— Очевидно, вот это, — Пил кивнул на разбитую стеклянную дверцу шкафа у стены.

— Чего недостает?

В голосе Пила впервые проскользнул страх:

— Пять хирургических скальпелей и один костяной молоток.

Барстоу подалась вперед:

— Опишите молоток.

— Самый тяжелый. Ручка двадцать пять сантиметров. Головка утяжелена свинцом. Ударная поверхность — узкая. Зачем вам?

— Долгая история.

Морган вернул разговор в прежнее русло:

— Что‑нибудь еще пропало или было сдвинуто?

Пил указал на пустой участок стены между шкафами:

— Вон там — какие‑то странные царапины.

Морган с Барстоу подошли ближе. На краске — нацарапанный символ: горизонтальная восьмерка с вертикальной чертой посредине. Барстоу сняла это на телефон.

— Еще что‑нибудь? — спросил Морган.

— Нет. Кроме этого — все осталось на своих местах.

Морган сжал губы и ответил тоном человека, разряжающего бомбу:

— Передаем комнату Кире. Её команда всё тщательно осмотрит. Если злоумышленники оставили следы — мы их найдем. Тем временем мне нужна полная картина — от момента поступления тела Тейта до момента, когда вы видели его в последний раз. Вы упомянули офис наверху. Обсудим там, если только не желаете продолжить в штабе полиции.

Пил долго смотрел на него, будто злость за осквернение рабочего пространства мешала мыслить, затем кивнул:

— Мой офис подойдет.

В это время Гурни заметил на шарнирном кронштейне одного из настенных шкафчиков крохотный объектив — похоже, скрытой камеры.

— Это то, о чем я думаю? — спросил он, указывая на камеру.

Пил нехотя поднял взгляд:

— Боюсь, что да.

«Офис» Дэнфорда Пила мало походил на рабочее помещение. Если не считать изящного орехового картотечного шкафа и ноутбука на маленьком столике в стиле Хэпплуайта, ничего не выдавало, что здесь ведут дела — пусть и благородные: проводы богатых покойников.

Обстановка напоминала уютный кабинет декана «Лиги плюща». На одной стене — сепийные гравюры, вероятно, с яхтами‑победителями регат; на другой — старые ботанические гербарии. Четыре стула в стиле королевы Анны, обтянутые дамаском, окружали овальный кофейный столик; в центре — китайская ваза.

Пил указал на стулья и сам опустился на один. Несколько секунд тщательно смахивал с кашемира мнимые пылинки, затем поднял глаза с натянутой улыбкой.

Морган прочистил горло:

— Хотелось бы узнать подробнее о камере наблюдения в морге и вообще о вашей системе безопасности.

Пил откинулся, скрестил ноги; из‑под отворотов зеленых брюк выглядывали дорогие мокасины. Он сцепил пальцы у подбородка и размеренно заговорил:

— Три или четыре года назад несколько бастенбургских вандалов проникли в морг. Сосед заметил — и их почти сразу задержали. Ущерб — только взломанный замок на задней двери. Но инцидент меня встревожил, и я нанял специалиста. Он поставил самую современную систему безопасности: сверхчувствительность к звуку и движению, аудио и видео, цветное изображение высокой четкости.

Словак перебил:

— Простите, сэр? Аудио… что? Видео… что? Не могли бы…

Пил оборвал его:

— Объектив автоматически поворачивается в сторону любого замеченного звука или движения, ведет цель и транслирует на запись — вот сюда. — Он кивнул на ноутбук на столике Хэпплуайта. — Теория — восхитительная. Реальность — отвратительная.

— Сэр? — не понял Словак.

Ответ адресован был Моргану и Гурни:

— Сила этой чертовой системы — в её же слабости. Настройка чувствительности делает её пустой тратой времени. За моей парковкой проходит улица. Каждая проезжающая машина будила систему. Каждое утро меня встречал набор видеороликов задней стены морга, которая для камеры выглядела источником шума. Эти видеофайлы полностью забивали память компьютера.

— Вы её выключили? — спросил Морган.

— Не совсем. — Пил снова смахнул несуществующую пылинку, сцепил пальцы. — Я оставил функции обнаружения движения и трансляции на ноутбук: вечерами я часто нахожусь здесь и могу взглянуть на экран — не случилось ли чего. Обычно — не случается. Но запись на компьютер я отключил.

— Значит, основная функция наблюдения активна постоянно?

— Только с девяти вечера до шести утра. Насколько мне известно, в Ларчфилде не бывает дневных преступлений.

— Итак, — Морган нахмурился, — будь вы в офисе в ту ночь, когда вынесли тело, вы могли бы видеть всё на экране?

— Верно.

— Но запись не велась.

Голос Пила стал жестким:

— Тоже, верно. И это меня бесит.

— Тогда опишите нам, пожалуйста, все события — от поступления тела до момента, когда вы видели его в последний раз, — сказал Морган.

Пил поднял руки, словно отгораживаясь:

— Давайте проясним термин «хранение». Мне сообщили, что ближайшая родственница покойного, Дарлин Тейт, просила перевезти тело сюда до принятия решения о его погребении. Я исполнил просьбу из вежливости, а не в порядке законной передачи. Я согласился лишь как на временную меру — акт помощи пострадавшим.

Морган посмотрел на Словака, явно ожидая подтверждения.

Словак кивнул, согласившись с версией Пила, и добавил для Гурни несколько подробностей:

— Когда я позвонил мачехе Билли, она попросила доставить тело сюда. Сказала, приедет при первой возможности, обсудить приготовления. Поскольку смертельный несчастный случай засвидетельствовали шеф Морган, я и пара, что снимала происходящее на телефон, доктор Фэллоу отказался от необходимости вскрытия.

Увидев тень удивления на лице Гурни, Словак уточнил:

— Доктор Фэллоу не только местный врач, но и районный судмедэксперт на полставки. Он и принимает решения о вскрытиях.

— Он подписал предварительное свидетельство о смерти?

— Да, сэр. — Словак кивнул. — Сразу после того, как мы доставили тело сюда.

— Он явился быстро?

— Да, сэр, он живет здесь же, в городке. Как только мы увидели падение Тейта, мы позвонили ему — как обычному врачу. Он осмотрел Тейта на земле, констатировал смерть, затем оформил свидетельство в морге.

Пил продолжил, снова обращаясь к Моргану:

— Как уже было сказано, мне сообщили, что Дарлин Тейт прибудет с дальнейшими указаниями.

— Она явилась, как обещала?

— Раньше, чем я ожидал. Около половины пятого утра. Я все еще был в офисе.

— Она дала конкретные инструкции?

— Да, но они были необычные.

— В каком смысле необычные?

— Во‑первых, она настояла, чтобы наш разговор происходил в морге, а не в моем кабинете. Пожелала осмотреть тело. Я предупредил ее о тяжелейших последствиях удара молнии, на одной стороне лица — вертикальный ожог, обнаженная кость над глазницей и скулой. Но она настояла, чтобы я открыл хранилище и показал тело: хотела всё видеть сама. Я нехотя подчинился, готовясь к шоковой реакции. И буквально оцепенел, увидев выражение ее лица.

Он помолчал, затем сухо добавил:

— Она улыбалась.

Морган поморщился:

— Улыбалась?

— Лучезарно.

— И что‑то сказала?

— Спросила, действительно ли Билли мертв.

— Вы ответили, что да?

— Разумеется.

— И как она это приняла?

— Сказала: «Будем надеяться, так и останется». Признаться, у меня от этого пошли мурашки по спине.

— Боже… — пробормотал Морган. — Она дала указания насчет похорон?

— Только одно: никаких бальзамирований, некрологов, часов прощания и прочих служб.

— Другие просьбы были?

— Сказала, что ей нужно пару дней, определиться с местом захоронения, и попросила подержать тело в морге.

— Это все?

— Не совсем. Она решила выбрать гроб немедленно. Внизу у меня небольшой шоу‑рум. Выбрала самый дешевый. Затем настояла, чтобы я положил тело в гроб прямо сейчас, при ней. Обычно я отказываю в таких просьбах. Но хотелось побыстрее ее выпроводить. Неловко, негигиенично, непрофессионально. Одежда покойного, местами, оставалась влажной от крови. — Пил вздохнул и покачал головой.