И так происходило по всей стране, до тех пор, пока в Сокольниках не была ограблена машина самого Ленина.

Власти ответили террором. В Ростове-на-Дону появились парни Феликса Дзержинского в кожаных куртках. Блатным пришлось несладко.

Формально сотрудники ЧК не имели права расстреливать. Но то формально. А фактически законность в деле борьбы с бандитизмом, мягко говоря, игнорировалась.

Чекисты умели быстро и безжалостно расправляться с врагами. Кто бы они ни были — хоть «буржуи», хоть «уркаганы».

Усилия «кожаных курток» очень быстро стали давать свои плоды.

Грабежи и убийства пошли на убыль, блатные старались не попадаться на глаза.

Часть преступного элемента эмигрировала с белой армией. Небольшая часть, как ни странно, пошла работать в ЧК и ГПУ, как Котовский — бывший уголовник по кличке Кот.

Другой части пришлось перестраиваться. Возвращаться к карманным кражам и домушничеству. Кланы и династии понемногу отходили в прошлое.

Воры знали друг друга, придерживались своего кодекса и как-то приспособились к новой жизни.

Во время и после войны наблюдался ещё один всплеск преступной активности, но его быстро погасили фронтовики, вернувшиеся в правоохранительные органы.

Но уничтожить, искоренить ростовскую преступность, изменить образ жизни людей, десятилетиями занимавшихся воровством и имеющих устоявшиеся традиции, советская власть и компартия так и не смогли.

— Сантей, ты прям ходячая энциклопедия!

— Не то слово! Подъезжаем к городу. Куда едем, открывай карту.

Похоже, за последние дни мы привыкли друг к другу. Я поймал себя на мысли, что уже не испытываю к Рашпилю той лютой неприязни.

Да и он стал совершенно другим. Мой спутник достал карту и с удовольствием выполнял функции штурмана — и справлялся с этим неплохо.

Понимал ли я в тот момент, что это были последние часы нашего общения?

Где-то в глубине души — да, понимал. Но отгонял от себя плохие мысли.

Нет-нет, схватку с Жорой Ростовским он проведёт более чем достойно и выйдет из неё в новом для себя статусе.

Мы подъехали по адресу. Рашпиль полез в багажник, достал оттуда дробовик, перебросил мне ружьё и пояс с патронами.

— Ты только меня и Алису не завали, а так, если что, можешь стрелять во всё, что движется.

Сам достал пистолет ТТ, проверил магазин, затвор. И, держа его в левой руке, не скрываясь, но и стараясь не шуметь, направился в подъезд двухэтажного особнячка.

Жилой дом, отстроенный сразу после войны пленными немцами, был расселён.

Второй этаж был запущен, там давно никто не жил. Это было видно по выбитым стёклам.

А вот первый, видимо, целиком был отведён под штаб-квартиру Жоры Ростовского.

Мне показалось, что нас заметили. На окошке первого этажа дёрнулась занавеска. Кто-то отпрянул.

Войдя в подъезд, я увидел сидящего на ступеньках субъекта в кепке с висящей на губе «Беломориной».

Он было поднялся нам навстречу, но я сбил его с ног прикладом.

Рашпиль, не оглядываясь, проворно рванул к двери справа и затарабанил в неё.

— Жора, принимай гостей, паскуда! Чего прячешься, поговорить надо.

Каким-то шестым чувством мы оба почувствовали, что из-за двери готовятся стрелять, и отвалили в стороны.

Раздалось два выстрела, пули пробили дверь изнутри.

Рашпиль разозлился. Он достал свой ствол, встал под углом и тоже выстрелил — но вниз, в ноги.

За дверью раздался стон и звук падающего тела. В следующий момент мой спутник двумя выстрелами выбил замки, а потом мощным толчком ноги распахнул дверь внутрь.

На полу в муках корчился ещё один уголовник — тот, что стрелял в нас.

Рашпиль с силой долбанул его рукоятью ТТ за ухом, тот замер.

— Жора, сучара позорный, где ты?

Краем глаза я заметил движение в ближайшей комнате. К нам с оружием в руках выскочил человек. В следующее мгновение я вырубил его прикладом.

Это был тот самый спортсмен, которого я огрел трубой в Горьком. Я узнал его по распухшему слева лицу.

В этот раз я бил справа, он сразу потерял сознание.

Рашпиль продвигался вперёд. В следующей комнате мы застали несколько игроков в карты.

— Где Жора, братва?

Но никто не ответил.

— Я задал вопрос: вы что, глухие?

— Ну задал, и что? Ты сам-то кто такой? — ответил самый борзый.

— Кто я такой? — Рашпиль подскочил к нему, выстрелил в пол рядом с ногой и приложил дымящийся ствол к виску. — Зачем тебе знать, кто я? Знаешь, кто я? Я твоя смерть. Чуешь, что следующий маслёнок разнесёт тебе мозги?

Парень поднял две руки:

— Ладно, ладно. Мы пришли сюда секу погонять. Он там дальше по коридору. Жора с бабой какой-то.

Рашпиль схватил его за грудки, поднял на ноги и, тыкнув дулом в затылок, приказал:

— Веди!

Я пропустил их мимо себя, потом посмотрел на оставшихся в комнате и приложил указательный палец к губам.

— Т-ш-ш-ш…

Дальше всё происходило как во сне. Мы выдвинулись по подъездной лестнице на второй этаж.

Игроку сразу открыли дверь после условного стука.

Рашпиль двумя молниеносными ударами обездвижил обоих — и того, кто открывал, и того, кто вёл нас.

Он осторожно заглянул внутрь, а потом, перескочив через тела, без заминки продвинулся в центр комнаты. Я — за ним.

На нас тут же набросились трое. Жора сцепился с первым, я же, орудуя ружьём, схватился словно в рукопашной с оставшимися двумя.

Мы раскидали кодлу меньше чем за минуту.

— Жора, где ты? Чего прячешься, выходи! Вопросы к тебе имеются, — Рашпиль тяжело дышал, но не терял присутствия духа.

Вдруг за нашими спинами послышался голос:

— Здесь я, Рашпиль. Что-то ты раздухарился, гости себя так не ведут. Придётся тебя поучить манерам.

Мы одновременно обернулись, и я тут же взял на прицел мужчину лет сорока пяти.

Цепкие глаза криминального иерарха разглядывали меня. У него был угрожающий вид, татуировки в виде перстней на больших, крепких пальцах.

Он был широкоплеч и жилист. Ни капли жира под кожей, которая обтягивала рельефные мышцы, выпирающие из-под белой рубахи.

Такой человек занял место в преступной иерархии не случайно и не просто так.

— Что-то я тебя, пацан, не припомню. Не тот ли ты водила…

Рашпиль положил сверху на ствол ладонь и опустил моё ружьё.

— Ты сначала на мои предъявы ответь, а потом будешь выяснять, кто, чего, кого. Где Алиса?

— Ха, — Жора Ростовский оскалился в улыбке. — Ты ничего не попутал, сынок? Расхрабрился? Ты кому тут вопросы задаёшь, сявка? Забыл, кто перед тобой стоит?

Тон вора не предвещал ничего хорошего, кроме расправы над Рашпилем. Такие люди умеют давить психологически. В его руках появился пистолет.

— Была твоя, теперь моя, — а дальше он процедил сквозь зубы с презрением: — Пшёл вон, или я тебя прямо тут замочу.

Это была нетипичная угроза. Обычно криминальный авторитет такого уровня не пачкает свои руки и посылает на такое шестёрок.

Но, видимо, сейчас у Жоры некому было вступать в схватку с оппонентом.

Я быстро среагировал и снова хотел поднять ружьё, но Рашпиль опять меня остановил и отстранил в сторону.

— Погодь, я сам, — обратился ко мне мой спутник. И неожиданно для меня медленно передал мне свой ТТ.

А потом в мгновенье ока набросил свою куртку на голову Жоре.

Я даже не сразу успел сообразить, что произошло, услышав несколько выстрелов.

Жора палил вслепую. Сработал инстинкт. Но Рашпиль не был бы наёмным убийцей, если бы всё не рассчитал заранее.

Ещё через секунду он повалил ничего не понимающего Жору на пол и начал душить того сзади борцовским приёмом.

— Я тебя, сука, голыми руками задушу!

Я хотел было помочь, но Рашпиль на этот раз закричал мне:

— Уйди! Я сказал — сам!

Они катались и рычали по полу, как дикие львы.

У Рашпиля откуда-то открылось второе дыхание, будто и не было у него совсем недавно ранения и операции.

Наконец, Жора начал задыхаться, его тело билось в конвульсиях. Он громко хрипел, дёргал ногами.