Складка на его лбу тревожит меня, но тон его голоса заставляет задержать дыхание. — Чего ты хочешь, Шона? Ты хочешь остаться здесь на постоянной основе? Или снова найдёшь повод уехать от меня?

Всё становится ясно в одно мгновение. — Ты отталкиваешь меня, потому что боишься, что я снова уйду?

— Однажды мы это проходили, детка.

Вздыхая, я подхожу ближе, и он отпускает мою руку. Я провожу пальцами по его волосам, в которых застряли опилки, чувствуя, как его плечи расслабляются.

— Форрест, я никуда не ухожу. Я вернулась ради тебя. И я никогда не врала тебе об этом.

Он закрывает глаза и глубоко вдыхает. — Хорошо.

— Но… чтобы всё было честно и на открытом… — начинаю я.

Его глаза открываются. — Что?

— Мне всё-таки нужно вернуться в Вегас после мероприятия.

— Почему?

Я глубоко вдыхаю и решаю выложить всё. — Мне нужно поговорить с Броком.

— Какого хрена? — Он отступает на шаг, плечи напрягаются, он сжимает переносицу и отворачивается. — Чувствую себя, как в девятнадцать. Снова.

— Послушай, это не то, что ты думаешь. Я причинила людям боль, Форрест. Я принимала решения в отношениях, из-за которых теперь сомневаюсь, хороший ли я вообще человек. Ты представляешь, как это тяжело? И потом я пришла к тебе просить прощения, не будучи уверенной, что его заслуживаю. Я не говорила с Броком с самой свадьбы. Он не хотел, не отвечал на звонки и письма, а потом, когда я увидела вакансию, я просто поехала сюда. Я не могла ждать. Это была возможность — и знак. Но мне нужно поставить точку в прошлом, чтобы сосредоточиться на будущем.

— Он знает обо мне?

— Не полностью. Хотя не уверена, что мама ему рассказала.

— А твоя мама знает, что я сделал?

— Да.

— Великолепно, блять. Она, наверное, теперь меня ненавидит.

— Она тебя не ненавидит… — Ненависть — это сильное слово, но у моей матери определенно есть свое мнение о мальчике из маленького городка, который много лет назад похитил мое сердце — мальчике, которого она считала навсегда ушедшим из моей жизни.

Форрест фыркает. — А теперь я узнаю, что она до сих пор общается с твоим бывшим?

— Брок работает с моим отчимом, Фрэнком. Так мы и познакомились, и да, родители до сих пор общаются с ним.

— А сам он с тобой не разговаривал…

— Я задела его гордость. Ты можешь его винить?

— Да, — отвечает он сразу, затем глубоко вдыхает. — И что теперь? Если мне не изменяет память, твоя мама и раньше меня не любила, а теперь — тем более. А ты ещё даже не решила, останешься ли здесь.

— Во-первых, с мамой разберусь я. А во-вторых, я не говорила с тобой о будущем, потому что хотела дать тебе пространство. Можем обсудить это сейчас, если хочешь, но, если честно, я просто рада, что ты наконец сказал больше двух слов.

Он тяжело вздыхает. — Чёрт, Шона. Прости. Я полный бардак. Твоё присутствие здесь — всё, чего я хотел, но я даже не подозревал, через сколько дерьма нам придётся пройти. Меня убивает мысль, что всё может снова исчезнуть, и я вернусь к той пустой оболочке, которой был все эти годы.

— Тогда не возвращайся. Не будь тем человеком снова. Но и не отталкивай меня. И семью свою тоже не отталкивай. — Меня осеняет идея. — А может, пригласишь их на свой концерт в пятницу?

Группа Форреста снова играет в эти выходные — раньше обычного в этом месяце из-за приближающихся праздников.

— И что это даст?

— Ты разве не помнишь, как им было больно, когда они узнали?

— Они бы и не узнали, если бы не ты. — Я выкручиваю ему сосок, и он визжит: — Эй!

— Узнали бы. Потому что даже если бы ты им никогда не рассказал, они бы всё равно узнали со временем. Ты так долго прятался, Форрест, и я не позволю тебе продолжать это, если я снова часть твоей жизни. Так что да, они узнали. Но сейчас у тебя есть шанс рассказать им сам.

— А ты будешь там? — спрашивает он, его голос замирает, словно он боится услышать мой ответ. У меня есть все причины продолжать спор, но мужчина передо мной только что снял свою броню — и я была бы дурой, если бы заставила его снова её надеть.

— Конечно, милый. Я бы ни за что не пропустила твое выступление, — говорю я, запуская пальцы в его волосы и прижимаясь к его груди. — Я хочу быть рядом с тобой, Форрест. К тому же ты знаешь, что со мной делает вид тебя с гитарой…

— Чёрт, Шона. — Он наклоняется и прижимает свои губы к моим, стирая поцелуем всю неуверенность, которая была между нами минутами ранее.

Да, нам ещё многое предстоит обсудить и решить, но ничего не получится, если он продолжит отталкивать меня. И даже если его упрямство сводит меня с ума, я с радостью буду с ним ссориться об одном и том же снова и снова — если это означает, что он остаётся в моей жизни.

Форрест

— Господи, сколько же людей сегодня пришло, — выдыхаю я, выглядывая из-за сцены.

Лиленд бросает на меня взгляд: — Не больше, чем обычно. Что с тобой?

— Моя, грёбаная семья здесь, чувак.

— О, чёрт. Они ведь никогда не видели, как ты играешь?

— Ни разу.

Он хлопает меня по плечу: — Не нервничай, брат. Ты потрясающий. И они это тоже увидят.

— Да уж, наверное...

Если я думал, что нервничал, когда Шона видела меня на сцене в прошлый раз, то сегодняшний вечер — вообще за пределами. Родители и братья в зале... И мне тридцать четыре. А я всё ещё боюсь разочаровать маму с папой. Насколько это, блять, ненормально?

Хотя, наверное, не так уж и удивительно. Я ведь принимал в жизни решения, которые они не всегда понимали. И всё же мысль о том, что я покажу им эту часть себя, заставляет сжиматься внутри.

Я снова смотрю в зал и нахожу глазами свою семью и Шону — она как раз болтает с Келси и Эвелин. И её улыбка немного успокаивает.

Наш разговор на днях тоже немного меня успокоил. Но, если честно, сама мысль о том, что ей надо вернуться в Вегас, чтобы поговорить с бывшим, бесит меня до дрожи. Я бы с удовольствием размазал этого типа по асфальту.

Я понимаю, что значит быть злым, когда задето твое самолюбие — эта женщина делала больно и мне тоже. Но теперь? Теперь я понимаю: тогда она выбрала не кого-то другого — она выбрала себя.

И именно поэтому она ушла с той свадьбы.

Да, я, может, и подтолкнул её к этому, когда появился. Но она уже знала, что выходит замуж не за того.

Ему это неприятно? Конечно. Но лучше, что она поняла это до брака. У них теперь есть шанс найти своих людей. И у нас — тоже.

Я не успел поговорить с ней об этом подробнее на днях, но сегодня скажу точно: если она возвращается в Вегас, я поеду с ней.

— Готов? — спрашивает Лил, и Макс тоже смотрит на меня.

Я киваю, стараясь успокоить сердце: — Да. Погнали.

Лиленд хлопает меня по спине, и мы с Максом выходим на сцену. Толпа встречает нас громкими криками, аплодисментами, и я сразу ищу глазами тех, кто мне дорог.

И тут до меня доходит — впервые за всё это время на меня смотрят мои люди. И, чёрт возьми, это так чертовски приятно.

— Как настроение сегодня, народ? — кричит Лил, перекрикивая свист и крики.

— У нас сегодня особенные гости, — продолжает он. — Наш гитарист, Форрест... Его семья приехала из Ньюберри-Спрингс, чтобы увидеть его выступление. Давайте поаплодируем им, а?

Толпа взрывается аплодисментами, а мама буквально вскакивает со стула, машет руками. — Это мой сын! — кричит она, и все вокруг начинают смеяться.

И, чёрт, я тоже смеюсь.

Шона, не двигая губами, говорит мне: «Видишь? Они тебя любят.»

И в этот момент я понимаю — я люблю их. И её — тоже.

— Ну всё, теперь нам с Уайаттом тоже придётся научиться играть, чтобы создать лепреконскую группу, — говорит Уокер, пока мы стоим втроем у бара.