Но последним нашим путешествием в прошлое стала история, как моя соседка, миссис Уильямс, застала Форреста, когда он вылезал из окна моей спальни после того, как мы тайком пробрались ко мне домой после школы, чтобы заняться сексом. Футбольный сезон только закончился, и у него впервые за несколько месяцев не было тренировки сразу после уроков. А после того, как нам приходилось прятаться в сарае на территории его родителей, чтобы разделить пару оргазмов, мы оба с нетерпением хотели воспользоваться моей кроватью.

К несчастью, в тот день соседка рано вернулась с работы и настучала на нас моей маме.

— Уверен, именно поэтому твоя мама меня не любила. Она знала, что я лишил её дочку невинности.

— Был бы это ты или кто-то другой — неважно, Форрест. Она просто не хотела, чтобы я повторила её судьбу. Влюбиться в парня из школы — по её мнению, это было бы моей погибелью, потому что её собственная юношеская любовь закончилась плохо. Увы, годы спустя мы обе поняли, насколько ошибались в отношении моего отца.

А теперь я собираюсь выйти замуж за человека, которого она обожает. Мужчину, который поддерживает меня в карьере и жизни, которой я горжусь. Но что-то в том, что я сейчас сижу здесь с Форрестом, заставляет меня всё это ставить под вопрос.

— Как твоя мама? — спрашивает он, явно не решаясь задать вслух вопрос, который, я уверена, звучит у него в голове: были бы мы всё ещё вместе, если бы я тогда не уехала?

— Всё хорошо. Лет десять назад вышла замуж за мужчину по имени Фрэнк. Он её обожает.

— Она всё ещё живёт в Ньюберри-Спрингс?

Меня удивляет, что он не знает ответа на этот вопрос. Возможно, он действительно предпочёл полностью вычеркнуть меня из своей жизни после того, как я уехала и отвергла его попытку помириться. В отличие от него — я всё это время пыталась держать ухо востро, узнавая о нём хоть что-то.

— Нет. Сейчас она живёт на Севере Лас-Вегаса. Она переехала сюда летом между моим вторым и третьим курсами — не хотела больше жить в другом штате, вдали от меня. А когда я поняла, что останусь здесь и после колледжа, она тоже решила пустить здесь корни и сбежать от провинциальной жизни. Так мы обе и остались, даже после того, как умер папа.

Он опускает взгляд в стакан с виски, погружаясь в раздумья. И мне неприятно осознавать, что я уже не умею читать его так, как раньше.

У него может быть миллион разных мыслей, и хотя я понимаю, что наш вечер вместе рано или поздно закончится, я ещё не готова к этому.

— Сожалею насчёт твоего отца, — наконец, бормочет он. И пусть мне больно вспоминать, какую роль папа сыграл в наших отношениях, мне всё равно важно услышать это от него.

— Спасибо, — сдерживаю слёзы, потому что последнее, чего мне хочется — это погружаться в те воспоминания. — А как твои родители? — спрашиваю я, стараясь перевести разговор обратно на него.

Форрест выдыхает со смешком, качает головой, откидывается назад в кресле и ещё шире расставляет ноги. Мне приходится заставлять себя не смотреть вниз, на выпуклость в его джинсах, потому что я слишком хорошо помню, насколько он крупный. А теперь он стал ещё массивнее — руки, смех, вся его энергия.

Господи, он до сих пор пробуждает во мне всё.

— У них всё хорошо. Ранчо процветает. Мамин проект превзошёл все ожидания. У отца был небольшой переполох со здоровьем почти два года назад, но сейчас он снова как новенький. А теперь они наслаждаются тем, что стали бабушкой и дедушкой — хотя мысль о том, что у Уокера ребёнок, до сих пор не укладывается у меня в голове.

Я едва не выплёвываю свой напиток на пол.

— У Уокера есть ребёнок?

Форрест качает головой.

— Ага. И он женат. Малышка от Шмитти, если точнее. Джон... умер в конце прошлого года, когда Эвелин была беременна его ребёнком. А потом Уокер и Эвелин влюбились друг в друга и поженились — никому ничего не сказав. Сумасшедший. Мама была в бешенстве.

— О, ещё бы. Мамочка Гиб обожает своих мальчиков, — улыбаюсь я, вспоминая, как сильно от неё исходила любовь — она была почти физически ощутима, стоило просто оказаться с ней в одной комнате. — А что насчёт Уайатта?

— Уайатт и Келси теперь женаты, — отвечает он, и в его голосе всё ещё звучит недоумение.

— Почему ты так удивлён? Они ведь всегда были неразлучны. Если честно, они, наверное, были единственными, кто сам не замечал, что влюблён.

— Дело не в этом, — говорит он, отводя глаза в сторону.

— Тогда в чём?

— В том, что оба моих младших брата уже женаты. Я просто не понимаю, зачем так чертовски спешить.

По телу пробегает нервная дрожь. Ведь когда-то и он сам спешил... со мной.

— Может, потому что они влюблены?

— А ты влюблена, Шона? — спрашивает он, уходя от ответа и отвечая вопросом на вопрос. Голос у него пониженный, грудной, он наклоняется вперёд, сжимая в руках стакан с виски. У меня в горле застревает комок, когда он тянется ко мне рукой и проводит пальцами по моей щеке. — Чёрт. Ты стала ещё красивее. Как такое вообще возможно?

Сейчас, Шона. Сейчас ты должна сказать ему, что обручена.

— Форрест…

— Скажи мне, что это чувствую не только я, — выдыхает он, обхватывая моё лицо ладонью и ещё ближе подтягиваясь ко мне.

— Я…

Скажи это, Шона. Говори.

Но я не произношу ни слова. Моё тело само тянется вперёд, ближе к Форресту, так близко, что я могу рассмотреть каждую золотистую искру в его карих глазах. Мы смотрим друг другу в глаза, мое сердцебиение уже почти слышно, и когда он опускает взгляд на мои губы, я замираю в предвкушении его поцелуя.

Нет, не наклоняйся! Ты с ума сошла? Вспомни о Броке! Ты обручена!

— Вот ты где.

Кто-то словно вылил на меня ведро холодной воды — я резко выпрямляюсь в кресле, чуть не врезавшись лбом в Форреста. Брок, мой жених, хватает меня за руку, чтобы я не упала.

— Эм… привет! — выдыхаю я слишком бодро. Чувствую, как Форрест отстраняется, но даже не рискую взглянуть на него.

Брок наклоняется ко мне, обнимает за талию и целует в губы — мягко, но с явным доминантным подтекстом. Это мило, но я не тянусь в поцелуй так, как должна бы. Сложно это делать, когда твой бывший сидит рядом и наблюдает за всей сценой.

Когда мы отстраняемся, Брок смотрит на меня, а затем переводит взгляд на Форреста. Его осанка мгновенно меняется, когда он понимает, с кем я только что говорила. Медленно я тоже поворачиваюсь, и если бы взгляды могли убивать, Форрест бы сейчас насаживал Брока на кинжал одним только взглядом.

— Здравствуйте. Я Брок, жених Шоны, — говорит он, протягивая руку. Форрест нехотя её пожимает, но перед этим кидает мне взгляд, от которого хочется провалиться под землю.

Чёрт. Совсем не так я хотела, чтобы он узнал.

— А вы?.. — продолжает Брок, переводя взгляд то на Форреста, то на меня.

Форрест встаёт с кресла и теперь смотрит Броку прямо в глаза.

— Форрест Гибсон. Старый друг Шоны. Я в городе по делам. Случайно пересеклись, решили поболтать.

Голос у него спокойный, но я всё ещё читаю его так же, как когда-то. Он в бешенстве. Но пока держится. И, честно говоря, меня это даже удивляет — ведь раньше он мог вспылить в одну секунду.

— О, как удачно. Спасибо, что составили компанию моей невесте, — говорит Брок, берёт меня за левую руку и наклоняется, чтобы поцеловать. Но его брови тут же хмурятся, когда он видит, что на пальце нет кольца. — Шона, а где твоё кольцо?

— А… я… э… снимала его, когда мыла руки в уборной, и забыла надеть обратно, — лепечу я, достаю кольцо из кармана платья и надеваю его на палец. Я чувствую, как Форрест буквально сверлит меня взглядом, но взглянуть на него я сейчас не в силах.

— Надо будет подогнать кольцо по размеру, — объясняет Брок. — Оно всё время соскальзывает, и она боится его потерять.

— Понятно, — выдавливает из себя Форрест. Его челюсть так сжата, что кажется, он может сломать себе зуб. Ноздри раздуваются — он изо всех сил старается дышать ровно и оставаться спокойным.