Дана Берг вскочила и сразу возразила. Ей не пришлось даже объяснять основания — судья перехватила инициативу.

— Мистер Холлер, — сказала она. — Презентация вашего дела в медиа вместо суда недопустима и опасна. Вы меня понимаете?

— Понимаю, Ваша Честь, и приношу извинения, — сказал я. — Защищая самого себя, я погружаюсь в такие глубины эмоций, с какими обычно не сталкиваюсь.

— Это не оправдание. Считайте это единственным предупреждением.

— Спасибо, Ваша Честь.

Произнося извинения, я не мог не подумать: что она сделает, если обвинит меня в неуважении к суду? Посадит? Я уже там. Оштрафует? Удачи с взысканием — доход у меня сейчас нулевой, пока я отбиваюсь от обвинения в убийстве.

— Продолжайте, — велела судья. — К делу.

— Ваша Честь, суть ходатайства очевидна, — сказал я. — У штата есть эти данные, а у нас их нет. Судя по всему, в окружной прокуратуре вошло в привычку припрятывать информацию, пока защита её не попросит. Это работает не так. Речь о жизненно важной информации, касающейся моей собственности, необходимой мне для защиты. И нужна она мне сейчас, а не тогда, когда обвинению будет удобно.

Судья взглянула на Берг, приглашая к ответу. Та поднялась на трибуну и опустила микрофон до нужной высоты.

— Ваша Честь, предположения мистера Холлера неверны, — сказала она. — Запрашиваемые им данные получены полицией по ордеру на обыск, оформление которого заняло время. Материалы по этому ордеру поступили в мой офис только вчера, и ни я, ни кто-либо из команды их еще не просмотрели. Насколько я понимаю правила раскрытия, мне дозволено хотя бы ознакомиться с доказательствами, прежде чем передавать их защите.

— Когда защита их получит? — спросила Уорфилд.

— Думаю, к концу завтрашнего дня, — ответила Берг.

— Ваша Честь? — сказал я.

— Придержите коней, мистер Холлер, — остановила меня Уорфилд. — Мисс Берг, если у вас нет времени, поручите просмотр кому-то другому или не просматривайте. Я хочу, чтобы вы передали материалы защите к концу сегодняшнего дня.

— Да, Ваша Честь, — сказала Берг, потупив взгляд.

— Ваша Честь, я все равно хотел бы быть услышан, — сказал я.

— Мистер Холлер, я только что дала вам то, что вы просили, — нетерпеливо произнесла Уорфилд. — Что еще вы хотите услышать?

Когда Берг отошла, я шагнул к кафедре. Взглянув в зал, увидел Кендалл рядом с моей дочерью. Это прибавило мне уверенности. Я вновь поднял микрофон.

— Ваша Честь, — начал я, — защита обеспокоена абсурдом, будто «просмотр» должен предшествовать раскрытию любых обнаруженных доказательств. «Просмотр» — слово аморфное. Что именно считается просмотром? Сколько он длится? Два дня? Две недели? Два месяца? Я прошу суд установить четкие правила. Как вам известно, я не отказывался и не откажусь от права на скорое судебное разбирательство. Любая задержка с передачей материалов ставит защиту в заведомо слабое положение.

— Ваша Честь? — поднялась Берг. — Можно меня…

— Нет, мисс Берг, в этом нет нужды, — отрезала Уорфилд. — Разъясняю правила раскрытия в этом зале. Раскрытие — это дорога с двусторонним движением. Что входит — то и выходит. Немедленно. Никаких задержек и «необоснованных просмотров». Все, что получает государство, одновременно получает защита. И наоборот — все, что получает защита, получает и государство. Без промедления. Санкция за нарушение — исключение материалов стороны-нарушителя. Запомните. А теперь перейдем к вопросу, ради которого назначено это слушание: ходатайству об исключении, по сути — об отводе доказательств по делу. Мисс Берг, на вас лежит бремя оправдать обыск и выемку. У вас есть свидетель?

— Да, Ваша Честь, — сказала Берг. — Сторона обвинения вызывает офицера Роя Милтона.

Милтон поднялся с первого ряда и занял место у кафедры свидетеля. Он поднял руку, принес присягу. После формальностей Берг попросила его рассказать о моем аресте.

— Вы приписаны к подразделению «Метро», верно, офицер Милтон?

— Да.

— Какова юрисдикция «Метро»?

— По сути, весь город.

— Но в ту ночь вы работали в центре, на Второй улице, так?

— Верно.

— Какое у вас было задание?

— Я был на задании «ППОП», меня разместили рядом с...

— Позвольте прервать. Что такое «ППОП»?

— Подразделение по особым поручениям.

— Какая «особая» проблема стояла перед вами в тот вечер?

— Мы фиксировали всплеск преступности в деловом центре, главным образом вандализм. Внутри периметра работали наблюдатели, а я был в машине поддержки неподалеку от зоны. Стоял на углу Второй и Бродвея, видел обе улицы.

— На что вы должны были обращать внимание, офицер Милтон?

— На все, что выбивается из обыденного. Я увидел, как обвиняемый выехал с платной стоянки на Бродвее.

— Давайте об этом. Вы стояли неподвижно?

— Да. Припарковался у бордюра на юго-восточном углу Второй улицы. Передо мной просматривался тоннель, слева — Бродвей. Там я и увидел автомобиль, выезжающий с парковки.

— Место вам назначили или вы выбрали его сами?

— В результате анализа мы пришли к выводу, что моё местоположение должно соответствовать верхнему углу очерченной нами области делового центра.

— Но разве ваше местоположение не мешало обзору? Ведь здание "Лос-Анджелес Таймс Билдинг" наверняка закрывало вам вид на деловой центр, верно?

— Как я сказал, у нас были наблюдатели внутри периметра. Я выполнял функцию внешнего наблюдателя и исполнителя: моя задача была либо реагировать на выход людей из зоны в сторону Бродвея, либо, в случае необходимости, действовать внутри.

Шаг за шагом она провела его через остановку моей машины, наш разговор у багажника моего «Линкольна». Он описал, как я медлил и не хотел открывать багажник, и как он заметил, что из-под машины что-то капает.

— Я решил, что это кровь, — сказал Милтон. — В тот момент я посчитал, что возникла неотложная необходимость открыть багажник и проверить, не пострадал ли кто-то внутри.

— Благодарю, офицер Милтон, — сказала Берг. — У меня все.

Свидетеля передали мне. Моя цель — сформировать протокол, который пригодится на процессе. Берг не стала показывать видео: ей достаточно было закрепить «неотложную необходимость». Но накануне мы получили расширенные версии записей с нагрудной и автомобильной камер и три часа разбирали их в «Башнях-Близнецах». Дженнифер сохранила запись с нагрудной камеры на ноутбуке и была готова к показу.

Подходя к кафедре, я снял резинку с рулона распечатки аэрофотоснимка делового центра. Попросил у судьи разрешения подойти к свидетелю, развернул снимок перед ним.

— Офицер Милтон, вижу у вас ручка в кармане. Не могли бы вы отметить на этом снимке точку, где находились в ту ночь?

Милтон сделал пометку, я попросил добавить инициалы. Свернул лист, перевязал и попросил суд принять его как вещественное доказательство защиты «А». Милтон, Берг и судья выглядели немного озадаченными — это меня устраивало. Я хотел, чтобы Берг ломала голову, куда мы клоним.

Я вернулся к кафедре и попросил разрешения воспроизвести оба видео из переданных нам прокуратурой. Судья кивнула, и я использовал Милтона для аутентификации записей. Прокрутил от начала до конца, ни разу не остановившись для вопроса. Когда экраны погасли, я задал лишь пару уточнений.

— Офицер Милтон, вы считаете, что эти записи точно отражают ваши действия при остановке моей машины?

— Да. Все зафиксировано.

— Вы не видите признаков, что записи редактировали или изменяли?

— Нет. Все целиком.

Я попросил суд принять видео как доказательства защиты «B» и «C», и Уорфилд удовлетворила просьбу.

Я двинулся дальше, вновь оставив прокурора и судью с вопросом — Что я задумал.

— Офицер Милтон, в какой момент вы решили остановить мою машину?

— Когда вы поворачивали, я заметил отсутствие номерного знака. Это признак «машины для побега», поэтому я последовал за вами и инициировал остановку уже в тоннеле на Секонд-стрит.