– Я тебя услышал, Урчаг, – произнес дед Ганги. – Теперь ты, Ганга, говори.

– Новый великий хан должен быть из того же племени, что и сам великий был, и из рода Гремучих змей. Так я считаю, и им может быть Правая рука, он понравится всем.

– Я тебя услышал, говори ты, Мембрак, – обратился шаман к сидевшему справа от него пожилому шаману. Тот пожевал губами, быстро оглядел всех присутствующих и произнес:

– Ганга права, им должен быть Правая рука, он устроит всех.

– Неправда, не всех! – вспыхнул Урчаг. – Юг его не примет, и подгорные орки его не знают, нужен другой хан, из другого племени. Новая кровь должна прийти во власть.

– Ты чего так разошелся, Урчаг? – с ледяным спокойствием спросил великий шаман, его голос был сух и лишен окраски. – Думаешь, что отравив вино на свадьбе моей внучки, ты стал вершителем судеб?

Урчаг вздрогнул, его взгляд заметался, словно у пойманного в ловушку зверя. Шаманы вокруг, затаив дыхание, переводили глаза с него на верховного шамана.

– Я не подавал отравленное вино! – Голос Урчага дрожал, как лист на ветру. – Это ложь!

– Правда в том, что ты приготовил его, – голос Ганги как клинок пронзил тишину. – А вино принес твой ученик, который, дрожа, признался, что ты отравил хана.

Урчаг затрясся, его рука метнулась к посоху, но Ганга оказалась быстрее. Она схватила его за запястье, ее пальцы сжались с такой силой, что кости Урчага захрустели. Прижав его лицо к животу хана, она прошептала:

– Сознайся, Урчаг, и умри…

И тут началось нечто невероятное. Урчаг зарычал, его тело изогнулось, как натянутая струна. Из него повалил дым, наполняя воздух запахом серы. Его голос, искаженный трансформацией, превратился в набор непонятных слов. И вот, словно по мановению волшебной палочки, Урчаг исчез, оставив после себя лишь невыносимую вонь и пустоту, которая говорила о том, что он больше не вернется.

– Сбежал, паршивец, – с досадой сказала Ганга, вытирая руки о куртку. – Где его теперь искать?

– Его не найти, Ганга, – спокойно ответил дед. – Это демон, а не орк. Мне об этом сказали духи предков. Они ждут нашего хана.

– Демон? – удивилась Ганга. – Но если ты знал, почему сразу его не схватил?

– У меня не было сил. Я ждал тебя. Ты, как жена Худжгарха, могла это сделать. Но демон всегда может скрыться. Не нам с ними сражаться. Видно, такова судьба хана. От нее не убежишь. Пошлем вестников к вождю Грызу. Ты, Ганга, поезжай к нему сама. Пусть соберет силы и встанет лагерем у реки. Увидев их, остальные вожди согласятся с выбором нового хана. Пошлем по племенам гонцов с вестью о случившемся. Отзовем волчат и начнем готовить тело к обряду. Много дел, а нас мало. – Дед замолчал, склонил голову и погрузился в раздумья…

Земля. Свердловская область

– Товарищ полковник, к вам прибыл посетитель. – В кабинет начальника колонии заглянула молоденькая секретарша. – Следователь прокуратуры.

– Пусть войдет, – со вздохом огорчения произнес полковник. От этого визита он не ждал ничего хорошего. Этот следователь был въедлив и неподкупен. Он пришел к нему уже во второй раз.

В кабинет вошел следователь и поздоровался.

– Добрый день, товарищ полковник. Разрешите забрать у вас немного вашего драгоценного времени?

Полковник машинально поправил листы на столе, зачем-то переложил ручку с одной стороны папки на другую и рукой указал на стул напротив.

– Садитесь, Анатолий Валерианович. Я слушаю вас.

Следователь сел, снял очки, протер носовым платком стекла и надел снова, и только потом взглянул на начальника колонии.

– Товарищ полковник, я допросил осужденного Глухова, и он утверждает, что порезал себя сам.

Полковник подавил вздох облегчения.

– Ну, раз утверждает, – произнес он, – то так оно и есть. Его никто не принуждал такое говорить.

– Да-да, – кивнул следователь и продолжил: – Все это так, но в деле есть неувязки, на которые я хочу обратить ваше внимание.

– А почему вы мне это говорите? – удивился начальник колонии.

– Потому что вы начальник колонии и несете ответственность за все, что происходит здесь. – Следователь смотрел на полковника невыразительными рыбьими глазами, в которых не было и намека на какой-то интерес или проявление чувств. Они ничего не выражали, и понять, что на уме у следователя, полковник не мог.

– И что?..

– А то, что свидетели, которых я опросил, утверждают, что видели троих осужденных из службы внутреннего порядка, и они выходили из-за угла, за которым порезали или порезал себя сам осужденный Глухов.

– Так там есть своя секция правопорядка… – начал было полковник.

– Есть, товарищ полковник внутренней службы, – перебил его следователь, – но они были на своих местах, и я их уже опросил. Они не были за тем углом, за которым находятся мусорные контейнеры. Значит, это были другие осужденные, и они там находились без разрешения.

– Почему вы так решили? – Полковник нахмурил густые седоватые брови и взял в руки ручку. Стал ее крутить пальцами. Заметил взгляд следователя и тут же положил ручку на место, поправил ее.

Следователь подождал и стал говорить.

– Потому что в журнале пропусков в производственную зону пропуска на этих троих осужденных не выписаны.

– Так, может, их там и не было, – ответил полковник.

– Были. У меня есть показания четверых осужденных, которые утверждают, что видели троих мужчин с нарукавными повязками, но лица не запомнили. Они шли боком и пригнулись. Значит, их пропустили в нарушение режима. А кто отвечает у вас за нарушение режима?

– Зам по безопасности, – буркнул полковник.

– Да, я с ним уже беседовал, – ответил следователь. – Он дал показания, что никого не направлял в производственную зону, значит, это сделала дежурная смена контролеров, и я хочу получить журнал дежурств.

– Хорошо, вы получите журнал дежурств, но контролеры подчиняются командиру полка внутренних войск…

– Я знаю, – кивнул следователь и поправил очки. – Мне нужен журнал, чтобы я выписал повестку этим прапорщикам. Кроме того, я сделаю запрос на проведение психиатрической экспертизы Глухова на предмет вменяемости и степени его опасности для других осужденных. Уведомляю вас заранее. Где я могу получить журнал?..

– Сейчас его вам доставят, – невесело ответил полковник.

После ухода следователя начальник колонии по селектору приказал секретарю:

– Маша, соедини меня с командиром полка.

– Сейчас сделаю, Евгений Маркович.

В трубке раздались гудки, и твердый решительный голос произнес:

– Слушаю, полковник Капустин.

– Сергей Викторович, здравствуйте.

– Здоровее видали, привет, Евгений Маркович, что хотел?

– Хотел сказать, что у меня работает следователь прокуратуры.

– Кто такой и по какому поводу? – раздался вопрос в трубке черного служебного телефона.

– Герасимович Анатолий Валерианович, следователь районной прокуратуры. Из отдела по надзору в местах лишения свободы. Так вот, он утверждает, что твои контролеры нарушили режим и пропустили в производственную зону трех осужденных без разрешения и не вписали их в журнал. И он уверен, что эти осужденные порезали одного из новоприбывших осужденных. Он носом роет, понимаешь?

– Понимаю, – подумав, ответили с другой стороны. – Спасибо за информацию. А что говорит сам порезанный? Он хоть жив?

– Жив, говорит, что порезал себя сам.

– А это так? – вновь подумав, спросил командир полка.

– Не знаю, ведется следствие.

– Ну, я тебя понял, дорогой Евгений Маркович, приму надлежащие меры.

– Вот-вот, прими, дорогой, нам не нужны лишние неприятности. Он вызовет смену на допрос, забрал журнал дежурств.

– Понял, отбой, – ответил сухо командир полка.

Евгений Маркович положил трубку, достал платок, вытер вспотевшую шею и вновь по селектору вызвал секретаря.

– Начмеда ко мне, срочно! – приказал он.

Он просидел в размышлениях около пятнадцати минут, в кабинет постучали. Просунулась голова секретаря.