Она опустила взгляд, словно пряча за ним всю свою решимость.

– Ага, а ты будешь плести интриги за моей спиной? – не удержался я, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

Ее глаза наполнились слезами, но она быстро взяла себя в руки.

– Нет, – ответила она твердо. – Я отдаю тебе свою гору. Я больше не хочу быть богиней. Я устала от одиночества, от вечной борьбы за власть. Я хочу быть женщиной, любить и быть любимой.

Я молчал, обдумывая ее слова. В них было столько искренности, столько усталости и тоски, что я не мог не почувствовать к ней жалость.

– Давай об этом поговорим, когда выйдем отсюда, – предложил я, стараясь не выдать своих эмоций. – Ты уверена, что готова к такой жизни?

Она кивнула, не отводя глаз.

– Уверена. Я больше не хочу быть частью этого мира. Я хочу быть с тобой.

– Побывай на своей горе, осмотрись, и, может, ты передумаешь. Среди хранителей есть истинные дети Творца.

– Не хочу я там бывать. Я ее отдаю тебе. Владей. Я хочу женского счастья и детей… А эти, – она скривилась в презрительной усмешке, – дети Творца и мизинца твоего не стоят.

– Я дам ответ после того, как выйдем из лабиринта, – пообещал я.

Мы прошли мостик и вошли в маленькую дверку. Перед нами появился Судья с чемоданом в руке.

– Ну наконец-то, – произнес он. – Я уже заждался.

– Ты куда-то собрался? – с удивлением спросил я.

– Все, ухожу.

– Куда? – в один голос с Беотой спросили мы.

– К Отцу, пора уже.

– А кто же тут будет Судьей? – спросил я.

– Ты и будешь. – Он снял с шеи ключ на цепочке. – Теперь ты Судья.

– Нет-нет, – замотал головой и замахал руками. – У меня жены, дети, я не могу торчать тут на пьедестале…

– А тебе не надо тут торчать, живи где хочешь, весь мир у твоих ног. И не отказывайся от милости Творца, он бывает строг. – Я посмотрел на пораженную услышанным Беоту и неохотно принял ключ. – Прими этот мир, человек, оберегай его, суди по закону Творца, не лицеприятствуй. А еще можешь взять в жены Беоту, не ошибешься. Прощайте. – И он исчез.

– А как же мы? – обиженно воскликнул я.

Меня снова закружил вихрь и вернул на балкон. Там стояли и рыдали жены, но, увидев меня, быстро успокоились.

– Вернулся! – закричала Лирда. – Наш муж вернулся! – Ее глаза сияли.

– А это кто? – спросила Тора.

– Беота! – воскликнула Чернушка.

– Ага! – всплеснула руками Ганга. – Вернулся и снова с девкой. Ну когда это прекратится?! – В ее словах слышалось отчаяние.

– Ну-ка угомонились, курицы! Ишь, раскудахтались, – прикрикнула Глазастая. – Раз привел, значит надо. – Она подошла ко мне. – Мой господин, прими гору, – и неожиданно расплакалась…

В жизни бывают и взлеты, и падения, и смертельные опасности, но если у тебя есть мечта и ты следуешь за ней, то можно преодолеть любые преграды. Не бойся будущего, не страшись его. Следуй заветам своих предков, и милость и любовь Создателя будут с тобой.

Я учил своих потомков, которых стало много. Мои жены родили мне детей, а те, в свою очередь, подарили мне внуков. Всех их я учил любить друг друга и Творца.

– Любите друг друга, как Он любит нас, – говорил я, и мои слова, словно капли дождя, падали на их сердца. Они сидели тихо, завороженно слушая меня.

Я не изменился. Остался тридцатилетним Виктором Ирридаром Тох Рангором Глуховым, судьей и правителем вселенной Закрытого сектора. Точнее, той ее части, где жили разумные не демонические существа. На Сивилле. Инферно меня не касалось, а я не касался его. Остальные хранители признали мою власть, и никто не роптал.

Я выпустил из сундука плененного хранителя воров и отпустил его на свободу. Он тоже имел право на власть и жизнь. Я не подавлял никого своей волей, не лицеприятствовал, как завещал мне Судья. Мир менялся, но я оставался неизменным.

Я понял, что жить вечно сложно и порой скучно. Многое уже видел, многое испытал. Мои жены прожили долгую жизнь, но попросили их отпустить. Я тоже хотел бы присоединиться к ним, но служение удерживало меня, чтобы не уйти за грань. Мы остались вдвоем с Беотой.

И хотя я знал, что впереди могут быть новые испытания, я был готов к ним. Ведь у меня была мечта. Мечта сделать мир лучше. И я знал, что смогу преодолеть все, если буду следовать за ней.