Я поднял лицо и увидел перед собой Максима Харитонова, того самого типа, что недавно умудрился приревновать меня к Марьяне. А еще он, к сожалению, преподает историю развития магии, которую я завтра однозначно пропускаю, потому что иду на практические занятия ко второму курсу. Самое неудачное сочетание обстоятельств, которое только может быть.

Хотя… попробуем перевернуть доску, как говорится.

— Простите, я вас не помню. Хотя ваш голос кажется мне знакомым. Мы с вами встречались раньше?

Смотрю доброжелательно безо всяких ухмылок и наездов, с вежливым интересом.

— Кого ты видишь перед собой?

Я сделал вид, что внимательно рассматриваю его, после чего сказал.

— Если я правильно опознал фото, выложенное на сайте Академии, то вы Максим Ильич Харитонов, преподаватель истории развития магии.

— Надо же! — восхитился собеседник. — Сегодня ты настолько четко меня видишь?

— Когда я в линзах, у меня нет проблем со зрением. Ну, почти нет.

— А в прошлый раз ты, значит, сидел здесь слепой как крот?

Вот чего нарывается, спрашивается? Марьяны рядом нет. Мне его попытки показать, кто тут первый парень на деревне, вообще до лампочки. К тому же, судя по его движениям и раскрасневшемуся лицу, кое-кто явно перебрал горячительных напитков. Ладно, попробую выкрутиться.

— Кажется, я вспомнил вас! — вот тут главное не переигрывать, без особого восторга. — Ваш голос… вы полагали, что я обидел своим назойливым вниманием какую-то женщину, верно? Если она здесь, я могу извиниться перед ней за тот случай.

— Её здесь нет… на твое счастье.

Да что ж его так корежит, болезного? Где я ему дорогу перешел? Сижу себе тихо, говядину ем, бульоном запиваю.

— Значит, на ваше горе, — невозмутимо пожимаю я плечами. — Так переживать можно только о человеке, который очень-очень дорог вам.

— Это ты верно заметил. Первокурсник, я правильно понимаю? — дождался он моего кивка. — Значит, завтра увидимся на лекции. Там и посмотрим, чего ты стоишь, — Максим развернулся, собираясь отойти от моего стола, но в это время его настиг мой ответ.

— Нет.

— Не понял? — Харитонов едва не поперхнулся от моего нахальства.

— Я был бы крайне рад присутствовать на вашем занятии, но распоряжением сверху меня приписали ко второму курсу в части магической практики. А она совпадает по времени с вашей лекцией. Я уже написал в администрацию заявление об этом с просьбой предложить мне какой-либо выход из сложившейся ситуации. Но ответа пока, увы, не последовало. Поэтому могу ли я у вас узнать, по какому критерию вы допускаете студентов к своему зачету?

— О, критерий очень простой, — осклабился Максим. — У обучающегося должен быть на руках собственноручно написанный конспект с подробным изложением моих лекций. И он должен понимать, что там написано. Поэтому советую тебе поскорее разобраться с администрацией. Опять же, а тебе не кажется, что ты мог бы выбрать не практические занятия по магии, которые и так от тебя никуда не денутся, а мой предмет?

— Я бы так и поступил, если бы мне не было строго предписано явиться завтра именно в группу магов воздуха второго курса, — я будто бы с некоторым разочарованием пожал плечами.

— Но ты меня услышал! — вопреки всем правилам хорошего тона наставил он на меня указательный палец, после чего наконец-то убрался восвояси.

Вот что за человек? Пить не умеет, перед студентами позорится. А про себя, небось, думает, какой он крутой, и как он тут на меня отчаянно давил всей мощью. Тьфу, испанский стыд. Он косячит, а стыдно мне. Ох, распустил ректор своих подчиненных, распустил…

Стоп. Ректор. А вот, кстати, и отличное решение проблемы с Агнессой Игнатьевной и моим куцым магическим обучением, из-за которого я вправе объявить себя находящимся в заведомо дискриминационном положении. Всё, что требуется для того, чтобы потихоньку начать оздоровлять ситуацию, так это — сменить ректора. Да-да, вот так просто.

Не знаю пока, как это провернуть, но это уже второй вопрос. Первый же — кого стоит выдвинуть ему на смену? Одна анти-кандидатура уже имеется: это Леопольд Дамирович Брунов, завкафедрой некромантии. Он явно был осведомлен о планах притеснять при любом удобном случае Вилюкину и всячески этому способствовал. Поэтому в идеале с ним бы тоже распрощаться надо. Академии такие гнилые люди в руководстве точно без надобности.

Еще бы посмотреть на других завкафедрой. Огневика я сегодня видел, спасибо Филину, но восторгом не проникся. Или это кто-то из рядовых преподавателей был? Стоило бы уточнить. На других-то кафедрах людей хватает, это только у нас, воздушников, такой бред творится, что Вилюкина одна нарасхват у всех курсов.

Нет, я ничуть не сомневался в том, что задуманная мною авантюра вполне реальна. Главное — всё заранее подготовить и просчитать. А там соображу по месту, как оставить компашку недоброжелателей без единственного рычага воздействия на Вилюкину. Но действовать надо достаточно оперативно, это факт. В идеале чтобы уже через месяц в центральном филиале был новый ректор, который успеет разгрести накопившийся ворох проблем до начала сессии.

И да. При всём уважении к Агнессе Игнатьевне, лично её я ректором не видел категорически. Характер не тот. Слишком забита и пуглива даже там, где можно и нужно действовать, наплевав на происки злопыхателей. Пусть остается завкафедрой, как и раньше, а ректором должен быть кто-то порешительней и порасторопней. Кто при необходимости ударит кулаком по столу и заставит сомневающихся сделать так, как он им велел.

Кандидатуру Валерия Старостина, кстати, раза три выдвигали на пост ректора. Я улыбался, обязательно просил прощения у тех, кто меня номинировал, и отказывался. К тому моменту я взял на себя ровно тот груз ответственности, который и собирался дальше нести. Я не желал распыляться на ненужные мне направления, да и лишняя тяжесть мне была ни к чему. Даже если к ней прилагались всякие интересные бонусы.

Меня во всей университетской жизни интересовало только одно: кафедра прикладного ментала. Мое выстраданное детище. Я сам искал и обучал преподавателей, чтобы уже они несли дальше свет знаний нашим студентам. Я читал лекции, обкатывая их на аудитории с тем, чтобы потом их текст лег в основу учебников. И да: меня частенько упрекали за то, что я пишу слишком уж простым языком без привычной академической зауми. А я же считал это своим тайным оружием. Я специально шлифовал формулировки так, чтобы они с первого же прочтения были понятны любому, чей ай-кю выше ста. Сила не в витиеватости, сила в простоте. Тем более тема работы с менталом весьма сложная, так какой смысл ещё больше её запутывать?

С воспоминаний о прошлом мире мои мысли плавно переползли к видению Карпа Матвеевича. Как ни странно, но я не чувствовал себя напуганным, скорее, находился в предвкушении некоего приключения. Хотя и понимал, что радостным оно, скорее всего, не будет.

Давыдов говорит, что я бежал по частично затопленному коридору, сломя голову. Так торопиться я мог в случае, если бы кому-то из моих близких или знакомых угрожала опасность, и от скорости моей реакции зависело, успею ли я прийти на помощь. Во всех иных вариантах смысла в подобной спешке не было.

Идем дальше. Тот самый незнакомец, который удачно притаился и вырубил меня ударом трубы по голове. Не почувствовать его присутствия и не осознать его коварные намерения я мог лишь в том случае, если бы у него при себе был артефакт сокрытия подобный тому, которым пользовался покойный Ноябрь. И тогда, упрощая схему, что мешает предположить, что незнакомец — это очередное воплощение моего отца, князя Изюмова? Неизвестный мне пока что бастард, чье тело занял ушлый некромант? Вероятность подобного варианта явно выше восьмидесяти процентов. Николай Алексеевич не может простить мне того, что я обвел его вокруг пальца, поэтому всячески готов желать самой лютой кары на мою голову. Страшная это всё-таки штука — уязвленное самолюбие…

Играем в угадайку дальше. Нападающий точно знал, где именно я буду идти. Из этого следует вывод, что всю ситуацию с этим подземным походом изначально инспирировал он сам. Именно ради того, чтобы иметь возможность напасть на меня из засады.