— Я всё ещё не понимаю. Они говорят, что твой подозреваемый выбрался из гроба? Это значит, ошибся не только судмедэксперт? И сотрудник морга тоже допустил оплошность?

— Очевидно.

— А как же сердце, лёгкие, мозг, трупные пятна, окоченение? Никто ни на что не посмотрел?

— Похоже, была настоящая буря. В пациента ударила молния; он упал с крыши и, по-видимому, пережил временную остановку сердечного и дыхательного ритма. Пытались делать искусственное дыхание— и быстро прекратили. Это усилило кровопотерю, а у пациента, вероятно, были переломы шейных и грудных позвонков. То же — с дефибрилляцией. Местный врач, совмещающий должность окружного судмедэксперта, заявил: отсутствие жизненных показателей, безуспешные попытки реанимации и дефибрилляции плюс серьёзные травмы тела — всё это дало разумное основание констатировать смерть.

— А морг?

— Директор похоронного бюро настаивает: он лишь обеспечил временное хранение до решений семьи. Тело не раздевали, значит, трупные пятна не исследовали. Окоченения не было при доставке, и не отмечалось через несколько часов при перекладке в гроб— но это могло быть связано с температурой в хранилище.

— Но человек был жив — в коме, вызванной молнией?

— Похоже на то. Есть видео его «оживления» и ухода из морга. И есть признаки его присутствия в других местах позже в ту ночь.

— Никогда не слышала, чтобы допускали подобную ошибку. Врач, засвидетельствовавший смерть был в адекватном состоянии?

— Владелец похоронного бюро упомянул такую возможность. Сказал, что от судмедэксперта пахло алкоголем. Выдвинул довольно убедительное обвинение, которое судмедэксперт категорически отверг. Пока истину не установить.

— Это многое объяснило бы.

— Возможно. Но не облегчит поимку убийцы. И этот цирк, устроенный «РАМ», тоже не поможет. Они спустят на «зомби» толпу с вилами.

Лицо Мадлен потемнело:

— Это не смешно. В наши дни у «крестьян» штурмовые винтовки.

Гурни долго не мог заснуть: то ветер выл в зарослях за окнами спальни, то лил дождь. Когда под утро он всё-таки задремал, буря ворвалась в тревожные сны, а потом превратилась в звон будильника.

Он принял душ, оделся, наспех сварил кофе и уже собирался оставить записку для Мадлен, когда та вошла на кухню в пижаме.

— Ты снова в то ужасное место?

— Сначала встреча с Джеком Хардвиком в «Абеляре». Он много знает о Ларчфилде со времён службы в полиции штата.

Она вложила капсулу в кофеварку и поставила под носик любимую кружку:

— Я перенесла ужин с Винклерами на завтра. Хорошо?

— Завтра — отлично.

Она внимательно уставилась на кофеварку, пока кружка медленно наполнялась:

— Ты ни разу не упомянул про верёвку.

Она ждала.

— Ах да. Прямоугольник из жёлтой верёвки у стены дома. Я собирался спросить тебя об этом.

— Я строю пристройку.

— Ты?

— Очевидно, что ты слишком занят. Думаю, я достаточно узнала о строительстве каркасных сооружений, пока была волонтером в организации «Среда обитания для человечества»

— Пристройка… для чего конкретно?

— Для чего угодно. Может, просто побольше цыплят. Это будет любопытное испытание.

Гурни глянул на старинные кухонные часы. Пора выезжать, чтобы успеть к Хардвику. Он подавил желание задать ещё десяток вопросов о пристройке, обнял и поцеловал Мадлен, вышел к машине.

«Абеляр», некогда невзрачный универсальный магазин в крошечном Дилвиде, за несколько лет превратился в изысканное кафе — заслуга уроженки Бруклина по имени Марика. Пыльные полки с консервами, чипсами «барбекю» и двухлитровой дешёвой колой сменились импортной пастой, свежей выпечкой и внушительным рядом «ремесленных» напитков. Место стало любимым для уикенд-хипстеров.

Когда Гурни въехал на стоянку, «Понтиак ГTO» Хардвика, уже был там. Неуклюжая брутальность маслкара полувековой давности, отчаянно нуждавшегося в перекраске, резко контрастировала с обтекаемыми родстерами БМВ и Ауди рядом.

Хардвик сидел за маленьким столиком в глубине. Марика — с необычными голубыми волосами, собранными в пучок, блузкой с круглым вырезом и облегающими шортами — колдовала у эспрессо-машины на боковой стойке. Проходя к Хардвику, Гурни миновал два столика, где сидели стройные мужчины с дорогими стрижками и аккуратными бородками.

Почти год он не видел Хардвика, но тот всегда выглядел одинаково: плотный мускулистый торс в чёрной футболке и джинсах; суровое лицо; пугающие бледно-голубые глаза аляскинской лайки. И, конечно, манера.

— Гурни, я чертовски впечатлён! Сначала ты — лучший нью-йоркский детектив по убийствам. Потом переезжаешь сюда и обучаешь местных подтирать задницы. А теперь охотишься на зомби. Я в восторге.

Гурни сел:

— Привет, Джек.

— Там, в Ларчфилде, что-то в воду подмешивают? По тому, что я слышал, — сплошной массовый психоз.

— Слышал «фантастические» репортажи?

— «Фантастические»? Скорее — грёбаное безумие. Какой-то сатанист получает удар молнией, затем восстаёт из мёртвых и режет троих, включая шотландского ублюдка Ангуса? Такого я ещё не слышал.

— В деле действительно есть особенности.

Хардвик рассмеялся — звук, похожий на лай большой собаки. Один из худощавых бородачей тревожно оглянулся.

— Видел пресс-конференцию твоего шефа. Выглядело как нервный срыв, который я наблюдал на межведомственном совещании по делу Пиггерта. Это тот же тип?

— Да.

— Этот губастик — главный полицейский Ларчфилда?

— Да.

— Как, чёрт побери, так вышло?

— Долгая история. Я знаю не всё.

— Как он втянул тебя в это дерьмо?

— Ещё одна долгая история.

— Эту я и хочу услышать.

— Сначала кофе.

Он поймал взгляд Марики, когда она несла капучино бородачам. Она улыбнулась своей ослепительной улыбкой:

— Двойной эспрессо?

— Отличная память. Давно не виделись.

— Слишком давно.

Она засыпала зёрна, включила кофемолку.

Хардвик сверкнул фирменной улыбкой:

— Итак, давай. Что ты делаешь в Ларчфилде?

— Мне позвонил Морган. С тех пор, как его выперли из департамента, я о нём не слышал.

— За что?

— Не те женщины, не те обстоятельства, всё не так.

— Ничего удивительного. Помню, на том совещании, он выглядел как обиженный мальчишка. Некоторым женщинам такое по вкусу.

— Суть в том, что, когда его вышвырнули, он приземлился на ноги. Кто-то свёл его с Ангусом Расселом, и тот пристроил его начальником службы безопасности в местном колледже, а через год перевёл в начальники полиции. Милое местечко, тихая деревушка, преступности — ноль… пока несколько дней назад не разверзся ад.

— И тогда этот ранимый мальчик позвонил тебе?

— Верно. Сенсационное убийство, рай с трещинами, главный покровитель мёртв, шатается кресло, рушится самооценка — «пожалуйста, помоги, пожалуйста, спасай».

— Почему ты не послал его на фиг?

— Неловко по отношению к бывшему напарнику, который однажды спас мне жизнь.

Лицо Хардвика не то, чтобы потеплело — к теплоте он был не предрасположен. Но он медленно выдохнул и кивнул:

— Фактор, который нельзя игнорировать. Итак, чего ты хочешь от меня?

— Прежде всего — информации. Ларчфилд — в вашем секторе штата, где ты служил. Я подумал, что ты кое-что знаешь.

— Знаю. Паршивое, мать его, место. Ангус Рассел был там лордом, а Ларчфилд — его вотчиной. Местные снобы были в восторге. Фантазия на тему аристократии.

— Враги у него были?

— Ещё какие. Потому-то им и заинтересовалось «Бюро уголовных расследований». Но следствие ни к чему не привело.

— Какое следствие?

— Лет пять-шесть назад Рассел ввязался в ожесточённые торги за лакомый участок у озера Шамплейн. Конкурент внезапно исчез — и участок достался Расселу.

— Исчез? Просто так?

— Просто так. Доказательств преступления — ноль. Закона, запрещающего исчезать, — тоже. Но жена пропавшего наняла частного детектива, покопаться в прошлом Рассела — и всплыла занятная история. Несколько лет до того девелопер под Рочестером подал на Рассела многомиллионный иск из-за проваленной сделки. Тоже исчез — бесследно.