— Брэд, если Кира уже взяла место под контроль, сейчас самое время навестить Селену Карсен. Захвати Дуэйна Вулмана — на случай, если что‑то пойдёт жёстко. Помни: действуй мягко, посмотри, к чему удастся подвести. Запись с камер, где Тейт выходит из морга, доказывает, что он жив; у нас будет основание взять ордер на обыск дома его подруги, если потребуется.

— Думаете, он может быть у сейчас неё?

— Я бы предположил, что он затаился в менее очевидном месте. Но если уловишь хоть намёк на его присутствие — сразу зови подмогу.

— Есть, сэр.

Когда Словак уже разворачивался, Гурни спросил:

— Как у ваших людей с поиском камер наблюдения в округе?

— Пока нашли три, которые, похоже, снимают поток на въезд/выезд Харроу‑Хилл. Разыскиваем владельцев, чтобы получить доступ к записям — если они вообще сохранились. Буду держать вас в курсе.

Морган повернулась к Гурни:

— Готов ехать на место обнаружения тела?

До места было две минуты по той же дороге. В ста метрах от места происшествия был установлен полицейский периметр. Дежурный патрульный пропустил их автомобиль.

Сама зона была опоясана жёлтой лентой по периметру: от небольшого коттеджа на одной стороне дороги до заболоченного, заросшего травой и кустарником места — на другой.

Морган встала между фургоном криминалистов и катафалком, почти у самой ленты, вышел и окликнул Барстоу, которая совещалась с двумя криминалистами.

— Нам в комбинезоны? — спросила Морган.

— Достаточно бахил и перчаток — если не будете становиться на колени и садиться внутри периметра.

— Ты иди, — сказала Морган Гурни. — Бахилы и перчатки — в багажнике её фургона. Я подожду здесь Фэллоу. Как только он закончит с телом, поставлю его в известность насчёт ситуации с Тейтом.

Гурни прошёл к фургону, надел защиту и нырнул под ленту. Его не удивило, что Морган нашел повод остаться в стороне. В нью‑йоркские годы тот всегда умел минимизировать столкновение с самой неприятной частью любой «убийственной» сцены — с трупом.

Голос Барстоу прервал его мысли:

— Самое время для небольшой экскурсии?

— Самое.

— Начнём здесь, — сказала она и повела к коттеджу.

Небольшой домик, обшит кремовой вагонкой, зелёная дверь с медным молотком. Под двумя окнами — ящики с красными геранями. Яркие мазки придавали дому какой-то радостный вид. Небольшая веранда выходила на дорогу. На ней — кресло с лавандовой спинкой и маленький деревянный столик рядом. На столике — чашка с высохшими остатками кофе, чистая библиотечная карточка, ручка, фонарик. Всё это уже побывало под кисточкой криминалистов — искали отпечатки пальцев. Больше всего привлекло внимание Гурни - дорожка засохших кровяных капель: начиналась на столе и тянулась метра три по крыльцу.

— Похоже, горло перерезали, когда она сидела в этом кресле, — сказала Барстоу. — Конфигурация пятен — типичный выброс из крупной артерии.

Как узор на стене спальни Ангуса, отметил про себя Гурни.

— На столе был телефон, — добавила она. — Батарея разряжена. Сейчас заряжается — посмотрим, были ли звонки или тексты в минуту нападения. — Она развернулась и указала на рваную линию бурых пятен на щебне дороги: — Нападавший перетащил истекающее кровью тело через дорогу, в кусты напротив, и сбросил в дренажную траншею.

Гурни кивнул:

— Я знаю, ваши люди уже обходили дома на этой улице. Но на той стороне жилья нет. Как они обнаружили тело за кустами?

Она задумалась на секунду:

— Запах трудно не уловить при определенном направлении ветра. Хотите видеть тело?

— После дома. Ваши уже закончили внутри?

Барстоу кивнула:

— Можете спокойно работать.

Гурни вошел в крошечную гостиную. Она прошла следом. В глубине — дверь на маленькую кухню со столом и двумя деревянными стульями. Со стороны гостиной — короткий коридор с тремя дверями: ванная и две крошечные спальни.

— Признаков борьбы в доме нет, — сказала Барстоу.

— Дверь была открыта? — уточнил он.

— Прикрыта, но не заперта.

— Ключи нашли?

— Да. В дальнем кухонном ящике. Похоже, она не особенно о них переживала. Тут практически нет преступности, многие держат двери незапертыми.

— Подвал, чердак?

— И то и другое — пыль да пустота.

— Камеры на участке?

— Не обнаружили.

Он ещё раз размеренно прошёлся по комнатам, заметив слабость Мэри Кейн к птицам — многочисленные любительские акварели в рамках. Это тронуло его — как и Барстоу.

— Вы в порядке? — спросила она.

— В порядке.

— Готовы взглянуть на тело?

Гурни последовал за ней через дорогу, к просвету в кустах, в нескольких метрах от поворота на Харроу‑Хилл.

Спустившись к широкой дренажной траншее, он сразу увидел тело — худую седовласую женщину. Белые брюки и коричневый свитер перепачканы грязью и кровью. На коже рук и лице уже проступали первые признаки разложения. Лёгкий ветер уносил трупный запах в сторону, позволяя подойти ближе без приступа тошноты, который они легко могли бы вызвать.

Грунт под телом был чуть приподнят у головы, так что рана на шее раскрылась, маня мух.

У дренажной траншеи находились ещё четверо. Молодой патрульный, стоял скрестив руки и скривив рот от отвращения. Плотный мужчина медленно обходил тело, делая серию снимков. Измождённый парень подкатил каталку, похожую на ту, что Гурни видел у Пила. Четвёртый, вероятно доктор Фэллоу, говорил по телефону, стоя спиной к телу; телосложение — ближе к атлетическому, крупная голова с редеющими волосами, аккуратно зачесанными назад, седые усы. Синий блейзер был ему маловат, словно был куплен, когда он весил килограмм на десять меньше.

Каталку остановили рядом. Развернули чёрный транспортный мешок, разложили на земле. Измождённый парень позвал молодого полицейского — переложить тело в раскрытый пакет. Тот нехотя подошёл, проверил перчатки и сделал, что просили. Когда молчаливый рабочий застегнул молнию, они положили мешок на каталку и повезли по откосу к дороге.

Фэллоу закончил разговор, с любопытством взглянул на Гурни и двинулся следом за каталкой. Фотограф щёлкнул ещё пару кадров, выбрался из траншеи, кивнул Барстоу и направился к просеке.

Гурни подошёл к месту, где лежало тело. Вдоль траншеи — яркая зелень, а здесь — тусклые, примятые пятна, запекшаяся кровь.

Он вгляделся в удивительно маленькую вмятину, оставленную телом, будто бы там лежал ребёнок:

— Мэри Кейн, — тихо сказал он.

Барстоу вопросительно посмотрела на него.

— Привычка, — пояснил он. — Произносить имя вслух. Это возвращает взгляд от трупа к человеку, который жил. К тому, что и должно здесь быть в фокусе: к жизни, которую отняли.

— Звучит… болезненно.

— Так и должно. Иначе всё это превращается в игру.

Услышав самого себя, он поразился собственному назиданию. Разве его дела не держались чаще на интеллектуальном вызове, чем на сочувствии? Разве «игра» не была для него увлекательной, мотивирующей, пожирающей всё остальное?

Голос Барстоу вернул его к происходящему:

— Есть у вас уже какой‑то сценарий того, как тут всё развивалось?

— Вы на месте дольше меня. — Она на мгновение задумалась. — Основываясь на видео из морга мы знаем, что Тейт вышел оттуда около двадцати минут одиннадцатого. Поворот на Харроу‑Хилл крутой — перед ним он наверняка почти остановился, а она сидела на крыльце. Возможно, при свете фонаря она его узнала.

Она указала на изогнутый кронштейн уличного фонаря через дорогу от коттеджа. Это было одно из первых, что отметил для себя Гурни. Он обрадовался, что и она заметила важную деталь.

— Итак, — продолжила она, — если Тейт понял, что его опознали, он мог решиться на убийство свидетеля.

Гурни кивнул:

— Близость к Харроу‑Хилл, время и характер раны на шее, предполагают, что убийца — Тейт. Но с мотивом беда. В километре отсюда я только что говорил с женщиной, которая за считанные минуты до убийства Мэри Кейн, видела Тейта на этой же дороге и даже перебросилась с ним парой слов. И он оставил её в живых. Почему одного свидетеля он пощадил, а другого — нет? Возможно, мы вообще неверно понимаем мотив. Вполне может быть, что дело не в том, что его узнали.