Он стоял посреди горящей колонны, возвышаясь над дымом как демон из древних легенд. Его хитиновые лапы методично вскрывали бронированные кунги фур, вытряхивая содержимое. Я видел, как он добрался до командирского «Камаза» Варяга.
Машина, которая казалась неприступной крепостью, смялась под ударом антрацитовой конечности. Скреббер подцепил крышу кунга, словно консервную жестянку, и отшвырнул её в реку. Внутри что-то вспыхнуло - видимо, охрана пыталась отстреливаться до последнего. Монстр склонил свою безглазую морду к развороченному салону. Щупальца, окружающие пасть-воронку, метнулись внутрь. Раздался хруст, от которого у меня свело скулы.
Варяг, его планы, его власть, его караван - всё это исчезло в ненасытной глотке за секунду.
- Господи... - Катя закрыла глаза, её трясло. - Они все мертвы. Все.
Я смотрел на это с холодным, отстраненным ужасом. Мой Дар молчал. Скреббер фонил такой мощью, что пытаться воздействовать на него было всё равно что кричать на ураган. Он был совершенным хищником. Вершиной эволюции Улья. Тварь двигалась дальше, к хвосту колонны. Она перешагнула через сплющенный блин, который еще минуту назад был нашей «Шишигой». Моя мечта. Мой дом. Моя броня. Всё превратилось в металлолом. Пятьсот споранов, вложенные в ремонт. Бессонные ночи. Надежды. Скреббер даже не заметил, что раздавил нашу жизнь. Он был занят - вылавливал из горящего БТРа обгоревших, кричащих людей.
- Уходим вглубь, - толкнула Катя меня в плечо. - Пока он занят.
Мы отползли от окна. В квартире было тихо. Обычная "двушка", застывшая во времени. На стене висел выцветший календарь какого-то лохматого года, на полу валялись детские игрушки. Мы забились в ванную комнату - единственное место без окон, где можно было перевести дух и не бояться, что нас заметят с улицы. Я сел на край чугунной ванны, положив автомат на колени. Катя сползла по кафельной стене на пол. Тишина в квартире давила на уши сильнее, чем грохот бойни снаружи. Мы остались одни. Без машины. Без команды. Без связи. Посреди Пекла.
Я проверил разгрузку. Четыре магазина к «калашу». Нож. Топор. Фляга с живчиком - наполовину пустая. В кармане рюкзака звякнула банка тушенки. У Кати примерно то же самое. Мы - бомжи. Вооруженные, злые, но бомжи. Шансы выбраться отсюда пешком, через леса, кишащие тварями, стремились к нулю. Катя подняла на меня глаза. В них не было слез. В них была пустота, которая медленно заполнялась чем-то темным и решительным.
- Мы не дойдем назад, - тихо сказала она. - До стаба очень далеко. Лес забит теми, кто сбежал от Скреббера. Нас сожрут в первую же ночь.
Я кивнул. «Уррр...».
Идти назад - смерть. Идти вперед, к Цитадели - тоже смерть, но с призрачным шансом. Но был третий вариант. Безумный. Самоубийственный. Но единственный, который давал смысл всему этому дерьму. Что дает белый жемчуг? Легенды гласили, что белая жемчужина - это джекпот. Это сила без побочек. Это возможность перекроить себя заново. Исцеление. Могущество. И белый жемчуг бывает только в Скребберах. В той твари, что сейчас доедала наш караван внизу. Я посмотрел на Катю. Она смотрела на черный шарик в моей руке.
- Ты думаешь о том же, о чем и я? - спросила она.
Я сжал кулак. Мы потеряли «Шишигу». Мы потеряли всё. Нам нечего терять, кроме своих жизней, которые в Стиксе стоят дешевле патрона. Если мы сбежим сейчас - мы сдохнем в канаве. Если мы пойдем за ним... Я достал нож и нацарапал острием на эмали ванны схематичный рисунок: круг с точкой внутри. Белая жемчужина.
Катя глубоко вздохнула.
- Он огромный, Молчун. Автоматы его не берут. Танки его не берут.
Я постучал себя по виску. Сила не в калибре. Сила здесь.
- Мы пойдем за ним, - сказала Катя. Это был не вопрос. Это было утверждение. - Мы найдем, где он спит. И мы вырежем из него этот чертов приз.
Я усмехнулся - жуткой, серой ухмылкой немого монстра.
- Уррр! - «Да!».
Это был план самоубийц. Но в мире мертвых только самоубийцы имеют шанс стать богами. Я проверил затвор. Дослал патрон в патронник. Скреббер внизу затих. Шум пиршества стихал. Он собирался уходить.
И мы пойдем за ним. В самое сердце Пекла.
