— Обвинение возражает, — сказала Берг. — Всё это — часть тщательно спланированной попытки отвлечь присяжных от доказательств. Это специализация Холлера, Ваша честь. Он делает это в каждом деле, в каждом судебном процессе. Здесь это не сработает, потому что это мошенничество. Назовите это мошенничеством «кровопускание зверя». Но это не имеет никакого — никакого — отношения к доказательствам.

— Это не отвлечение, судья, — сказал я, перекрывая остальных. — Агенты Рик Айелло и Дон Рут только что были названы свидетелем перед присяжными. Агент Рут была в зале суда до этого, следя за этим делом. Каждый из этих присяжных…

— Подождите секунду, мистер Холлер, — сказала Уорфилд. — Вы знаете агента Рут в лицо?

— Да, — сказал я. — Она и Айелло встретились со мной у меня дома, когда моя команда начала копаться в этом деле. Это те самые агенты, которые отправились в округ Вентура, чтобы забрать Сэма Скейлза из рук тамошнего шерифа.

Это было всего лишь моё обоснованное предположение, но оно казалось логичным, поскольку я был уверен, что слитый отчёт об аресте исходит от Рут. Я продолжил:

— Теперь имена Рут и Айелло занесены в протокол и представлены присяжным, — сказал я. — Они ожидают услышать хотя бы одного из них, и защита имеет право на их показания.

— У них также есть имя Луис Оппарицио, — сказала Берг. — Мы его увидим?

Я повернулся к Берг. На её лице была ухмылка. Это была оговорка. Она, очевидно, знала, что Оппарицио был в нашем списке свидетелей и что Уорфилд подписала повестку защиты на него. Но то, что мы уже знали: Оппарицио мёртв — было очень важным. Это означало, что обвинение следило за Оппарицио гораздо пристальнее, чем я думал. Это также означало, что Берг выжидала и была готова предпринять шаги, чтобы предотвратить его появление или нейтрализовать его, если ему позволят дать показания. Её оговорка позволила мне заглянуть за кулисы.

Всё это, по‑видимому, Мэгги пропустила мимо ушей в пылу спора, и она продолжила свою аргументацию.

— Ваша честь, — сказала она, — вы обязаны обеспечить подсудимому справедливое судебное разбирательство. Без показаний ФБР здесь, это невозможно. В этом и заключается суть дела. Единственная альтернатива — снять обвинение.

— Ага, конечно, — саркастически ответила Берг. — Этого не произойдёт. Судья, вы не можете этого сделать. Это огромный отвлекающий манёвр. Они просто хотят привлечь ФБР, чтобы отвлечь присяжных от истины. Вы не можете…

— Вы не говорите от имени суда, мисс Берг, — сказала Уорфилд. — Позвольте мне задать очевидный вопрос. Агенты упоминались в показаниях по делу о мошенничестве трёхлетней давности в Неваде. Где их отношение к этому делу?

— Они сообщили Шульцу, что это происходит по всей стране, — сказала Мэгги.

— Защита докажет с помощью показаний агента и других доказательств, что дело в Неваде имеет более чем прямое отношение к убийству Сэма Скейлза, — добавил я. — Мы покажем, что Сэм Скейлз участвовал в аналогичной схеме в «Биогрин Индастриз» в порту Лос‑Анджелеса.

— Но детектив Друкер дал показания, что не может подтвердить, что Сэм Скейлз вообще там работал, — сказала Уорфилд.

— Именно поэтому нам нужны показания агента Рут, — сказал я. — Она может это подтвердить, потому что именно она отправила его туда в качестве информатора. Он работал на них, и именно это привело к его гибели.

Я заметил, что Мэгги повернулась на своём месте и посмотрела на меня. Я знал, что раскрываю больше, чем следовало, и обещаю больше, чем могу дать. Но я инстинктивно чувствовал, что это ключевой момент дела. Мне нужно было вызвать агента Рут на свидетельское место, и я был готов сказать всё, чтобы она там оказалась.

— Ваша честь, — сказала Мэгги. — Это дело о виновности третьей стороны, и добиться показаний агента Рут — это то, что нам необходимо.

Берг покачала головой.

— Вы не можете всерьёз это обдумывать, — сказала она. — Это так же тонко, как паутина. Вы можете видеть всё насквозь. Здесь нет ничего, кроме домыслов. Никаких доказательств, никаких показаний, которые хоть отдалённо связывали бы происходящее в «Биогрин Индастриз» с убийством Сэма Скейлза в его гараже!

Она подкрепила своё возражение пальцем, указав на меня.

После паузы Уорфилд обдумала все аргументы, а затем вынесла решение.

— Спасибо за ваши аргументы, — сказала она. — Я подпишу постановление, предписывающее агенту Рут явиться завтра в десять часов утра. На этот раз я передам его федеральному прокурору и напомню ему, что он должен покинуть здание в конце дня, и когда он это сделает, он будет на моей территории. Кроме того, я скажу ему, что это дело привлекло большое внимание средств массовой информации, и могу гарантировать, что репортёры завтра в зале суда услышат моё мнение об ФБР и федеральном прокуроре, если они не подчинятся.

— Благодарю вас, Ваша честь, — сказала Мэгги.

— Судья, обвинение всё ещё возражает, — сказала Берг.

— Ваше возражение отклонено, — сказала Уорфилд. — У вас есть что‑то ещё?

— Да, постоянное возражение, — сказала Берг. — При всём уважении, с самого начала этого процесса суд постоянно выносил решения, наносящие ущерб обвинению.

В кабинете повисла ошеломлённая тишина. Берг обвиняла судью в том, что та пренебрегла своей беспристрастностью и своими решениями отдавала предпочтение защите. Как юрист, вышедшая из адвокатуры, Уорфилд была бы особенно чувствительна к такому обвинению. Берг провоцировала Уорфилд на вспышку гнева, которая могла бы подтвердить правоту возражения.

Но судья, казалось, взяла себя в руки, прежде чем ответить.

— Ваше постоянное возражение принято к сведению, но отклонено, — спокойно сказала она. — Если ваше заявление направлено на то, чтобы разжечь или запугать суд, будьте уверены, что ваши усилия не увенчались успехом, и что суд продолжит выносить решения беспристрастно и независимо, основываясь на законе и применяя его к делу.

Уорфилд замолчала, ожидая, не возразит ли Берг, но прокурор промолчала.

— Итак, есть ли ещё какие‑нибудь вопросы для обсуждения? — спросила Уорфилд. — Я бы хотела опубликовать это постановление, а потом пообедать.

— Ваша честь, — сказала Мэгги, — мы потеряли нашего главного свидетеля на сегодня, и…

— И кто это был? — спросила Уорфилд.

— Луис Оппарицио, — сказала Мэгги.

— Повестка была доставлена? — спросила Уорфилд.

— Да, — ответила Мэгги.

— Тогда почему его здесь нет? — спросила Уорфилд.

— Его убили, — сказала Мэгги. — Его тело нашли вчера.

— Что? — вскрикнула судья.

— Да, — сказала Мэгги. — В Аризоне.

— И это имеет какое‑то отношение к этому делу? — спросила Уорфилд.

— Мы так думаем, Ваша честь, — ответила Мэгги.

— Вот почему вам нужно, чтобы ФБР пришло и дало показания, — сказала Уорфилд.

— Да, Ваша честь, — ответила Мэгги. — И, помимо Оппарицио, на сегодня у нас был назначен только один свидетель — детектив Раунтри, которого вы не допустили.

— Вы хотите сказать, что у вас нет других свидетелей по вашему делу? — спросила Уорфилд.

— У нас есть только один: мистер Холлер, — сказала Мэгги. — И мы не хотим, чтобы он давал показания, пока мы, возможно, не получим ответ от ФБР и агента Рут. Он будет нашим последним свидетелем.

Уорфилд выглядела расстроенной. Она явно не хотела терять время.

— Кажется, я припоминаю новые имена в вашем списке свидетелей, — сказала она.

— Это правда, но ход судебного процесса диктовал изменения в нашей стратегии, — сказал я. — Мы исключили некоторых свидетелей только сегодня утром. У нас был токсиколог, готовый к сегодняшнему дню, но детектив Друкер и заместитель судмедэксперта уже занимались тем же вопросом. У нас была повестка на владельца дома, но детектив Друкер также охватил и её информацию.

— Кажется, у вас в списке был бармен, — сказала Уорфилд.

Я колебался. Мы описали Мойру Бенсон в списке свидетелей как человека, который мог бы дать показания о том, что я не пил на праздновании Нового года и был совершенно трезв, когда ушёл. Но это была маскировка, чтобы скрыть истинную ценность её показаний. На самом деле она собиралась рассказать присяжным, что в ночь вечеринки ей позвонили в бар «Красное Дерево», и анонимный абонент спросил, ушёл ли я. В тот момент я уже расплатился и направлялся к двери, замедляемый рукопожатиями и благодарностями от гостей, которые за мой счёт выпили свою вечернюю порцию алкоголя. Она сказала звонившему, что я направляюсь к двери. Согласно версии защиты, после этого звонка Милтону пришло сообщение о моём уходе. Но теперь, с распечатками телефонных звонков, которые мы получили, мы не смогли нанести тот двойной удар, на который надеялась защита. Это не означало, что всё было иначе. Распечатки телефонных звонков могли быть подделаны, или Милтон мог получить сообщение на одноразовом телефоне. Но мы не смогли превратить предположение в факт, и я не счёл нужным вызывать бармена на допрос.