Встряхнувшись, она быстро помылась, старательно держа глаза открытыми. Потом, кое-как убрав с тела влагу с помощью полотенца, доползла до спальни и рухнула на кровать, закутавшись в толстое одеяло.

Последней мыслью было, что ей все-таки досталось одеяло, а ведь в тех комнатах, в которых поселили парней и Игоря, на кроватях ничего, кроме шкур не было.

Она не знала, сколько удалось поспать, но по ощущениям выходило, что немного. Показалось, что она едва прикрыла глаза, как из сна ее выдернул какой-то шум.

– Что?.. Кто?.. – спросила Оля вяло.

Усиленно моргая, она пыталась понять, где находится, что происходит и кто эти люди, стоящие в дверном проеме.

Даже со спутанным от сна сознанием она вспомнила, что ложилась спать голой. Никакой одежды, кроме платья и нижнего белья, у Ольги не было. И то и другое после путешествия пришло в плачевное состояние.

Кроме того, ей не хотелось надевать грязные вещи на чистое тело. Поэтому единственной преградой для чужих глаз было одеяло, которое незамедлительно решило сползти, стоило Ольге привстать. Она рефлекторно подтянула его вверх, прикрывая обнаженную грудь.

Ей показалось, что мужчина в дверях на секунду замер, словно столкнулся со стеклянной стеной. Однако заминка была слишком незначительной, чтобы Ольга могла с уверенностью сказать, что она была в действительности, а не просто показалась. Оля постаралась не обращать на это внимания. В конце концов, она была взрослой женщиной, чего ей стесняться? Конечно, у нее не было намерений расхаживать перед незнакомыми людьми в чем мать родила, они сами без приглашения вошли в ее спальню.

Стряхнув с сознания зыбкий туман сонливости, Оля села на кровати удобнее.

– Алина? – узнала Оля плачущую девушку, которая выглядела так, словно из нее душу вытрясли. Даже ее обычная ухоженность слегка померкла. Почему-то растрепанные волосы и покрасневшее от слез лицо очень удивили Ольгу. Она привыкла, что эта девушка даже рыдая выглядела так, словно снималась для обложки модного журнала. – Что случилось?

Грон, а вторым пришедшим был именно он, нахмурился. Ольга не сразу вспомнила, что сняла с себя переводчик. Она совершенно не помнила, куда дела такой полезный артефакт, поэтому была очень удивлена, обнаружив его рядом с подушкой на кровати. В ее памяти не отложилось момента, когда она принесла его сюда.

Придерживая одеяло, Ольга натянула артефакт и повторила вопрос. Ответа от Алины не ждала, понимая, что девушка ничего дельного не скажет.

– Сделай с ней что-нибудь, – буквально потребовал Грон, когда понял, что они снова друг друга понимают.

– А конкретнее? – спросила Ольга, все-таки решив, что разговаривать, лежа в постели, как-то неловко. Одежды все еще не было, поэтому Ольга обмоталась одеялом и встала. Грон проследил за этим маневром со странным вниманием, а потом, словно вспомнив, зачем пришел, подтолкнул Алину в сторону Ольги.

– Если она не перестанет делать то, что делает, я убью ее.

Ольга взглянула на него неодобрительно. Ей тоже не нравилось, что Алина постоянно плачет, но ведь нельзя убивать человека только из-за этого. Или дело не в этом? Разве Алина не ушла с королем?

Сердце Ольги дрогнуло от дурных предчувствий.

Она очень надеялась, что девушка не сделала с правителем гномов что-то неправильное. В ином случае пострадать могла не только Алина, но и все они.

– Что именно она делает? – осторожно спросила Оля. Грон открыл рот, словно хотел что-то сказать, но потом закрыл его и нахмурился.

– Тебе нужно одеться, потом поговорим, – бросил он и, резко развернувшись, покинул спальню.

Ольга тяжело вздохнула. Из-за недостатка сна у нее начинала болеть голова. Посмотрев на всхлипывающую девушку, Оля поморщилась. Сейчас она ощущала себя родителем, ребенок которого натворил каких-то дел, и раздраженный учитель потребовал повлиять на нерадивое дитя. Только представив, что у нее может быть такая дочь, Ольга едва не перекрестилась, хотя истинно верующей ее нельзя было назвать.

Надевать ей было нечего, поэтому Оля села на кровать и утянула за собой Алину. Поправив одеяло, она строго посмотрела на девушку.

– Ну? И что ты сделала?

– Ничего, – Алина выпятила нижнюю губу. При этом девушка выглядела несправедливо обиженной и очень расстроенной.

– Давай серьезно, Алина, – снова заговорила Ольга, которую совершенно не впечатлило выражение чужого лица. – Ты должна понимать, что все мы тут в тяжелом положении. Твои выходки могут стоить нам всем очень дорого. Ты помнишь, что из-за тебя нас недавно едва не казнили?

Алина испуганно икнула и посмотрела на Ольгу расширенными от страха глазами. Оля удовлетворенно кивнула.

– Очень хорошо. А теперь скажи мне, что ты натворила на этот раз.

***

Алина всегда была любима. В своей жизни она никогда не сталкивалась с какими-то трудностями. Ребенком у родителей она была поздним и единственным, отчего те ее любили безмерно. Как и бабушки с дедушками с обеих сторон.

Неудивительно, что баловали ее нещадно. Конечно, сама Алина не считала, что ее балуют. Наоборот, она была уверена, что недодают.

Их семья была благополучной, но не баснословно богатой. Перед Алиной всегда были примеры, что можно жить еще лучше.

Она достаточно быстро сообразила, как нужно себя вести, чтобы получить то, что хочется. Немного слез, слегка надутые губы, обиженное выражение на лице, расстроенный голос – все это срабатывало без осечек.

Причем, как вскоре поняла Алина, подобное действовало на всех. В детстве все вокруг восторгались красивой внешностью и умилительной капризностью. Никому не казалось странным дарить ребенку новые игрушки, которые уже девать некуда, поэтому и сама Алина всегда считала нормальным, что все ее пожелания исполняются. А если нет, то стоит немного поплакать – и готово.

Когда она стала подростком, ее желания возросли. Но и тут Алина не встретила каких-либо проблем. Девочки в школе стремились дружить с ней, а мальчики влюблялись. Да так, что по первой просьбе готовы были отдать все, что у них было. Алина считала, что это нормально.

Уже после, повзрослев, она начала понимать, что подобное поведение немного странно. Она не была совсем глупой и слепой. Видела, что многим все блага достаются с трудом.

Это еще больше уверило Алину в своей исключительности. Конечно, как иначе? Кто-то в жизни особенный, а кто-то рождается только для того, чтобы стать обычной серой массой, никому не нужной и не интересной.

Постепенно она поняла, какие люди полезны, а на каких не стоит тратить даже взгляда. Какие-то тупые нищеброды, не способные нормально зарабатывать, ее не интересовали.

Родители уже не справлялись с ее запросами, но Алина выросла, поэтому могла искать спонсоров на стороне. Ее не заботила моральная подоплека. Главное, она могла делать и покупать, что хотела, остальное ее не интересовало.

Только серые мышки волнуются о том, чтобы сохранить свою девственность для того самого . Она не понимала, почему должна ублажать тех, кто не мог обеспечить ей достойную жизнь. Любовь, конечно, важна, как без нее, но влюбиться можно в мужчину, который хорошо зарабатывает, а не в простого водителя такси.

Алина даже представить себе не могла, что с ней может произойти что-то подобное. Ей казалось, такая участь может ожидать только толстых некрасивых теток, которых везде полно. Чего могли ждать все эти неудачницы, превратившиеся в тридцать лет в некрасивые и никому не интересные бочки? Она считала, что подобные должны быть с подобными. Поэтому зарабатывающие копейки таксисты могли рассчитывать только на таких вот распустивших себя женщин.

Алина презирала и первых, и вторых. И не видела в этом чего-то плохого. Конечно, она не подавала виду, что насмехается над теми, кому в жизни везло не так, как ей, ведь Алина была примерной, нежной, доброй и дружелюбной девушкой.

Внимание парней ей нравилось. И совершенно не утомляло, что они падали к ее ногам без каких-либо усилий. Иногда, когда становилось скучно, она развлекала сама себя. Находила парочку и встревала между ними. Притворная дружба с девушкой, пара общих встреч, и вскоре парень забывал о том, что кого-то любил, концентрируя все свое внимание на Алине.