— Я на грани, Форрест. Уже несколько месяцев.

— Ты искушаешь меня, Шона.

— Я просто честна.

Я оглядываюсь на закрытую дверь своего кабинета, затем подхожу к ней и поворачиваю замок. — Ты сейчас мокрая?

— Да...

— Черт. Тогда вот что мы сделаем. Ты будешь доводить себя до оргазма на другом конце этой линии, а я буду слушать.

— Ты присоединишься ко мне?

— Ты хочешь, чтобы я присоединился? — спрашиваю я, расстегивая пуговицу на джинсах, прежде чем снова сесть в кресло.

— Боже, да.

— Тогда сними штаны. — Я расстёгиваю молнию на джинсах, стаскиваю их и трусы с бедер и беру в руку свой болезненно набухший член, крепко сжимая его.

— На мне ничего нет. Я еще не оделась, — говорит она мне низким, соблазнительным голосом. Она точно знала, чего хочет от этого небольшого телефонного звонка, и сейчас я даже не собираюсь жаловаться.

— Тогда ложись на кровать, засунь пальцы в трусики и погладь себя, Шона. И не сдерживайся. Дай мне знать, насколько ты влажная, как тебе это нравится.

Она молчит минуту, а затем в трубке слышен глубокий вздох. — Хотела бы я, чтобы это был ты, Форрест. Я хочу твоих рук. Я тоскую по тебе.

— Скоро это буду я, но пока что тебе придется довольствоваться этим, — с трудом произношу я, продолжая двигать рукой вверх и вниз по всей длине, сжимая кончик каждый раз, когда дохожу до верха. Один только звук ее дыхания заставляет меня готовиться к оргазму.

— Я такая мокрая.

— Твоя киска выбрита? Мягкая и скользкая?

— Да. Но я помню, что тебе было все равно.

— Все равно. Я бы лизал тебя в любом случае, потому что я зависим от твоего вкуса.

— Я хочу попробовать тебя, Форрест. Сосать твой член, пока ты не кончишь мне в горло.

— Боже. Ты этого хочешь? — Мы никогда не делали этого, когда были моложе, но, услышав эти слова, я вспомнил, что нам еще есть что открывать друг в друге.

— Очень хочу.

— Покрути пальцем вокруг этого милого маленького клитора, Шона. Мягкими кругами... — Я поднимаю нижнюю часть рубашки, держа ее под подбородком, чтобы через минуту не испачкать ее спермой.

— Мне нравилось, когда ты так делал, — мурлычет она. — Я все еще думаю о тебе, когда ласкаю себя, Форрест. Я никогда не переставала.

— Ты всегда была женщиной моих фантазий.

— О Боже... Я близка, — стонет она, и ее дыхание становится более тяжелым.

Я ускоряю темп, поглаживая свой член и стараясь не уронить телефон. Вместо этого я держу его между плечом и ухом, чтобы другой рукой потянуть себя за яйца и довести до оргазма, прежде чем взорваться. — Блять, я кончаю, Шона. Дай мне услышать тебя, детка...

— О Боже, Форрест! Я кончаю... — Она кричит, достигая оргазма, и я следую за ней, стону и разбрызгиваю сперму по руке и животу.

Наши тяжелые вздохи заполняют линию, и наконец я слышу, как она хихикает в трубку.

— Это только что произошло, да?

Я беру салфетку из коробки на столе и вытираюсь, отвечая: — Да, это сработало.

— Но я всё равно хотела бы, чтобы это были твои руки.

— Шона…

Правда в том, что я не уверен, сколько ещё смогу сдерживаться после такого. Стоило мне закрыть глаза — и я почти видел, как она кончает, даже несмотря на то, что меня там не было. Я представлял то, что было между нами раньше, и все образы, которые с тех пор не выходят у меня из головы. И теперь я думаю: как она изменилась, насколько стала раскованнее с возрастом, и как чертовски приятно было бы нам снова открывать друг друга.

У нас много времени, которое нужно наверстать.

Так почему ты всё ещё тянешь, Форрест?

Потому что нам ещё есть о чём поговорить.

— Ладно, мне пора, а то опоздаю.

— Надень штаны, ладно?

Я почти слышу, как она закатывает глаза. — Есть, сэр.

— Чёрт, Шона. Не говори так.

— Да? Это обращение тебе нравится, Форрест? — дразнит она меня.

— Оно заставляет меня хотеть отшлёпать тебя за такие подначки. Это отвечает на твой вопрос?

Смеясь, она говорит: — Принято. Увидимся завтра вечером на ранчо?

На этой неделе я приеду пораньше, чтобы поработать над проектами — ведь в четверг уже День благодарения. — Да.

— Тогда до встречи.

Когда мы заканчиваем звонок, я откидываюсь в кресле и думаю, какого чёрта только что произошло. Но долго размышлять не приходится — ясно одно: эта женщина всё ещё имеет надо мной власть. Всегда имела. И она по-прежнему может заставить меня делать то, чего я обычно никогда бы не сделал. Прямо как раньше.

Шона

— Эти карты получились просто прелестными. — Мама Гиб поднимает карты «Зимней страны чудес», которые я только что принесла из типографии. На них показано все ранчо и места, где будут проходить различные мероприятия, работать продавцы еды и проводиться разные развлечения.

— Разве они не милые? Я так рада, что они тебе нравятся.

— Они идеальны. Мы можем раздать их у входа, чтобы все знали, куда им идти. Конечно, вывески тоже помогут. — Она снова смотрит на меня. — Ты их уже нарисовала?

— Вообще-то, это в моем списке дел на сегодня. Форрест закончил несколько из них вчера вечером, но не успел все. — Три жарких и страстных поцелуя, которыми мы обменялись, когда были наедине, вероятно, и стали причиной того, что он не успел. Думаю, я могу взять на себя полную ответственность за это, но после того, как в воскресенье он раскрыл мне свой музыкальный секрет, я отчаянно хотела почувствовать, что не разрушила весь прогресс, которого мы достигли. К счастью, он тоже согласился с этой идеей, но все еще сдерживается, и я начинаю задаваться вопросом, почему.

— Понятно. — Мама многозначительно мне улыбается, но я отворачиваюсь от нее. Не уверена, что она хочет знать обо всем, чем мы с её сыном занимались в последнее время, особенно о сексе по телефону.

После прошлых выходных мое тело заработало на полную мощность. Отчаяние, которое я испытываю, чтобы снова соединиться с ним физически, взяло верх, и в понедельник произошел секс по телефону. Часть меня не может поверить, что мы это сделали, но другая часть считает, что это был достойный способ двигаться дальше, поскольку мужчина пока отказывается спать со мной.

Я знаю, что он думает, что это затуманит наши умы, перенаправит наше внимание с восстановления наших отношений на сосредоточение только на сексе. Но на данный момент я склонна утверждать, что это поможет. Я думаю, что это нормально, что мы так сильно хотим друг друга. И я знаю, что он испытывает ко мне агрессию — я просто хочу, чтобы он уже выместил ее на моей вагине.

— Ну, я уверена, что он все успеет сделать к мероприятию. Но на этой неделе День Благодарения, так что в четверг работать не придется. Я знаю, что мне нужно напомнить Рэнди об этом раз сто, но если он знает, что для него лучше, он послушается. — Мама Гиб встает с дивана. — Хочешь горячего чая, Шона? Думаю, я заварю чайник. На улице становится прохладно.

Всё утро ветер хлещет по деревьям за окнами. — Конечно.

Когда мама Гиб уходит на кухню, звонит мой телефон. Я беру его с кофейного столика и вижу на экране фотографию своей матери. — Привет, мам.

— Шона... ты забыла позвонить маме сегодня утром?

Я прижимаю ладонь ко лбу и стону. — Прости. Да, забыла. Сегодня утром я спешила в магазин канцелярских товаров и совсем забыла. — Возможно, я также мечтала о Форресте, который в последнее время отвлекал меня от всего.

— Ну, ты определенно заставила меня пережить небольшой сердечный приступ, когда я гадала, где ты. Похоже, жизнь в маленьком городке втягивает тебя сильнее, чем я думала.

— Я в порядке, мам, — говорю я, закатывая глаза. Моя мама всегда была склонна к драматизму. — И ты тоже будешь в порядке.

— Я скучаю по тебе, дорогая. Как у тебя дела?

Когда я сказала маме, что переезжаю обратно в Ньюберри-Спрингс, она много говорила об этом. А после того, как я сбежала со свадьбы с Броком, я рассказала ей, что произошло, как мы с Форрестом снова встретились в Вегасе и как он появился в день свадьбы. Она была недовольна и обвинила его в том, что он снова пытается вторгнуться в мою жизнь. Я сказала ей, что у меня были сомнения по поводу брака с Броком еще до того, как мы снова встретились, что еще больше расстроило ее.