— Я стараюсь, — бурчу я, снова сосредоточившись на деле.

— Правда? А по-моему, ты всё ещё держишь её на расстоянии вытянутой руки.

— Я позвал её на матч «Болтс» с «Ковбоями» в воскресенье. Это похоже на то, что я держу её на расстоянии? — бросаю я взгляд через плечо.

— Это только начало. Ты должен показать этой девочке, что она для тебя значит. Что она значит для всех нас.

— Между нами всё ещё много нерешённого, мам.

— Тогда чего ты ждёшь? Что тебя останавливает?

— Эта работа временная, понимаешь? Именно из-за неё она сюда и вернулась, — опускаю глаза на столешницу. — А что, если она решит уехать, мам?

Она подходит ближе, смотрит мне прямо в глаза и говорит:

— Тогда дай ей причину остаться, Форрест. Потому что, поверь мне — если не дашь, ты будешь жалеть об этом всю жизнь.

Шона

— Это место потрясающее, — говорю я, оглядываясь на тысячи болельщиков, заполнивших стадион «Ковбоев». Мы, конечно же, в одежде «Болтс», так что в меньшинстве. Но мне всё равно, потому что Мэддокс достал нам места всего в нескольких рядах от поля, прямо на уровне пятидесятой ярдовой отметки. Впрочем, кроме Форреста, для меня сейчас никто не существует.

— Ты никогда здесь не была, да? — спрашивает Форрест, аплодируя, когда судьи фиксируют удержание со стороны «Ковбоев».

— Нет. Я была на нескольких матчах в Вегасе после того, как построили новый стадион. Жалко, что мой отец не дожил до этого. Он хотел сходить со мной на игру.

Оказалось, любовь к футболу у меня в крови — папа тоже был большим фанатом. Находясь здесь, я вспоминаю о нём, но это тёплые воспоминания, не грусть.

Форрест наклоняется и целует меня в висок.

— Мне жаль.

— Всё в порядке, — отвечаю, натянуто улыбаясь, потому что не позволю, чтобы этот день омрачился печальными мыслями. — Спасибо ещё раз, что привёл меня сюда.

— Ну, вообще-то, со мной должны были пойти Уокер и Уайатт, но их жёны убедили их остаться.

Я откидываюсь назад, театрально хватаясь за грудь:

— То есть я — запасной вариант?

Форрест ухмыляется. — Не умышленно. К тому же… — он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо: — Ты всегда была на первом месте, Шона. Особенно для меня.

Я поворачиваю голову и прижимаюсь губами к его губам:

— Хороший ответ.

Поцелуй тут же пробуждает всё тело, напоминая, как сильно я хочу этого мужчину. Между мной и Броком интимная сторона давно угасла, особенно под конец. Так что прошло уже немало времени, а ведь никто не знал моё тело так, как Форрест, даже несмотря на то, что мы были молоды, когда были вместе. Он всегда хотел доставить мне удовольствие, понять, что мне нравится — и был чертовски настойчив в этом.

Интересно, чему новому он научился с тех пор?

— О чём ты думаешь? — спрашивает он с улыбкой, глядя на меня сверху вниз.

— Ни о чём.

Он щекочет мои рёбра, притягивая меня к себе, чтобы я оказалась спиной к его груди, и мы могли снова смотреть игру.

— Врёшь.

Я хихикаю:

— Думаю, тебе придётся выяснить это позже.

— Не сомневайся. Я намерен дразнить тебя до тех пор, пока ты не расскажешь мне все свои самые тёмные секреты.

На самом деле есть одна вещь, о которой я ещё не говорила ему, но сегодня — не тот день. Мама снова звонила мне вчера, приставая с вопросами о том, когда я собираюсь вернуться в Вегас. Я до сих пор не дала ей ответа.

Мы снова сосредотачиваемся на игре, нервно следя за тем, как счёт остаётся равным — 3:3 — до конца четвёртой четверти. Но потом Мэддокс бросает отчаянный пас, и Хейден Палома ловит его прямо в зачетной зоне, принося победу «Болтс».

— Чёрт возьми, да! — кричит Форрест рядом со мной. Мы ликуем, празднуем победу среди разбитых сердцем фанатов «Ковбоев», а потом выходим со стадиона.

— Где мы встречаемся с Мэддоксом и Пенелопой? — спрашиваю я, когда Форрест ведёт меня к машине, переплетя наши пальцы.

— В Mercury Chophouse. Мэддокс уже забронировал столик и сказал, чтобы мы ехали, они с Пенелопой будут через час.

Мы добираемся до ресторана, и нас усаживают в отдельную комнату рядом с кухней, скрытую от других гостей. Полагаю, такие привилегии положены профессиональным спортсменам. И часть меня невольно думает — а была ли у Форреста возможность жить такой же жизнью, если бы не травма?

Он предлагает мне выбрать бутылку вина, и когда нам наливают по бокалу, я поворачиваюсь к нему:

— Это приятно. Кажется, мы с тобой ещё никогда не проводили такой вечер с шикарным ужином.

— А как же Вегас?

— Не считается. Там были просто старыми друзьями, наверстывающими упущенное. А это… это совсем другое, Форрест.

Он наклоняется и прижимает нос к моей шее, губы легко покусывают кожу.

— Не знаю, кого я пытался обмануть, думая, что смогу быть тебе просто другом, Шона.

Я откидываюсь назад и заглядываю ему в глаза:

— Ты когда-нибудь задумывался, как бы всё сложилось, если бы всё пошло по-другому?

— Постоянно. Но, если честно, я уже чертовски устал об этом думать, — он отпивает из бокала и опускает взгляд на стол.

— Просто я размышляла, какой бы стала твоя жизнь, если бы ты не получил травму. Думаешь, она была бы похожа на жизнь Мэддокса?

Он хмурится:

— Мэддокс не раз рассказывал мне, как сложно стало доверять людям по мере того, как он становился популярнее. Как трудно было найти женщину, которая была бы с ним из-за него самого, а не из-за его денег. — Он качает головой. — Я не хотел этого. Единственное, что я хотел тогда — это тебя. Всё остальное не имело значения.

Я протягиваю руку и ласково касаюсь его лица. — Ну вот я и здесь.

— Да, ты тут, — он поднимает мою руку и целует тыльную сторону. — А потом ты будешь лежать на спине и вспоминать, что я чувствовал, когда ты ушла.

Жар охватывает всё тело.

— Я готова.

— Надеюсь, мы не прерываем ничего важного, — раздаётся голос Мэддокса у нас над головой. Мы тут же переводим взгляд на него и стоящую рядом с ним жену — Пенелопу.

— О, да мы точно прервали, Мэддокс. По тому, как Форрест смотрел на неё, можно сказать, что он сейчас собирался съесть её прямо на этом столе, — добавляет Пенелопа.

Я чуть не поперхнулась слюной, пока Мэддокс качает головой на слова жены, а Форрест смеётся. Он встаёт и здоровается с ними:

— Рад вас видеть, брат. — Они обмениваются рукопожатием, затем он обнимает Пенелопу. — Пен, как всегда, приятно.

— Знаю, — улыбается она. — А это у нас кто? Неужели это первая женщина, которую ты приводишь с собой на ужин?

Форрест берёт меня за руку, помогая встать. — Это Шона.

Глаза Пенелопы расширяются:

— Та самая Шона?

Я бросаю взгляд на Форреста:

— Значит, ты рассказывал обо мне?

— О, дорогая, — перебивает Пенелопа, — я могу вытащить из кого угодно что угодно, когда хочу. Стоило только напоить этого мрачного красавца за ужином — и он не мог остановиться, рассказывая о девушке, которая ускользнула. — Она подмигивает Форресту. — Похоже, ты её снова нашёл.

— Что-то вроде того.

Мы садимся за стол и, наконец, берёмся за меню — мы с Форрестом до этого не удосужились его даже открыть. После того как сделали заказ, Мэддокс и Форрест углубляются в разговор о футболе, а у меня появляется шанс поближе познакомиться с Пенелопой.

— Чем ты занимаешься, Шона? — спрашивает Пен, делая глоток вина.

— Я проработала почти двенадцать лет в организации мероприятий, в основном свадеб. А сейчас помогаю на ранчо семьи Гибсонов.

Её глаза загораются:

— Я всё уговариваю Мэддокса съездить туда в следующий раз, когда мы будем в Техасе, но наш график такой плотный. Сейчас я руковожу PR-отделом у «Болтс», так что во время сезона свободного времени почти нет.

— Я знаю, — застенчиво признаюсь, — я подписана на вас в соцсетях. Обожаю ваши публикации, особенно когда ты держишь Мэддокса в узде. В школе он ведь всегда был немного хулиганом.