— Значит, ты ушла с прежней работы?

— Да. Многое изменилось в моей жизни за эти шесть недель. Но сердце привело меня обратно. И я, наконец, готова его слушать.

Форрест качает головой, глаза сузились. Я ненавижу, что его взгляд сейчас заставляет мои сомнения расти с бешеной скоростью.

— Да, ну... у меня тоже всё изменилось, — наконец говорит он.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что я не хочу, чтобы ты была здесь, Шона. Я не могу... — он снова смотрит в землю, но не заканчивает. Вместо этого он просто бросает: — Мне нужно идти, — разворачивается и уходит прочь.

— Форрест! — кричу я ему вслед, но он даже не оборачивается. Уходит так быстро, будто у него штаны горят. — Ну, отлично получилось, — бормочу я, убирая волосы с лица и глубоко вдыхая свежий воздух, выходя из амбара, пытаясь не дать эмоциям взять верх.

Сейчас я могу сделать не так уж и много. Пока Форрест не поймёт, что я не уеду, что я здесь, чтобы напомнить ему, что у нас было, — я должна принять, что все карты сейчас разбросаны… на грёбаном полу.

Когда солнце ударяет в глаза, я поднимаю руку, заслоняя их от света. Осень в Техасе такая красивая — воздух прохладный, но ещё тёплый, и куртка пока не нужна. Хотя вот очки я бы не отказалась надеть.

Я иду по территории, позволяя себе просто быть здесь — среди всего нового, что появилось, и всего старого, что всё ещё делает это место моим домом.

Несколько лошадей стоят в стойлах по правую руку от меня, жуют сено и тихо фыркают друг другу. Деревья вокруг дома и на всём участке стали куда выше с тех пор, как я была здесь в последний раз. А поля впереди тянутся на мили, упираясь в здание слева от меня — амбар, который выглядит куда ухоженнее того, в котором мы только что ругались с Форрестом.

Я направляюсь к этому зданию, заходя внутрь, чтобы посмотреть, как они его обустроили.

— Вау, — вырывается у меня, когда я закидываю голову назад и смотрю на потолок с открытыми балками, выбеленные деревянные стены и тёмно-коричневый деревянный пол. Из центра помещения свисают гирлянды лампочек, под ними — ровная площадка, явно предназначенная под танцпол. Наверняка они и используют её для этого.

— Красиво, правда? — голос Мамы Гиб заставляет меня вздрогнуть. Я резко оборачиваюсь к ней.

— Великолепно, — отвечаю я.

Она сияет от гордости, её взгляд скользит по потолку, по всем стенам. — Помню, когда мы закончили этот амбар. Он получился именно таким, каким я его себе представляла. И всё, что я могла видеть тогда — это вас с Форрестом, связывающих себя узами брака, здесь.

Моя улыбка тут же исчезает от этого напоминания о том, что могло бы быть. — Мамочка...

Мы встречаемся взглядами, и она говорит:

— Ты что-то от меня скрываешь. — С приподнятой бровью она продолжает: — Мой сын только что пронёсся через дом, будто лев, вырвавшийся из клетки, бурча себе под нос. И пусть он и правда носит в себе злость на то, как вы расстались, но мне кажется, его реакция на твоё появление была слишком уж бурной.

— Значит, он особо не распространялся о том, что было последние пару месяцев?

Мама Гиб фыркает: — Шона, мы говорим о Форресте. Он закрыт, как банковский сейф.

Я киваю и следую за ней к ряду белых стульев у стены — те самые, со светлыми подушками, что обычно используют на свадьбах.

Мы садимся, и я глубоко вздыхаю. — Если коротко, я увидела Форреста в Вегасе два месяца назад, когда он приезжал на конференцию. Мы поужинали, выпили немного, но потом появился мой жених. Я... Я не сразу призналась, что помолвлена, — признаюсь я, глядя в свои руки и избегая её взгляда.

— Понятно.

— Увидеть его снова выбило меня из колеи. Я и так всё время думала о нём перед свадьбой, перебирала в голове все а что если, и это только усилило мои сомнения. — Я поворачиваюсь к ней и беру её за руку. — Но то, что я скажу дальше... Пожалуйста, не держи зла на своего сына. Он действительно пришёл, чтобы остановить мою свадьбу, но я и так знала, что не должна выходить за Брока. Его слова просто помогли мне увидеть это яснее и действовать.

У неё глаза расширяются. — Он поехал в Вегас, чтобы остановить твою свадьбу? Мой Форрест?

Я усмехаюсь: — Да. Он сказал, что всё ещё любит меня. И что, если я тоже что-то к нему чувствую — я должна дать нам ещё один шанс.

Мама Гиб медленно качает головой, переваривая услышанное. — Не буду врать, часть причины, по которой я тебя наняла, была надежда, что вы снова найдёте путь друг к другу. Ты не представляешь, каким несчастным он был с тех пор, как вернулся домой после травмы и вашего разрыва. Но я и не знала, что вы общались. Я думала, у вас будет более тёплая встреча, хотя, конечно, у вас общее прошлое.

— Ну, я думаю, последние недели стали ещё хуже, потому что он увидел, как я иду по проходу к алтарю, и подумал, что я выбрала Брока. Если бы он остался всего на несколько минут дольше, то увидел бы, как я оставила его у алтаря.

Мама Гиб сжимает мою руку и натягивает слабую улыбку: — Должно быть, это было тяжело.

По моей щеке скатывается слеза. — Очень. Это было ужасно — причинить ему такую боль. Но это было правильное решение. Несправедливо выходить замуж за одного мужчину, когда в сердце по-прежнему живёт другой. Но при этом я ранила и Форреста.

Я вытираю слезу и смотрю на женщину, которую всегда считала своей второй мамой.

— Я вернулась сюда, чтобы выяснить, можем ли мы снова быть вместе, Мамочка. Но если Форрест не сможет простить, если мы не сможем оставить прошлое позади — у нас не получится.

Она похлопывает мою руку и устраивается поудобнее на стуле, покачивая бёдрами. — О, Шона. Ты недооцениваешь силу матери, которая знает своих детей лучше, чем они сами себя. А теперь, — она наклоняется вперёд и заговорщически шепчет: — У меня есть ещё две невестки, которые тоже не прочь немного вмешаться.

Я смеюсь — и, Боже, как же это приятно. — Прости, что не была с тобой до конца откровенна, что ты не знала всего.

Она отмахивается, делая рукой пренебрежительный жест: — Всё в порядке. Я и сама догадывалась, что за твоим возвращением стоит не просто желание сменить работу или ненадолго навестить нас. — Она подмигивает. — Но знай: если ты захочешь, эта работа будет твоей на постоянной основе.

— Спасибо. Я это ценю, но пока не решила.

Честно говоря, всё зависит от Форреста, и я не хочу давать ей лишних надежд, если у нас с ним ничего не выйдет.

— Дай ему время, Шона. Этот мужчина может делать вид, что не придаёт значения чувствам, но на самом деле он чувствует слишком глубоко, и это его пугает.

Он всегда любил слишком сильно. — Кажется, мы потеряли так много времени...

Мой голос затихает — не хочу думать о возможных последствиях этого.

— Потеряли, но не зря. Это было время, потраченное на то, чтобы понять, кем вы являетесь, достичь своих целей, построить карьеру, завести отношения с другими людьми. Оно не было напрасным. Но сейчас всё, на чём тебе стоит сосредоточиться, — это будущее. Ты ещё молода. Время всё ещё есть, и ты успеешь получить всё, чего хочешь.

— Ты правда так думаешь?

— Я уверена. — Она встаёт со стула, берёт меня за руку и тянет за собой. — С Форрестом всё наладится, вот увидишь. А пока, я думаю, нам стоит поговорить о фестивале, потому что у этой мамочки есть видение, а у тебя всего шесть недель, чтобы воплотить его в жизнь.

Смеясь, мы идём обратно к дому, держась за руки. — Именно за этим я и приехала. Загрузи меня работой, Мамочка Гиб.

— О, милая. Работы у тебя будет много — и не только с фестивалем. Но если кто и справится с этим, так это ты, родная. А теперь — давай перейдём к делу.

Форрест

— Стройка на высотке Андерсона идёт хорошо, — говорит Хави, пока мы идём по территории штаб-квартиры High Performance. Температура за последнюю неделю заметно упала, и находиться на улице стало куда приятнее.