Он стоял в дальнем углу, полускрытый разросшимся кустом бузины. ГАЗ-66. Легендарная «Шишига».

Вид у грузовика был печальный. Кабина выцвела до грязно-болотного цвета, брезентовый тент на кузове свисал лохмотьями, напоминая шкуру линяющего медведя. Одно колесо спущено, на бампере - следы давней встречи с бетонным блоком.

Но я видел не ржавчину. Я видел потенциал.

Высокий клиренс. Самоблокирующиеся дифференциалы. Лебедка на морде. Короткая база, позволяющая вертеться в лесу. И, самое главное, - кунг. Если снести эти гнилые дуги и наварить нормальный металлический каркас, обшить «тройкой» или «пятеркой», получится танк.

Я подошел к машине, положил руку на холодный, шершавый металл капота.

- Серьезно? - скептически спросила Катя, сморщив нос. - Это же корыто.

Я молча открыл дверь кабины. Внутри пахло старой резиной и пылью. Рычаг переключения передач торчал где-то сзади-справа - проклятие водителя «Шишиги», но я к этому привык еще в той, прошлой жизни.

- Эй, командир! Глаз-алмаз! - из будки, сколоченной из паллет, выкатился продавец.

Типичный барыга: пуховик на два размера больше, золотой зуб во рту, бегающие глазки.

- Зверь-машина! С консервации! Пробег - смешной, всего две тысячи!

- Ага, и три круга по спидометру, - буркнула Катя.

Продавец, которого, судя по бейджику, звали Зуб, расплылся в улыбке.

- Обижаешь, красавица! Стояла в части, прапорщик на ней только за водкой ездил! Двигатель - песня! Заводится с пол-оборота!

Я жестом попросил ключи. Зуб метнул мне связку.

Я залез в кабину, повернул ключ. Стартер натужно завыл: «Ууу-ууу-ууу...».

- Аккумулятор сел, долго стояла! - засуетился Зуб. - Сейчас «пусковое» принесу!

Через пять минут, с помощью пускового устройства и такой-то матери, V-образная «восьмерка» чихнула, плюнула черным дымом и заработала.

Звук был неровным, клапана стучали, карбюратор явно требовал чистки, но двигатель был живой. Давление масла поднялось.

Я вылез, вытирая руки ветошью. Обошел машину. Рама целая, не гнилая. Мосты сухие. Рессоры не просевшие.

Это был идеальный конструктор для взрослых мальчиков.

- Ну как? - Зуб заглядывал мне в глаза. - Берешь? Отдам недорого, как родному. Пятьсот споранов.

Катя поперхнулась воздухом.

- Пятьсот?! За этот металлолом? Да ей цена - сто в базарный день!

- Э, не скажи! - Зуб обиженно надул губы. - Это же военная приемка! Советское качество! Пятьсот - крайняя цена. Я и так в убыток торгую.

Я подошел к Зубу вплотную. Навис над ним, глядя сверху вниз своим тяжелым, немигающим взглядом. Моя серая кожа и неестественная неподвижность лица действовали безотказно.

Я медленно достал из кармана мешочек. Отсчитал триста споранов. Показал их на ладони.

- Триста, - перевела Катя. - И полный бак солярки в подарок.

- Да вы грабители! - взвизгнул Зуб. - Триста пятьдесят! И без солярки!

Я спрятал деньги обратно в карман и развернулся, чтобы уйти.

- Э! Стой! - Зуб схватил меня за рукав. - Ну ты чего такой резкий? Давай триста двадцать? Ну мне же тоже жить надо!

Я остановился. Повернул голову. Издал тихое, низкое урчание:

- Уррр...

Зуб отшатнулся, побледнев.

- Ладно! Черт с вами! Триста! Забирайте эту рухлядь! Только увозите прямо сейчас, чтоб глаза мои не видели!

Мы ударили по рукам.

Через полчаса, оформив купчую у местного нотариуса, да, бюрократия в Стиксе процветала, я снова сидел за рулем «Шишиги».

Катя забралась на пассажирское сиденье, брезгливо смахнув пыль.

- Ну, с новосельем нас, что ли? - нервно хихикнула она. - Надеюсь, мы доедем на ней хотя бы до гаража.

Я включил передачу. Коробка хрустнула, но скорость воткнулась. Грузовик дернулся и медленно, с достоинством бегемота, пополз к выходу с рынка.

Ехать было непривычно. Высоко, тряско, руль тугой, как штурвал на корабле во время шторма. Но это была моя машина. Не казенный «Тигр» Бурого, а собственная крепость на колесах.

У нас осталось еще двести споранов. Этого хватит на листы металла, сварочный аппарат, инструменты и, если повезет, на подержанный пулемет.

Я нажал на газ, и рев мотора слился с моим довольным урчанием.

Наша «крепость» чихнула, дернулась в конвульсиях и заглохла, не доехав до бокса метров пять.

Я сидел за огромным, тонким рулем ГАЗ-66, вцепившись в него так, что побелели костяшки. В кабине пахло старым дерматином, бензином и разочарованием. Эйфория от покупки выветрилась ровно в тот момент, когда мы выехали за ворота авторынка и поняли, что этот зверь не просто спит - он в коме.

- Приехали, - констатировала Катя, сползая с пассажирского сиденья. - Толкать будем?

Я вылез наружу. Новый Свет жил своей жизнью: где-то гремела музыка, патрули лениво месили грязь ботинками, а мы стояли посреди проезда в секторе «Ц» перед кучей зеленого металлолома, за которую только что отдали больше половины своего состояния.

Триста споранов. У нас было пятьсот. Триста ушло барыге Зубу. Осталось двести. Я обошел машину, пнул спущенное колесо. Резина дубовая, вся в трещинах. Менять. Все четыре, плюс запаска.

Заглянул в кузов. Там было пусто и гулял сквозняк через дыры в тенте. Каркас варить заново. Обшивать металлом - минимум «тройкой», а лучше «пятеркой», чтобы держала когти тварей или случайную пулю.

Двигатель троит, карбюратор льет, тормоза берут с третьего качка.

- Уррр... - тоскливо протянул я, поглаживая теплый капот.

Машина была живой, я это чувствовал. У неё был потенциал. Но этот потенциал требовал вливаний.

Катя подошла ко мне, достала наш кошель и демонстративно встряхнула его. Звук получился жалким.

- Двести споранов, Молчун. Этого хватит, чтобы поменять масло, фильтры и, может быть, купить одно колесо. На броню не хватит. На сварку не хватит. Даже на полный бак не хватит, эта дура жрет как не в себя.

Я знал. Я всё это знал. Мой внутренний калькулятор, который я так любил включать по ночам, сейчас показывал жирный красный минус.

Чтобы довести «Шишигу» до ума, превратить её в рейдовый танк, нужно еще минимум пятьсот. А лучше семьсот, чтобы не выезжать в первый же рейд с голой жопой и одним магазином на двоих.

- Мы поторопились, - тихо сказала Катя. - Мы купили мечту, но забыли купить батарейки.

Я прислонился спиной к ржавому борту. Ситуация была патовая. У нас есть машина, которая не может ехать в рейд. И у нас нет денег, чтобы заставить её ехать.

Вариантов было немного. Продать машину обратно? Зуб возьмет её за полцены и будет ржать нам в лицо. Идти в пеший рейд? Самоубийство. Без транспорта много не унесешь, а риск нарваться на стаю в лесу - огромный. Оставалось одно. То, от чего мы так гордо отказались пару дней назад.

Я посмотрел в сторону большого ангара, где обычно парковался «Тигр» Бурого. Там горел свет, слышался смех и звон инструментов.

Катя перехватила мой взгляд.

- Нет... - протянула она. - Ты серьезно? Мы же с пафосом ушли. «Свободное плавание», «своя игра»...

Я развел руками. "Жрать захочешь - не так раскорячишься".

Я взял прутик и начертил на пыльном борту грузовика: «500». Потом указал пальцем на ангар Бурого.

- Придется проглотить гордость, - вздохнула она. - Думаешь, возьмет обратно?

Я кивнул. Хороший сенс и контролер на дороге не валяются. Бурый прагматик. Он может поржать, может подколоть, но от выгоды не откажется.

Мы закрыли кабину (замок работал через раз, но кому нужна эта недвижимость?), подперли колеса кирпичами и пошли на поклон.

В боксе Бурого пахло жареным мясом. Штопор и Глория сидели на ящиках вокруг мангала, сооруженного из старого колесного диска, и жарили шашлык. Бурый копался в двигателе своего «Тигра», по локоть в масле.

Увидев нас, Штопор замер с шампуром в руке.

- Опа! - расплылся он в улыбке. - Блудные дети вернулись! А я говорил, что через неделю приползут. Глория, с тебя десятка!