В Лондоне жизнь била неиссякаемым ключом, в нем авантюристы всех мастей перекраивали судьбу на свой лад. В этом вселенском горниле соблазна и порока особенно на слуху было имя знаменитой сводницы и владелицы самого роскошного дома терпимости Ханны Уайборн, более известной широкой публике как Матушка Уайборн. Даже до ушей невинных девушек вроде провинциалки Мейбелл Уинтворт долетали новости о ее греховных делах.
С библией в руках, придающий ей внушающее доверие вид, Матушка Уайборн ежедневно обходила гостиницы и трактиры в поисках свежих и молодых девушек. «Молодых невинных людей нельзя оставить одних в большом городе на произвол судьбы», — считала она. Матушка Уайборн возьмет их под свое крылышко — обогреет, накормит, оденет — взамен на их тела и души. Уличных мальчишек она умоет и научит ублажать джентльменов. Девушек отправит в церковь. А где, как не там, по мнению Матушки Уайборн, лучше всего зазывать клиентов. Одна из этих «прелестниц», работающих на Матушку, рассказывала на исповеди священнику о своей «работе»: «Мы использовали любую возможность, чтобы привлечь внимание. Например, могли, проходя по улице, задрать юбки так высоко, что видны были наши ноги в красивых шелковых чулках, это действовало безотказно. Мужчины либо сами преследовали нас, любо посылали своих лакеев проследить, где мы живем, а потом обязательно приходили — так мы заполучали хороших клиентов».
При своей непотребной профессии Матушка Уайборн пользовалась репутацией «честной и ловкой» женщины, которая ни разу не обманула своего клиента. «Если к ней обратиться, она даже ангела может свести с чертом, при условии хорошей оплаты», — восхищенно произнес один из гостей маркизы Честерфилд в разговоре со своими друзьями, совсем забыв о том, что неподалеку от него находятся юные леди, чьим ушам не подобает слышать такие слова. Первое время Мейбелл была в шоке, когда случайно слышала обрывки подобных разговоров. Еще больше она была шокирована, когда узнала о том, что в столице не только мужчины могут купить женщин, но и богатые дамы берут молодых красавцев на содержание. Для Мейбелл стал незабываемым поход в галантерейный магазин, возле которого она заметила, как ее чопорная и респектабельная тетушка Эвелин с несвойственной ей сладкой улыбкой совала кожаный мешочек с деньгами в карман юному щеголю. Даже ее обожаемый лорд Эшби не брезговал брать деньги у своей богатой любовницы леди Карлайль, когда проигрывался в карты, что происходило довольно часто, поскольку граф Кэррингтон играл азартно, из одной любви к игре, и никогда не плутовал.
В начале октября по лондонским кофейням и клубам пронесся слух, что лорду Эшби особенно не повезло, и он проиграл крупную сумму в сто фунтов, что поставило его в довольно затруднительное финансовое положение. Сначала Мейбелл охватило отчаяние при мысли о бедственном положении своего возлюбленного, затем ее мысли приняли неожиданный поворот, который прежде был для нее совершенно невозможным.
«Если в этом городе все продается и покупается, то почему бы мне не купить одну ночь любви графа Кэррингтона? Говорят, что я очень богата, значит, мой замысел не так невозможен и фантастичен, как может показаться на первый взгляд. Пусть лорд Эшби не любит меня, но сейчас он отчаянно нуждается в деньгах. Но как мне достать деньги, ведь мне дают только мелочь на ленты и булавки? — напряженно размышляла она, и взмолилась: — Боже Великий, смилуйся надо мною, надоумь меня, ведь я так сильно мечтаю побывать в его объятиях!!! После этого мне не страшно будет умереть».
Природная сообразительность и находчивость помогли Мейбелл найти деньги. Тетя Гортензия тайно подарила ей свою драгоценную брошь с большим рубином — дар быстротечной любви от герцога Бекингэма. Сгорая от стыда, Мейбелл сказала отцу, что хочет приобрести это дорогое украшение за сто двадцать фунтов у некоего купца — по слухам, двадцать фунтов стоили услуги сводницы Матушки Уайборн, к которой Мейбелл решилась обратиться в столь щекотливом деле, как любовное свидание с графом Кэррингтоном. Лорд Уинтворт, безмерно любящий свою дочь, без лишних вопросов выдал ей требуемую сумму, не догадываясь о том, что он покупает не драгоценность ей, а позор.
Осуществлению замысла Мейбелл способствовало увлечение тетушки Эвелин своим новым любовником. Отец Мейбелл целыми днями пропадал в кофейне «Сент-Джеймс», где собирались виги, и так получилась, что вопреки своим благим намерениям опекать Мейбелл, они совсем упустили ее из виду. Мейбелл всюду сопровождала ее старая нянька Дженни, но она была женщиной недалекой, и Мейбелл было легко уговорить ее слушаться.
Только юная дочь лорда Уинтворта не знала, как ей найти дом Матушки Уайборн. Она не могла довериться ни слугам, ни светским знакомым. Случай благоприятствовал ей в виде краснощекого джентльмена, который будучи вместе с нею на концерте в «Грейт-Рум» громко пожаловался своему соседу на то, что нежные звуки флейты навевают на него тоску, и лучше он сейчас пойдет к девочкам Матушки Уайборн.
Мейбелл встрепенулась как птичка, и, схватив свою старую няню под руку, устремилась к выходу вслед за нетерпеливым джентльменом. У двери она дала Дженни пять шиллингов и велела ждать ее в трактире, где старушка имела обыкновение проводить время вместе со своими приятельницами за бутылочкой эля.
— Деточка моя, а куда вы идите? — озабоченно спросила ее старая Дженни.
— Няня, я забыла поручение тетушки Эвелин навестить одну больную прихожанку той же церкви, которую она посещает. Боюсь, тетушка Эвелин будет упрекать меня за забывчивость, поэтому спешу исправить упущенное. Но у тебя старые ноги, ты лучше подожди меня возле трактирного камелька, — торопливо сказала Мейбелл, встревоженно следя взглядом за своим невольным проводником, не догадывающемся о том, какая красавица готова бежать за ним сломя голову.
— Конечно, я подожду тебя в трактире «Фортуна», — охотно приняла ее предложение старушка, которой вовсе не улыбалось совершать длительный путь вечером по сырому Лондону.
И Мейбелл поспешила за своим знакомым незнакомцем. К счастью для девушки, он был довольно тучен, двигался неспешно, и ей не составляло особого труда догнать его. Путь его лежал через запутанный лабиринт от Стрэнда до Друри-Лейн — самой окраины города. Сердце Мейбелл на раз замирало от страха, когда в темноте рядом с нею вырастали фигуры подвыпивших гуляк или проституток, ищущих клиента. Как боялась она стать жертвой грабителей и убийц, о которых она вволю наслышалась, сидя в уютном и безопасном доме тети Эвелин. Мейбелл решила держаться как можно ближе к джентльмену, и в случае необходимости просить у него помощи. По всей видимости, ее приняли за его спутницу, поскольку ее никто не останавливал, хотя самому проводнику Мейбелл вволю досталось от попрошаек, надеявшихся выклянчить у него пенни. Тогда он раздраженно сбрасывал назойливые грязные пальцы со своей руки и рывком головы отбрасывал назад пучок кудельков своего парика. Он также проигнорировал непристойные предложения, тихим шепотом произнесенные на темной дороге жалкой пародией на женщину. Недостатки ее рябого лица не скрывали предназначенные для этого мушки огромных размеров, а забрызганные румянами впалые щеки не выглядели от такой косметики моложе. Ее рот открылся, чтобы взору предстали черные зубы, и заодно снова прозвучало приглашение следовать за ней в отдаленный переулок. Джентльмен не слишком деликатно оттолкнул ее в сторону и подошел к роскошному зданию рядом с театром на Друри-Лейн. После короткого стука своей тростью джентльмен получил возможность войти внутрь. По всей видимости, он был завсегдатаем этого заведения и его хорошо знали обитатели дома.
Мейбелл в нерешительности постояла вдалеке, прикидывая про себя — не лучше ли ей уйти из этого места, пока не поздно. Но затем перед ее мысленным взором предстало красивое лицо графа Кэррингтона, и у Мейбелл перехватило дыхание от силы любви к нему. Тогда она решила, будь что будет, но она использует тот единственный шанс быть со своим возлюбленным, который ей посылала судьба. Мейбелл подошла к темной двери, и постучала в нее большим медным кольцом, прикрепленным посередине.
