Сел в углу, скрестив ноги по-турецки, и обратился к Шизе, к моей дочке-симбионту, полной тайн и загадок:

– Сможешь погрузить меня в транс, дочка? И что-нибудь установить из баз?

Она выслушала меня и с легкой усмешкой, в которой сквозила смесь жалости и снисходительности, ответила:

– Могу установить базы языков дикарей.

Я удивленно поднял брови, не понимая, что она имеет в виду.

– Зачем мне язык дикарей? – спросил я, стараясь скрыть свое недоумение.

– Это английский, французский, немецкий и испанский языки общения, – ответила она, перечисляя языки с таким спокойствием, будто речь шла о чем-то обыденном. – Еще могу китайский и хинди.

Я нахмурился, не понимая, почему эти языки она называет дикарскими.

– Почему эти языки у тебя считаются дикарскими? – спросил я, чувствуя, что за ее словами скрывается нечто большее, чем просто насмешка.

Она усмехнулась и голосом, полным наигранного трагизма, словно она приоткрыла завесу тайны, произнесла:

– Потому что Земля – это дикая планета, – сказала она, и ее слова эхом разнеслись по моей голове, оставляя за собой ощущение чего-то мрачного и далекого. После ее слов моя родная Земля показалась мне чужой, дикой, и возникло чувство неприязни к ней.

Атмосфера камеры начинала давить на психику.

Незаметно я стал терять связь с реальностью. Мое сознание как бы воспарило над телом, я перестал его ощущать и плыл в хаосе мироздания, слов и понятий. Уже через некоторое время я перестал понимать, кто я и где я.

На вечернюю поверку я не встал. Охранник, заглянувший в камеру, усмехнулся и крикнул:

– Тут зек, которого привела начмед, уснул сидя. Будить его?

– Нет, пусть сидит, главное – он на месте. Приказали с ним обращаться по закону.

Утром заключенный продолжал сидеть в той же позе, не шевелясь. Пайку, что доставили вечером из больнички, он не тронул. При смене караула новый старший смены велел открыть двери камеры. Он подошел к заключенному и толкнул его ногой.

– Эй, ты совсем страх потерял? – спросил он, но заключенный не ответил. Его тело словно окаменело. Старший смены забеспокоился. – А он вообще жив? – спросил он.

Прежняя смена смотрела на заключенного с заметным страхом. Старший пощупал его лоб и приложил руку к шее.

– Холодный совсем, как труп, но пульс бьется, только редко.

– Я его принимать не буду, – ответил старший новой смены. – Вызывай врача, и пусть его осмотрят, не хватало еще, чтобы он подох в мою смену. – Старший сменяемого караула кивнул, обернулся и приказал:

– Живо доложи в оперчасть дежурному о происшествии и вызывай сюда врача.

Весть о том, что в ШИЗО умирает осужденный, быстро дошла до начальника колонии.

– Кто? – испытывая внутренний страх, спросил он у дежурного по колонии.

– Осужденный Глухов, товарищ полковник.

Начальник колонии выматерился и приказал:

– Врача к нему быстро!

– Начмед уже там, товарищ полковник.

– Переведите его в лазарет, и пусть примут все меры, чтобы он не умер… Хотя… Если что, сам виноват, – подумав, произнес полковник. – Как с ним обращались в ШИЗО, били?

– Разбираемся, товарищ полковник.

– Разбираются они… Если били, то пусть врач осмотрит и зафиксирует все как падение. Потерял сознание, упал и получил ссадины и синяки.

– Понял, товарищ полковник, разрешите выполнять.

– Выполняй, – кивнул начальник колонии, а сам связался по телефону со штрафным изолятором. – Полковник Евдокимов, – произнес в телефонную трубку полковник.

Закрытий сектор. Планета Сивилла

На планете Сивилла, где ранее царил порядок, хаос начал свой неумолимый разгул. Центры силы, словно по мановению волшебной палочки, исчезли в один миг, оставив после себя пустоту. И в эту пустоту, как тени из мрака, вышли хранители, что до сих пор прятались от всевидящих очей тех, кто достиг высот власти и влияния. Мир начал погружаться в хаос, и начался стремительный передел сфер влияния, который мог изменить судьбы всех, кто осмелился противостоять новой, зловещей реальности.

Туман неопределенности окутал бескрайнюю степь, словно завеса тайны, скрывающая грядущее. Вожди племен, ведомые лишь своим чутьем и древними пророчествами, отправились к ставке, чтобы выбрать великого хана. Их пути пересекались в этом почти бесконечном, но судьбоносном месте, где каждый шаг был шагом к новой реальности. Вожди садились вместе у походных костров, обсуждали будущее степи. Тайно сговаривались и согласовывали позиции.

Словно тени на ветру, отряды волчат двигались по степи, гоня перед собой толпы пленников. За ними, поднимая пыль до небес, тянулись обозы с трофеями, будто собираясь в зловещий караван, который должен был напомнить всем о могуществе орков.

В воздухе витало напряжение, как перед бурей. Каждый союз, каждое слово, каждый жест были пропитаны интригами и тайными замыслами. Выборы обещали стать не просто испытанием силы и мудрости, но и настоящей драмой, где судьба целого народа могла повернуть в ту или иную сторону. После чего мир заплыл бы от дыма пожарищ или обрел небывалое спокойствие.

Известие о Курултае Бае оба походных вождя приняли со скорбным смирением. Быр не подавал вида, но его душа долго и безмерно скорбела.

В пяти лигах к востоку от подножия Снежных гор отряды волчат встретились, расположились рядом, и к костру Быр Карама прибыл походный вождь южных волчат, старый многоопытный Шырбрум. Он сел, принял чашу гостя и выпил, поблагодарил и начал говорить.

– Быр Карам, ты долго был правой рукой у великого хана. Послушай меня. Я видел сон или видение, как хочешь назови. Видел я женщину-орчанку, чей рост достигал небес, и была она беременна. Когда она родила, к ней спустился с небес сам Отец и сказал: «Твой сын будет править степью. Он станет императором всех орков». Услышав это, я затрепетал сердцем своим и возрадовался, потом проснулся.

– И зачем ты мне рассказываешь свои сны, Шырбрум, множество снов от суеты…

– Это не просто сон, Быр, это пророчество. Вот мы возвращаемся, потому что состоится Курултай Бай. Предстоит выбор нового великого хана. Пять раз его выбирали из рода Гремучих змей, и в степи был мир и порядок. Теперь все может измениться, времена поменялись.

Шырбрум скорбно уставился на огонь костра, черты его грубого лица словно окаменели в горестной маске. Быр Карам ему не мешал думать и говорить, он приготовился слушать. Шырбрум не зря пришел, значит, ему есть что сказать.

– Быр, – отмер старый орк, – новым вождем должен стать ты.

– Я?.. – удивленно воскликнул Быр Карам. – Почему я?

– А кого ты знаешь из своего рода более достойного? – спросил Шырбрум.

– Из моего? Никого, – ответил Быр. – Так, может, выберут хана из другого племени и рода?

– Вот! – твердо заявил Шырбрум. – Как раз этого допускать нельзя. Мы придем к ставке и окружим ее своими отрядами, распускать волчат не будем. Они научились сражаться и быть мужественными, они послушны нам, как родные дети, мы поставим ханом тебя.

– А если другие будут против? – усомнился Быр Карам.

– Это неважно, придут еще Свидетели Худжгарха, они тебя поддержат.

– Не поддержат, – скривился Быр Карам, – все знают, что я их не люблю.

– Это тоже неважно. Ты сохранишь место великого хана для сына небесной невесты и человека, он станет императором степи. Пророки Сына Отца это поймут, как понял я, и поддержат тебя в твоих устремлениях. У нас сила. У кого сила, тот и прав. Таков закон степи. Силу дает Отец.

– Ты что, старый лис, тоже стал поклонником Худжгарха? – удивился Быр Карам.

– Нет, но против воли Отца не пойду. Раз Отец избрал для нас судьей человека, значит, такова его воля. Я принимаю ее и только. Поклянись, что будешь претендовать на место великого хана. Я, волчата и Свидетели Худжгарха тебя поддержат. Поклянись и не гневи провидение, старый дурак! – резко проговорил Шырбрум.