— Есть базовые методики диагностики. Вас что‑то тревожит?

— С учётом нынешних цифровых подделок стоит проверить. Речь о видеозаписях, которые крутили на встрече с Кэм Страйкер.

— Как только что‑то будет — позвоню.

Он поблагодарил её и уже хотел закрыть ноутбук, когда взгляд зацепился за заголовок в списке «Последние»: «Строительные материалы для сарая альпак». Напоминание: есть и иные области жизни, требующие внимания.

Он решил вернуться к проекту.

Следующее утро было словно учебным образцом катскиллской весны. Раннее солнце высвечивало на склонах сотни оттенков зелени. Низкие пастбища пестрели пятнами пурпурного клевера. Солнце грело, дул прохладный ветер, воздух был полон сиреневого аромата.

Они с Мадлен завтракали во внутреннем дворике черничными блинчиками. Порой она с улыбкой косилась в сторону сарая — на то, что он начал вчера. Доски аккуратно сложены у курятника. В каменистой земле отрыты ямы под угловые стойки — нешуточная работа — и уже выставлены два столба.

— Я могу помочь со следующими шагами, — весело сказала она. — В выходные поработаем вместе.

Странным образом именно в такие минуты — когда он был настоящим мужем, а не детективом, просто живущим под одной крышей, — он острее всего ощущал изъяны их семейной жизни.

Она пристально посмотрела на него, словно читая мысли, поднялась из‑за стола, подошла сзади и поцеловала в макушку.

Ровно в десять утра поступил первый из ожидаемых звонков.

— Доброе утро, детектив. Грета Викерц. У меня есть информация. Предпочитаете сначала цифры — сколько килограмм требуется для разрыва — или методику теста?

— Доброе утро, доктор Викерц. В любом порядке — как вам удобнее.

— Логичнее метод, а вслед за ним — результаты. Первое: мы установили металлическую защёлку на неповреждённый участок дерева. Второе: просверлили в крышке небольшое отверстие и закрепили внутри тонкий трос, чтобы иметь возможность тянуть изнутри. Третье: закрыли крышку и защёлкнули замок. Четвёртое: присоединили трос к лабораторным пружинным весам и тянули вверх до момента разрыва, чтобы снять показания усилия в килограммах. Понятно?

— Думаю, да.

— Затем повторили, установив защёлку на другой неповреждённый участок, — для повторного измерения. Разница менее десяти процентов — так что достоверность хорошая. Нужны цифры?

— Пожалуйста.

— Первое испытание — 51 килограмм. Второе — 48.

— То есть вы полагаете, что усилие, приложенное изнутри в гробу, было порядка этих величин?

— С уверенностью в девяносто процентов: от 40 до 58 килограмм.

— Это полезно. Благодарю.

— Всё это крайне занимательно. Если хотите, я продолжу изучение странностей.

— Простите?

— Мы сняли внутреннюю обшивку гроба. На дне обнаружили отверстие диаметром семь миллиметров.

— Это часть заводской конструкции?

— Просверлено позднее.

— У него была очевидная функция?

— Нет.

— Для воздушного отверстия — маловато.

— И не на своём месте. К тому же «воздушное» отверстие в гробу… труднообъяснимо.

«Как и всё остальное в этом деле», — подумал Гурни.

Он спросил, видит ли она хоть какое‑то возможное назначение. Она ответила, что нет, но может провести техническое исследование чтобы определить предназначение. Гурни показалось, что это принесёт больше тревоги, чем пользы: дырочка интриговала, но её значимость сомнительна. Он поблагодарил и завершил разговор.

Ещё немного он размышлял о силе, которую Тейту пришлось приложить. С учётом его плохой формы нижняя граница диапазона казалась непростой, хотя стеснённая поза могла играть на руку — напоминая позицию при жиме лёжа. В общем, тест Викерц просветил, но ничего не решил.

Мысль вернулась к семимиллиметровому отверстию, но её перебил звонок — Хардвик.

— Эй, Шерлок, с этим БМВ определённо, что‑то неладно. В Монтвилле нашёл компанию «Элегантные Машины Премиум» — сдают всё: от «БМВ» и «Ауди» до «Бентли» и «Ламборгини». Забавный момент: я позвонил им вчера вечером, сказал парню на линии, что хочу пятую серию, желательно 530e. Он ответил, что мне повезло. У них как раз такая — тёмно‑синяя — только что вернулась после трёх‑четырёх дней проката.

— Это, должно быть, она и есть. Удалось выяснить имя арендатора?

— Новости хорошие и плохие. Вчера я говорил с менеджером сервисной службы, а не с тем агентом, кто оформлял машину. Они как раз закрывались, агент уже ушёл. Перезвонил утром — попал на агента. И тут началось. Совершенно другая песня: якобы в системе случился сбой, и карточка арендатора «случайно» удалена. Описание — как из учебника по бесполезности: средний рост, средний вес, обычный голос, шляпа, тёмные очки. Это могла быть и женщина.

— Любопытно.

— Плохая новость: мы не знаем, кто взял машину. Хорошая: похоже, этот сукин сын не просто так удалил данные — его мотивировали. Похоже на взятку за сокрытие личности клиента. А это уже косвенно подтверждает твою версию: машина использовалась для мутных дел.

— Приятно осознавать, что я двигаюсь в верном направлении.

— Похоже на то. Но полегче, Дэйви, малыш. Плохо взлетать высоко — перед падением. Не хочу, чтобы ты вляпался по уши.

— Я на связи.

Едва разговор оборвался, он перезвонил Словаку.

— Брэд, нужна помощь. Помнишь три церкви в Бастенбурге, на дверях которых оставили послание «Тёмного ангела»?

— Конечно. Мы отправляли патрули опрашивать всех, кто видел оранжевый джип Тейта поблизости.

— Надо вернуться и спросить о тёмно‑синем БМВ — и о том, запомнил ли кто водителя. Знаю, время утекает, воспоминания тускнеют, но попытка стоит свеч.

— Мысль здравая. Секунду, подниму данные опросов в системе.

Через минуту‑другую Словак вернулся:

— Так и думал, что знакомо. Менеджер круглосуточной прачечной в квартале от одной из церквей сказал, что в тот вечер на парковке стоял, цитирую, «один из этих шикарных БМВ». Он обратил внимание, потому что «в Бастенбурге лишних денег ни у кого на такую тачку нет». Мы этот эпизод тогда не развивали — искали свидетелей джипа Тейта.

— Сгоняй к нему и выясни, видел ли водителя. И пока — только между нами.

— Сделаю.

Гурни помолчал с минуту, прежде чем набрать следующий номер. Ему не хотелось тревожить Моргана — но ещё меньше хотелось скрывать то, что могло повлиять на публичное изложение итогов расследования.

Морган ответил на четвёртом гудке.

— Да? — голос тяжёлый, свинцовый.

— Майк? Это Дэйв Гурни.

— Знаю.

— Прости, что беспокою. По делу Рассела появились вещи, о которых тебе стоит знать.

Морган молчал.

— Ничего, если заеду? — спросил Гурни.

— Хорошо.

Он узнал адрес, вбил в навигатор и выехал.

Идеальное майское утро прошло мимо него — мысли были заняты состоянием Моргана, которое казалось темнее привычного горя.

Когда‑то Морган говорил, что живёт в глуши за пределами Ларчфилда — и это было правдой: навигатор вывел его с окружной и направил на разбитую колеями дорогу, вьющуюся через заболоченный лес, пока не вывел к дому из бревен на небольшой поляне. Лужайка заросла травой. Увядающие анютины глазки и нарциссы облепили клумбы у крыльца.

Гурни припарковался рядом с «Тахо» Моргана у крытого крыльца и вышел. На крыльце стояли четыре деревянных кресла. В одном сидел Морган. Волосы растрёпаны, щетина просится под бритву, рубашка смята, словно в ней он и спал.

Гурни сел в соседний стул.

— Как ты, Майк?

Морган улыбнулся так, что улыбка только подчеркнула мрачность:

— Дело запуталось, да? Ты приехал это сказать?

— Появились показания, из‑за которых всё выглядит сложнее, чем мы думали.

— Сложнее?

— Есть проблемы с версией, которую дали Кэм Страйкер.

— Проблемы?

— Серьёзные сомнения.

— Господи… — он медленно покачал головой. — Этому нет конца. Становится только хуже. Всё хуже и хуже.

Гурни заметил у ножки стула полупустую бутылку бурбона. Он задумался: Морган пьян — или просто сломлен горем?