Пальцы стали превращаться в это же сияющее вещество, стеклянно-золотое, переливающееся. Он поднял руку ближе к лицу.

Теперь на кончиках пальцев бежали разноцветные огоньки, будто по коже проложили мини-экраны. И на них мелькали крошечные окошки – текст, картинки, видео. Каждый фрагмент отражал какие-то свои данные, маленькие фрагменты информации.

– Да ну на…, – прошептал он. – Это что, данные? Настоящие?

Его собственные пальцы превратились в живую цифровую реку.

И даже Угольный Босс в этот момент, наверняка, бы присвистнул:

"Кар-р-р, вот это номер!"

Оказалось, что "Облако" хранит не просто данные, а целый грохочущий океан информации – бесконечный, как тоска по зарплате в московских гривнах.

Илья Синицын уставился в этот цифровой прибой, пытаясь хоть что-то разобрать.

Из всего этого монструозного потока его мозг зацепил только пару фраз, столь обнадеживающе бытовых, что от них повеяло пыльным сараем Старой Эры:

"Сексуальный дилер, торгующий картами онлайн".

"Ночная прямая трансляция, видеочат".

– Чёрт… – только и смог выдохнуть он. – Вот уж культурное наследие.

Пока он ломал голову, что со всем этим безобразием делать, интерфейс радостно выдал очередную подсказку – будто вежливый официант, предлагающий ещё десерт, когда ты уже на грани смерти:

– Вы можете поглотить силу Росы из океана данных, подняв руки или медитируя.

– После поглощения энергия в вашем Море Росы не восстанавливается сама и требует новых порций данных.

– При регулярном использовании ваши способности к всасыванию увеличиваются.

– Поглощённую энергию можно выпускать наружу, чтобы уничтожать враждебные программы и базы данных.

– Чёрт… – повторил Илья, но уже с ледяным спокойствием.

Энергия? Роса? Поглощать, регулировать, разрушать?

Да это же классическая внутренняя сила из любого романа про самосовершенствование, только поданная под видом айтишного обновления.

Он, конечно, не ставил себе никаких Дзюпосле-модулей, но перечитал кучу методичек по развитию – и прекрасно понимал: если ты можешь лучом данных из ладони вышибить противнику энергоканалы, то разницы между "программой" и "живым человеком" уже особо нет.

Только вот программа, похоже, людей-то больше и не различала. Для неё реальным оставался лишь он – последний выживший пользователь Старой Эры. Остальные – мусорное эхо.

Но всё же… может ли эта сила пригодиться не только для разрушения? Может ли Илья, например, научить ею… растения расти? Дурная мысль, но вдруг?

Чтобы проверить, он последовал инструкции. Медленно поднял обе руки.

И всё вокруг ожило.

Нет, не в поэтическом смысле – буквально: прохладные цифровые струйки защекотали кожу, как почти холодная вода, стекающая с ладоней. Потоки данных, что текли мимо со свистом, вдруг словно повернули головы, увидели его и полезли внутрь.

В углу интерфейса вспыхнула шкала: десять маленьких белых фигурок. Видимо, лимит. Чтобы не вздумал превратиться в информационный блин.

Чем больше он впитывал, тем сильнее тело ныло – будто к нему прилипли тысячи мелких липких бумажек, на каждой из которых кто-то написал "важно!". В какой-то момент он попробовал пошевелиться и понял, что окружающие его данные сжались, как мокрый цемент: шаг сделать можно, но только ценой собственной гордости.

Он резко опустил руки.

Океан сразу отхлынул. Информационный мусор внутри тела начал укладываться слоями – как рабочий, который сперва разбрасывает кирпичи где попало, а потом ходит и чинно складывает их в аккуратные стопки. Стало легче дышать.

Илья понял главное:

Поглощать можно, да – но энергия приходит как попало: как хаос, как чужие мысли после бессонной ночи. Ей нужно время, чтобы улечься, очиститься и стать полезной. Иначе – просто перегруз.

После нескольких попыток он уже действовал почти автоматически: сперва тянул руки к цифровому небу, втягивая силу Росы; затем садился на кровать, скрещивал ноги и регулировал дыхание, ощущая, как тяжесть в теле превращается во что-то осмысленное.

Он ещё не проверял это в деле, но чувствовал: тело стало плотнее, тяжелее – не неприятно, а как будто он приобрёл невидимые мышцы.

И так он просидел до самого утра. Никакого сна, никакой усталости – только тихий шелест цифровых волн и редкий запах пыли, нагретой старым оборудованием.

Илья Синицын встречал рассвет, поглощая данные так, будто впервые в жизни нашёл нормальный способ стать сильнее.

Угольный Босс, свернувшийся клубком тепла у Ильи под боком, вдруг встрепенулся, хлопнул крыльями и мягко с шорохом перья перелетел ему на плечо. Пахнуло птичьей теплой пылью и чем-то сырым, как от старого чердака.

Илья потянулся – хрустнул позвоночник, где-то жалобно скрипнула пружина видавшего виды дивана. Он посмотрел на себя – рубашка перекосилась, шорты помялись, всё в таком состоянии, будто на нём вчера кто-то катался верхом, а не он просто убирался. Он пригладил ткань, вздохнул и ткнул пальцем в ворона:

– Лети, разведчик. Найди, где тут вообще цивилизация и что ещё не развалилось.

– Гаааа, – обидчиво ответил Босс и, расправив крылья, вылетел в окно, оставив за собой едва уловимый запах перьев и ветра.

Илья тем временем встал перед книжной полкой. Теперь, когда у него был настоящий метод, он мог заниматься саморазвитием сколько угодно. Но важнее было другое – информация. Раз один завёрнутый в журнал для взрослых клочок бумаги принёс столько пользы, значит, пропустить что-то ещё он не имел права.

Увы. Он вытаскивал журналы один за другим, потряхивал, листал, нюхал, а вдруг запах мудрости, но кроме характерного "хрусть" глянца и аромата пыли старого района Белоярской – ничего.

Так прошёл почти весь день. Только когда солнце стало заваливаться за кривые крыши и на улице запахло ужином и горячей пылью, Угольный Босс вернулся, недовольно каркая.

Илья, прихватив птичье руководство, добрался до ближайшего магазина – километра два или три, если судить по усталости ног и количеству раз, когда он мысленно выругал Яндекс карты. Там он и поел, и купил новую одежду, и разговорил хозяина – тот пожаловался на судьбу старого района Белоярской: прибыль никакая, Торговая гильдия обходила стороной, а крупные лавки давно ушли туда, где жизнь не пахнет сыростью и плесенью.

Когда стемнело, они вернулись во двор: один человек и две птицы – картина та ещё.

Новая одежда на Илье была скромная – светло-коричневая рубашка, рабочие шорты. На фоне облезлых стен, ржавых тазиков и Угольного Босса на плече он выглядел так, будто тут и родился: местный парень, подрабатывающий тем, что помогает воронам осваивать карьеру уличных философов. Если бы не лицо, которое вредно было показывать без паспорта – иначе местные бабушки собирали бы подписи "на защиту мальчика от нечистой силы".

– Ты бы хоть полетал, а? – ворчал он, входя во двор. – А то сидишь у меня на плече, как пенсионерка на лавочке. Последние дни ты так откормился в городе, что тебя могут за курицу принять. А куриц тут не спрашивают – сразу на сковороду.

– Гаа, – возмущённо сказал Босс, глядя так, будто будет жаловаться в министерство птиц.

Илья занёс покупки в дом, бросил на диван. Даже не успел включить свет, как…

Бух.

Что-то тихо упало в спальне.

Они с вороном одновременно повернули головы. В спальне ничего не должно было быть – Илья же только вчера всё вылизал до блеска.

Он отступил к двери, стараясь не шуметь. Угольный Босс замер – только глаза поблёскивали.

И тут – щёлк.

В спальне загорелся маленький жёлтый ночник.

Илья моргнул.

На кровати действительно кто-то лежал.

Девушка. Лет двадцать с хвостиком. Чёрные кудри взъерошены, глаза красные, будто в них встроены аварийные мигалки. Лоб блестел потом, дыхание частое, лицо красивое – но натянутое, как струна.

Одета она была странно: сверху зелёная военная рубашка, снизу – короткие защитные шорты, которые были настолько "короткие", что почти философские. Длинные белые ноги раскинуты на одеяле, а туфли и порванные брюки валялись сбоку, как улика, которую преступник выбросил в спешке.