— Нет, нет, ничего, не переживай. Конечно, поезжай, помощь другу — это святое.

— Ну ништяк. Передавай привет Мариночке, она у тебя просто ураган! Только ты её в узде держи. Хорошо вчера посидели, душевно.

— Передам. И да, спасибо за коньяк, напиток богов!

По правде, Гоша и раньше не очень любил коньяк и был из категории тех людей, которые считали, что он пахнет клопами. Но на халяву и уксус сладкий. Он посмотрел на водку в руке. Может, лучше было всё же взять коньяк?

— Да не за что, вернусь — ещё привезу. Ну, бывай.

— И тебе не хворать.

Гоша повесил трубку и посмотрел на себя в зеркало.

— М-да. Дела.

Авдей явился через два дня, без гитары. Гоши не было дома, и его встретила Мариночка.

— Здравствуйте, Марина Леонидовна. Гоша дома? — он был предупредителен и серьёзен.

Она улыбалась во все зубы.

— Нет, но ты проходи.

— Неудобно как-то.

— Проходи, проходи. Чего встал?

Гоша вошёл в комнату.

— Что-то ты невесел? Смотрю, без настроения. Случилось чего?

— Нет, всё в порядке. Я вам подарок привёз, компенсация за беспокойство и нервы. Я не очень разбираюсь в цацках, это от бабки досталось, она мне кое-что оставила.

Авдей протянул Мариночке браслет с крупными натуральными рубинами, плетёный из толстой серебряной нити.

Глаза у Мариночки загорелись. Но она стала отказываться.

— Нет, что вы, я не возьму такое дорогое. Я не могу.

— Пустяки, Марина Леонидовна, у меня такого добра от бабки навалом. Я же от всей души хотел, а вы меня обижаете. Возьмите, я вас прошу. Дайте вашу руку.

Авдей надел ей чудесный браслет. Мариночка не могла отвести глаз от тёмно-бордовых рубинов в форме овала.

— Носите на здоровье!

— Ой, что вы… — но Мариночка поняла, что не сможет себе отказать в слабости. Она уже готова была принять подарок.

— Я ещё и супругу вашему золотой портсигар от отца принёс. Я с детства запах табачного дыма на дух не переношу. Вы люди из высших кругов, к тому же курите. А мне такое ни к чему. Сопрёт матросня на следующее же утро. Или тут же, как увидит, — и поминай как звали.

— А бабушка ваша? Откуда у неё такой браслет?

— Говорили, дворянкой была, чуть ли не графиней. Но только я в это не верю. Предки мои простые, все сплошь пролетарии и крестьяне, какие уж тут графья.

Мариночка заинтриговалась всё больше. В ней заиграла вечная женская жажда найти своего короля, принца, на худой конец — дворянина. Лицом и статью Авдей вполне походил на князя.

— Ну почему же, очень даже может быть. Времена-то какие были. И не такое узнаёшь. Люди скрывали своё происхождение. Если были разговоры, то нет дыма без огня.

Она подсела поближе.

— А супруг ваш, Марина Леонидовна, скоро будет? У меня дело к нему.

— Что ты заладил: «Марина Леонидовна», «Марина Леонидовна»? Я себя бабкой чувствую. А ещё молодая. Для тебя я просто Марина или Мариша, как тебе больше нравится. К вечеру он будет.

— Тогда мне нравится Мари.

Она засмеялась, подсела к нему поближе и распустила свои волосы.

— Мари так Мари. На французский манер. Хотелось бы мне увидеть Париж и умереть.

— Зачем умирать такой красивой женщине? — Авдей вроде бы немного стеснялся.

Потом Мариночка положила ладони ему на обе щёки, повернула голову к себе и, заглядывая в глаза, сказала:

— Я тебя хочу…

Они тяжело дышали, лежали на диване. Он обнимал её одной рукой и смотрел в потолок. Она на боку, уткнувшись носом ему в плечо.

— Тебе не понравилось?

— Нет, что ты? Ты просто принцесса. Красивая очень. Я просто о другом думаю.

— О чём?

— Неважно, расслабься.

— Ну скажи. Пожалуйста. А то я буду думать, что ты добился своего, и я теперь тебе неинтересна.

— Ты тут ни при чём. Просто ситуация у меня цугцванг. Представляешь, дружбан мой в карты крупную сумму проиграл. Не с теми связался. Я вписался за него. Хотел его выручить, занять у знакомых ребят, а никого найти не могу.

Он теперь грустно смотрел в сторону двери, как бы не смея обращать взгляд в её сторону.

— А деньги нужно отдать до вечера. Ещё и гитару вашу в залог оставил, теперь жалею. Люди-то там очень конкретные.

— Сколько денег надо? — серьёзно спросила Мариночка.

— Да нет. У вас с Гошей не возьму.

— Сколько?

— Две тысячи. Я бы вернул за три месяца. У меня зарплата в море, знаешь, какая? Под штуку с премиями набегает. Я просто уже всё в отпуске прогулял.

— Вот что, вставай, одевайся.

— Зачем?

— Вставай! Пошли. У Гоши есть сберкнижка на предъявителя.

— Марин…

— Без разговоров.

Жена Гоши вылезла из-под одеяла.

Постоянные нервы в коммуналке, заедание волнений вредными перекусами, конечно, немного подпортили её фигуру, но Мариночка была на вид ещё вполне ничего к своим тридцати девяти годам.

С другим Авдей бы не лёг. Слишком уж себя уважал.

Он разглядывал её осанку, узкую талию и довольно широкий таз.

Женщина направилась к секретеру, спрятала где-то в недрах украшение и портсигар, достала несколько сберкнижек, отобрала нужную и помахала ею в воздухе.

— Вот она. Спасём твоего друга. Вставай, нам нужно успеть до обеда.

Они попрощались у Сберкассы.

— Гоше об этом ни слова. Я потом ему всё сама про деньги объясню. Не нужно ничего говорить. Даже то, что ты приходил.

— Как скажешь. А соседи?

— Тебя только баба Глаша слышала, она подслеповата, меня от Гоши порой не отличает. Раз промолчала, значит, подумала, что увидела моего благоверного. Они накануне на кухне поцапались и не разговаривают друг с другом.

Авдей обещал завтра вернуться с концертной гитарой, хотел проводить её до дома. Но Мариночка считала себя умной женщиной, поэтому провожать себя запретила.

Вдруг всё же кто-нибудь из соседей увидит и подумает что-то не то и стукнет Гоше. Встречаться в коммунальной квартире они больше не будут.

Во-первых, Гоша теперь чаще бывал дома, чем отсутствовал, а во-вторых, Мариночка решила, что им с Авдеем будет приятнее встречаться на квартире кого-то из её подруг.

Там и душ, и кухня отдельная. А в коммуналке это всё не по-человечески.

А то, что он моряк — это даже хорошо. Гоша и люди из их круга ничего не заподозрят. Мариночка ни о чём не жалела. Да и как тут жалеть, когда тебе с неба свалился такой красивый и понимающий ангел?

В мечтах о будущем романе и предстоящих удовольствиях она добралась домой.

Но на следующий день Авдей так и не появился. Мариночка стала думать, что с ним случилось что-то нехорошее.

Переживала. Ничего плохого про Авдея не думала. Хоть и жила в спокойном Союзе, но знала, что за карточный долг могут и убить.

А вот Гоша снова начинал закипать оттого, что его гость и будущий ученик гитару не вернул, на связь не выходил.

Через пару дней Авдей всё же появился. Немного навеселе, с гитарой, цветами, тортом и двумя бутылками халявного коньяка.

Его пустили в комнату, как блудного сына, стали накрывать на стол.

— Прошу прощения за задержку. На этот раз всё принёс. Больше никаких неприятностей и неудобств. А вот и французский плащ.

Авдей аккуратно повесил его на вешалку в комнате.

Марина была счастлива его видеть. Раз принёс гитару, значит, спас своего приятеля, разрешил ситуацию с карточным долгом.

И она в каком-то смысле молодец, может, человека от смерти спасла.

Гоша лез обниматься. Потом, когда выходил на минуту на кухню за закуской из холодильника, Марина быстро сообщила Авдею, что муж пока ничего не знает о подарках.

И лучше пока ему ничего не говорить.

Они так и лежат в секретере. Гоша туда почти не заглядывает. На самом деле, Мариночка не хотела отдавать золотой портсигар Гоше.

Где-то в глубине души она надеялась, что после того, как разведётся с Гошей и выйдет замуж за этого симпатичного моряка, она сделает ему свадебный подарок.

Вернёт портсигар. Мол, смотри, какая я у тебя умница, память об отце сохранила.