Когда они выбрались из «Тахо», к ним подошел Словак.

— Женщину зовут Руби‑Джун Хупер. Помните её?

Морган растерянно вскинул брови:

— А должен?

— Она регулярно попадала в новости — каждые пару лет, когда ей предлагали очередной миллион за её четыре акра. Ответ один: «Родилась здесь и здесь умру». Ни мне, ни Дуэйну она не сказала, кого именно видела прошлой ночью. Хочет поговорить с вами.

— Где она?

— В доме. За теми деревьями. — Словак кивнул на тропу, уходившую в чащу.

Морган жестом пригласила Гурни следовать за ним. Тропинка вывела их на узкую лужайку между домом и стеной леса. На лужайке — одуванчики и сварливые куры, клюющие друг друга на ходу.

Небольшой дом в колониальном стиле, обшитый вагонкой, белая краска шелушилась — нигде, кроме как на Приозёрном шоссе, он не бросился бы в глаза. Здесь же его лёгкая обветшалость резала взгляд. Недостаточно ухоженный участок, в другом месте, смотрелся бы очень неплохо, но на фоне безукоризненных соседних газонов казался демонстративно враждебным.

Женщина в дверях была в бесформенном платье. Прямые седые волосы закрывали уши и лоб. Тёмные глаза сначала задержались на Гурни, потом на Морган.

— Это вы отвезли Такера в больницу. Разговаривать буду с вами. — Она указала на Гурни, не глядя ему в глаза. — А это кто?

— Лучший детектив из всех, кого я знаю, — сказала Морган с неловкой улыбкой.

— Кто из вас главный?

— Он, — ответил Гурни.

— Тогда порядок. Он отвёз Такера в больницу. Добро я не забываю.

— Такер…? — спросила Морган.

— Когда он грохнулся в обморок среди анютиных глазок — тепловой удар.

— Точно! — Морган явно приободрилась. — На площади.

— Самый жаркий день лета.

— Помню. — И облегчение снова уступило место тревоге. — Вы хотели поговорить со мной?

— Лучше внутри. — Она отступила, приглашая в коридор без мебели. Справа — дверь в маленькую столовую и лестница наверх. Слева — широкий проход в гостиную.

— Проходите. На Вона не обращайте внимания — сказала она, кивнув на мужчину в полном камуфляже охотника, сидевшего в инвалидной коляске у панорамного окна в дальнем конце гостиной. — Он и на вас не посмотрит. — Из окна раскрывалась панорама озера.

— Вон, — добавила она, — всю жизнь охотился на уток.

Она провела их в конец комнаты, где четыре кресла дугой стояли перед диваном с тремя подушками. На средней подушке спал серый пёс, лапки у него были подозрительно малы для крупных габаритов. Руби‑Джун села рядом и положила ладонь на пса так, словно это часть дивана.

Морган заняла самое дальней кресло, Гурни — ближайшее.

— Итак? — Морган попыталась улыбнуться. — Что вы хотели мне сказать?

— Прошлой ночью я говорила с человеком, про которого мне сказали, что он мертв. Не просто теперь мертв — мертв к тому моменту, как я с ним говорила.

— Вы знаете, кто это был?

— Конечно. Иначе откуда бы я знала, что он мертв?

— Назовёте имя?

— Как раз за этим вы и пришли. Это был Билли Тейт.

— Когда вы его видели?

— Почти ровно сутки после того, как он свалился с крыши дома Хильды и насмерть разбился. Конечно, тогда я об этом не знала — иначе вряд ли бы… сами понимаете.

— Помните время?

— Сказала бы — около двух ночи.

— Где это было?

— На дороге. Такер вызвался «по делам». — Она почесала псу голову. — Мы шли по своей стороне, но Такер привередлив, вздумал перейти. Пока переходили — он уже не так резв — мимо проехал Билли. Притормозил, пропуская нас.

— Вы сказали — вы с ним говорили?

— Да. Я: «Доброй ночи, Билли». Ну, за полночь же. Он ехал очень медленно, почти остановился. «Руби‑Джун», — говорит мне хриплым таким голосом. С горлом что-то, будто вырвало его.

— И после того, как назвал вас по имени…?

— Поехал дальше.

Морган взглянула на Гурни.

— В какую сторону он ехал? — спросил Гурни.

— В сторону Харроу‑Хилл.

— На чём?

— В машинах не разбираюсь. Квадратная такая. Вроде джип? Он по городу на ней разъезжал. Оранжевая.

— Окно у него было открыто?

— Конечно. Мы же не орали бы друг другу через стекло.

Гурни улыбнулся:

— Похоже, вы давно его знаете.

— Сколько себя помню. Сызмальства был сумасбродным, чему вины его нет. Ты бы тоже рехнулся, имей мачехой Дарлин Тейт.

— Что с Дарлин?

— Предпочитаю умолчать. Чтобы говорить, надо думать. А думы об этом пачкают разум.

— Справедливо. Вы сказали — голос у Билли был хриплый. А вид?

— Как всегда. Эта штука на голове — капюшон. Он в ней годами ходит. Думаю, потому что с ней выглядит… вы понимаете… плохим парнем. Каким его большинство тут и считают. А может, он просто прятался, понимаете?

— Что вы имеете ввиду?

— Прятался от любопытных глаз. От осуждения вечных судей. Прятал то, что сделал с Дарлин.

Гурни кивнул:

— Значит, не считаете Билли Тейта плохим человеком?

— В глубине души — не так уж. У него были свои проблемы. И нрав вспыльчивый. Дерьма не терпел, это тоже факт. Жилка жестокости — была. И теперь все твердят, что он умер за ночь до того, как я его видела. От одной мысли мороз по коже. Вот прямо сейчас, сэр, меня знобит.

— Понимаю, — сказал Гурни. — Вы кому‑нибудь говорили, что видели его той ночью?

— Нет, сэр! И так многие считают, что мы с Воном двинулись. Не дам им лишних поводов.

Гурни сочувственно кивнул:

— Хотите добавить, что‑то ещё?

— Да, сэр. Хотя это скорее вопрос. Я тут говорю и думаю — а вдруг тот Билли Тейт, которого я видела, из этих, как в сериалах, «ходячих мертвецов»? Я в ужасы не верю. Но люди с репутацией и здравым смыслом сказали: Билли Тейт мертв. Так что ответьте: он мертв, жив или посередине?

Гурни откинулся на спинку и перевёл взгляд на Моргана. Сколько раскрывать информации, было решать ему.

— Руби, на данный момент мы исходим из того, что он может быть жив, — сказала Морган.

Руби‑Джун впервые за весь визит широко улыбнулась:

— Спасибо, сэр! Вот и я так думаю. — Она с энтузиазмом почесала пса за ушами. — Слышал, Такер? Мама всё ещё при уме. Нас не увезут в дурку. Пока нет.

Морган протянула визитку:

— Если увидите его снова, Руби, сообщите нам немедленно. Здесь мой личный номер — звоните в любое время.

— Спасибо вам. Если б у Вона была хоть малость ума, он бы тоже поблагодарил.

Пробираясь обратно сквозь заросли, Морган вслух терзался: не слишком ли многого сказала Руби? Или, наоборот, слишком мало? Следовало ли просить её молчать? Гурни ответил, что, вероятно, это не имеет особого значения. Моргана это не удивило — и не успокоило. Выйдя на дорогу, Гурни подошел к Словаку и передал ему рассказ Руби‑Джун.

Глаза Словака вспыхнули задумчивым восторгом:

— Значит Тейт, мило перекинувшись с ней парой слов, едет ещё пару километров по дороге и натыкается на другую местную леди, которая, как назло, в два часа ночи торчит на улице, и бог‑знает‑чем занимается. На этот раз он выходит из машины, перерезает ей горло, швыряет тело в дренажную траншею — и катит убивать Ангуса Рассела!

— Это один из возможных вариантов. Что у вас по новой жертве?

— Мэри Кейн, семьдесят лет, бывший школьный библиотекарь. Жила в маленьком коттедже напротив первого поворота на Харроу‑Хилл. За поворотом — старая сторожка при «Домике у озера».

— Есть примерное время смерти?

Словак провёл ладонью по рыжим вихрам на макушке:

— Думаю, не меньше двух суток. Классические признаки ранней стадии разложения. Минуту назад туда прошёл Фэллоу. Он даст более определенный интервал. Если выйдет «два–три дня», то это ляжет и на убийство Рассела, и на рассказ миссис Хупер.

Эти самые «классические признаки» показались Гурни слегка показной бравадой — попыткой Словака выглядеть привычнее к подобному, чем он был на самом деле. Вид двухдневного трупа в траншее выбил бы из колеи любого молодого сыщика. Один только запах выворачивал наизнанку.

Оправившись от своих мыслей, Морган заговорил: