших рядом Утырка и Ублюдка. Интересно, кто из них проболтался? Впрочем, глаз, которые могли наблюдать мою операцию по кормлению Тёмного двигателя, хватало и без них. И никто соглашения о неразглашении не подписывал.

Что ж, придётся ответить полуправдой.

— Да так, проводил некоторые эксперименты. Увы, без более-менее разумной органики пока не обойтись.

— Значит, врут? — прищурился Прогулкин. — Или ты, братец, врёшь?

Я изобразил, что опасливо обернулся на своих спутников и сказал, хитро прищурившись:

— Может, и вру. Во спасение нравственного духа. Зачем моему экипажу знать, кого, или… что именно я кинул в Тёмный Двигатель?

Прогулкин сначала не понял, а потом дёрнул бровями и довольно засмеялся.

— Ха! Значит, всё-таки, традиционными методами… а экипажу говоришь, что нашёл магический способ, а тот паренёк, которого все ищут, потерялся, да? Понимаю, понимаю… Сам так делаю иногда!

Что ж, обычная практика корпоративной дипломатии любой купи-продай компании из «Пантеона». Рассказать начальнику соседнего подразделения о том, насколько «человеческий ресурс» глупый и как их удачной удалось обмануть и при этом замотивировать. Либо, наоборот, что-нибудь про начальство ввернуть эдакое. И всё — вы уже друзья на век, сидите, общаетесь, обмениваясь навыками кризисного управления коллективом. А обманывать же пресловутый «ресурс» же совсем не обязательно.

Мы присели за столик, выпили ядрёного синтетического чая, договорились об обмене разного рода барахлом и поговорили — о других капитанах, о традиционных местах промысла. Даже о чести и о достоинстве.

Вольный Флот предпочитал орудовать в звёздных системах, ближайших к Войду, на маршрутах у более-менее богатых планетарных графств — Вереск, Циркон, Роза, Гвоздика. Церерско-Деметровское Великое Княжество лежало по обратную сторону от Войда. Орда прошлась по нему не так сильно, как по нашему, Помпейскому.

Иногда Вольные долетали и до Орхидеи, и даже до Помпады. А вот ближайшие планеты, по которым прошлась Орда — Купавка, Папоротник, Мох, Первоцвет — большинство капитанов не трогали.

— Что мы, хуже Хрящезадых, что ли? Пущай себе восстановятся. И потом, через годков так двадцать… может немного у их пообкусаем. Но так — только для профилактики!

Также он рассказал о том, что все капитаны обычно предпочитают одни и те же системы, либо специализируются на определённом типе судов, имеют более-менее беспроигрышные и безопасные тактики засады и абордажа.

— Череп, конечно, произвёл фурор! — сообщил Прогулкин. — Пришёл на первый слёт капитанов, сразу же застрелил троих.

— Вот как? — я изобразил удивление, но, на самом деле, меня это не сильно удивило.

Этот мог.

И я, на самом деле, тоже очень хотел сделать точно также. Даже самые более-менее дружелюбные товарищи из числа капитанов, с которыми я успел пообщаться — Прогулкин и Пилигримовы — всё равно вызывали у меня инстинктивное желание как минимум съездить им по роже, а как максимум — скрутить, доставить в расположение ближайшего имперского суда, а затем — выкинуть под выхлоп маршевого двигателя.

Обязательно выкинем. Всё в труху. Но — потом.

— А скажи-ка, братец, а слышно что-то было про такого товарища, как Питер Блейз? — закинул я удочку, почувствовав, что достаточно разговорил собеседника.

Прогулкин почесал затылок.

— Питер Блейз… как будто бы слышал я такие имя-фамилию. Редкое погоняло. Откуда-то с окраинных планет?

— Да не. С Герберы, говорят. Я вот думаю, а не с Черепом ли он прибыл?