— Ладно, — наконец сказал я. — Нам нужно пережить сегодняшний день, а потом перегруппироваться. Кто у нас готов?

— У нас есть Шульц из Агентства по охране окружающей среды, — сказала Мэгги. — Он приехал вчера вечером. Я сказала ему, что, вероятно, он будет нужен завтра, но можем подтянуть его на сегодня. Он живёт в «Билтморе».

— Давайте его, — сказал я. — Ещё у нас Друкер. Можем начать с этого.

— На сегодня ещё заявился детектив из округа Вентура, который арестовывал Сэма в прошлый раз, — сказал Сиско. — Гарри его уговаривал. Но повестки нет, так что поверю, когда увижу. Ещё у нас Мойра из «Красного Дерева» и эксперт по рогипнолу по повестке. Как только мы закончим тут, я проверю, кто уже в коридоре.

— А что с девушкой Оппарицио? — спросил я.

— Мы вручили ей повестку в ту же ночь, когда исчез Оппарицио, — сказал Сиско. — Она должна была приехать в четверг. Но теперь, после его смерти, она, скорее всего, исчезла. Мы переключили наблюдение с неё на самого Оппарицио, так что…

— …так что теперь не знаем, где она, — закончил я. — То есть на неё рассчитывать нельзя, если только она по чистой совести не решит выполнить повестку. Я бы поставил на это ноль.

— Зато есть ты, — сказала Мэгги.

— Я не собирался давать показания, — сказал я.

— Теперь, возможно, придётся, — ответила она. — Без живого Оппарицио, который мог бы подстраховать нас, нам, вероятнее всего, понадобишься именно ты, чтобы связать всё воедино перед присяжными.

— Если я выйду свидетельствовать, Берг вытянет всё: таблетки, реабилитацию, любую грязь, — сказал я. — Вся моя история окажется на виду.

— Я не переживаю, — сказала Мэгги. — Ты умеешь защищать себя.

Я помолчал ещё.

— Ладно. Начнём с Друкера, потом остальных, — сказал я. — Надеюсь, до меня очередь дойдёт не раньше завтра. Что насчёт агента Рут из ФБР?

— Я ей звонила, оставляла сообщения, — сказала Мэгги. — Буду продолжать.

Дверь открылась, и заместитель шерифа Чан просунул голову:

— Пять минут.

Я поднялся, но вспомнил ещё одну тему:

— А что с Милтоном? Мы получили записи телефонных разговоров? — спросил я.

— Да, я собиралась рассказать позже, — сказала Мэгги. — Не хотела добивать тебя ещё и этим. Мы их получили, но они нам не помогают.

— Почему? — спросил я.

— Он действительно получил сообщение в то самое время, когда его видно на видео, — сказала она. — Но это было от другого копа, который смотрел камеры в ту ночь. Тот просто спрашивал, во сколько они пойдут ужинать и куда.

— Может, они что-то подделали? — спросил я.

— Документы выглядят подлинными, — сказала Мэгги. — Проверить на фальсификацию можно, но точно не на этой неделе.

— Значит, от этого хода откажемся, — сказал я.

— Проблема в том, что Берг от него не откажется, — сказала Мэгги. — В рамках раскрытия информации она тоже всё получила. Можешь не сомневаться: она вытащит это в опровержение.

Это был удар. Потеряв Оппарицио и подарив обвинению приличную карту для опровержения, мы начинали день уже в минусе. Я понимал, что встреча с Друкером будет непростой, но мне нужна была возможность хоть немного пробить дыру в их деле.

Спустя пять минут я сидел за столом защиты, когда судья Уорфилд вошла и заняла своё место. Присяжных посадили, судья посмотрела на меня и попросила вызвать первого свидетеля. Она выглядела чуть удивлённой и, возможно, разочарованной, когда я назвал Кента Друкера. Наверное, она считала, что начинать защиту с вызова свидетеля обвинения — слабый ход.

Сам Друкер тоже выглядел удивлённым. Он сидел на галерке, но теперь прошёл через ворота к месту свидетеля, по пути взяв на столе обвинения дело об убийстве — освежить память при необходимости.

Судья напомнила ему, что он всё ещё под присягой после предыдущих показаний.

— Детектив Друкер, сколько раз вы обыскивали мой дом? — спросил я.

— Дважды, — ответил он. — На следующий день после убийства и в январе, когда мы вернулись к обыску.

— Сколько раз вы обыскивали мой склад?

— Один раз.

— Мои два других «Линкольна»?

— Один раз.

— Можете назвать эти обыски тщательными?

— Мы стараемся быть максимально тщательными.

— «Стараетесь»? — уточнил я.

— Мы были тщательными, — поправился он.

— Если вы были настолько тщательны при первом обыске моего дома, зачем понадобился второй?

— Расследование продолжалось, появлялась новая информация, и мы поняли, что нужно вернуться и поискать дополнительные доказательства.

— Вчера один из экспертов обвинения показал, что баллистические характеристики пуль, которыми был убит Сэм Скейлз, указывают на пистолет «Беретта» калибра .22. Вы с этим согласны?

— Да.

— И после всех ваших тщательных обысков моих домов и машин вы нашли такое оружие?

— Нет.

— Боеприпасы к нему?

— Нет.

— Эксперты обвинения также показали, что есть веские основания считать: убийство произошло в гараже под моим домом. Вы согласны?

— Да.

— Коронер указал время смерти — между десятью часами вечера и полуночью. Вы согласны?

— Да.

— Проводился ли опрос соседей в районе, где произошли убийства?

— Я лично нет, но опрос проводился.

— Кем?

— Другими детективами и патрульными по поручению моего напарника.

— Сколько времени он занял?

— Около трёх дней. Приходилось возвращаться, чтобы застать людей дома.

— Вы были дотошны?

— Да. У нас был список всех домов, мы обязательно разговаривали хотя бы с кем‑то по каждому адресу.

— Сколько человек заявили, что слышали выстрелы между десятью и полуночью в ночь убийства?

— Никто. Ни одного сообщения.

— Учитывая ваш опыт и знания, сделали ли вы из этого какие‑то выводы?

— Не совсем. Могло быть много причин.

— Но вы по‑прежнему уверены, основываясь на доказательствах, что Сэм Скейлз был убит в моём гараже?

— Да.

— Вы предполагаете, что ворота гаража были закрыты во время стрельбы, чтобы заглушить звуки?

— Мы рассматривали такой вариант, но это будет предположение.

— А вы не любите строить предположения в деле об убийстве, верно?

— Верно.

— Не вдаваясь пока в результаты, вы уже сообщили присяжным, что полиция проводила звуковые испытания в моём гараже, так?

— Да.

— Опять же, не раскрывая пока результаты, скажите: кто‑нибудь был наверху, в спальне, когда в гараже стреляли, чтобы проверить, слышно ли выстрелы?

— Нет.

— Почему?

— На тот момент это не входило в наши задачи.

Я хотел показать присяжным возможный сценарий: я мог спать наверху, в то время как выстрелы глушились многотонной бетонной коробкой гаража.

— Хорошо, — сказал я. — При опросе соседей вам поступали сообщения о других странных звуках или событиях в ночь убийства?

— Одна соседка сказала, что слышала спор двух мужчин, — ответил Друкер.

— Правда? Но вы не сочли нужным рассказать об этом присяжным в прошлый раз?

— Нет.

— Почему? Спор двух мужчин в ночь убийства не показался вам важным?

— После токсикологического отчёта мы пришли к выводу, что Сэм Скейлз в момент убийства, скорее всего, был без сознания.

— То есть соседка, слышавшая спор, солгала или ошиблась?

— Мы считаем, что она ошиблась. Возможно, это был телевизор, возможно, другая ночь. Там много неопределённостей.

— Поэтому вы просто не стали говорить присяжным?

— Мы ничего не «скрывали». Мы…

— То есть если что-то не укладывается в вашу версию, вы просто убираете это из поля зрения присяжных? — перебил я.

Берг тут же возразила, и Уорфилд поддержала её, посоветовав дать свидетелю договаривать ответы. Я кивнул.

— Продолжайте, детектив, — сказал я.

— Мы оцениваем каждого потенциального свидетеля, — сказал Друкер. — Этот источник показался нам недостоверным. Никто больше не слышал спора, и были основания считать, что свидетельница могла ошибиться с датой. Мы ничем не манипулировали.