— Знаю. Я просто…

— …просто не любишь говорить о чувствах, — заканчивает за меня Уайатт. — Мы в курсе.

— Ладно. Мне надо поговорить с Шоной. — Я запихиваю костюм обратно в пакет. — Увидимся позже.

Я не дожидаюсь ответа и выхожу из ванной, направляясь на улицу. Разговор с братьями подождёт, но сейчас мне нужно поговорить с женщиной, которая только что выдала мой секрет всей семье.

— Слушай, я сейчас не могу об этом говорить. Я перезвоню через пару дней, когда будет время, — слышу, как говорит Шона, стоя у стены амбара. Я молчу и просто слушаю. Её раздражённый вздох слышен даже сквозь ветер. — Тоже тебя люблю. Пока. — Когда она оборачивается, то вздрагивает, заметив меня. — Боже мой, Форрест… — Она прижимает руку к груди.

— У мамы всё в порядке?

— Да, просто как всегда драматизирует, — Шона хмурится. — Прости насчёт Келси и Эвелин. Не стоило рассказывать им, но…

— Моя музыка была личным делом.

— Я знаю. Прости.

Я закрываю глаза и кладу руку на её. — Из-за тебя я чувствую чертову кучу всего, женщина.

— Ну, не повезло тебе, значит, потому что я никуда не собираюсь.

— Это ты сейчас так говоришь.

И вот, пожалуй, корень всего моего беспокойства — мысль, что она опять уйдёт, как только поймёт, что была права, и мне действительно нечего ей предложить. Я точно не думал об этом, когда врывался на её свадьбу или на днях, когда тот мужик к ней клеился. Но теперь, когда она здесь, когда я вижу, кем мы можем быть вместе — всё это трудно соединить с тем, кем мы были раньше.

Все мои неуверенности вдруг поднимают головы.

— Вот что я могу тебе дать. Ты понимаешь это, да?

Она смотрит на меня: — Что ты имеешь в виду?

— Жизнь в маленьком городе. Я играю в группе для удовольствия, управляю строительной фирмой. Я не Брок, Шона. Я никогда не надену костюм и галстук на работу. И не смогу дать тебе жизнь в большом городе. Это просто не я.

Она подходит ближе и кладёт ладонь мне на грудь. — Я знаю. И именно поэтому я вернулась — потому что не хочу той жизни. Не отталкивай меня, Форрест. Моё сердце этого не выдержит.

— Я и не пытаюсь… — Но я всё же отстраняюсь и глубоко вдыхаю. — Но мне нужно работать, ладно?

— Хорошо, — с неохотой отвечает она.

Но прежде чем я успеваю уйти, во мне вспыхивает непреодолимое желание снова к ней прикоснуться. Я прижимаю её к внешней стене амбара, зарываюсь пальцами в её волосы и накрываю её рот своим.

Не уверен, поможет ли этот поцелуй избавиться от моих страхов, но, по крайней мере, он заглушает их на время. Её губы, звуки, которые она издаёт, движения наших тел — всё это понемногу растворяет утреннюю тревогу.

— Так ты не злишься на меня? — спрашивает она, тяжело дыша, когда мы отрываемся друг от друга.

— Нет. Я не могу. Наверное, всё равно пришло время, чтобы все узнали.

Она откидывает мои волосы со лба. — Тебе больше не нужно прятаться, Форрест. Я, например, хочу узнать того, кто стоит передо мной, а не того, кем ты притворялся все эти годы.

— Этот «притворщик» много от чего меня защищал, Шона.

— Знаю. И я знаю, что сыграла в этом роль. Но мне нужно, чтобы ты впустил меня.

— Я хочу… просто…

Она снова прижимается губами к моим, поцелуями стирая все мои сомнения прочь. Это не избавляет меня от них полностью, но, по крайней мере, теперь я знаю — мы движемся в правильном направлении. Даже если путь этот будет тернист.

— Как прошли выходные? — спрашивает Джилл, входя в мой офис в понедельник утром, и не упускает из виду улыбку, которая появляется на моих губах, как только я вспоминаю, как прижал Шону к стене бара и вырвал у неё воздух поцелуем, или то, как мы страстно целовались в моей машине, прежде чем она, всё же, пошла домой одна. И пусть воскресенье было эмоциональными качелями, когда моя семья узнала про группу — по крайней мере, мы с Шоной покидали ранчо на хорошей ноте.

— Ого! Значит, настолько хорошо? Это, случайно, не имеет отношения к той самой Шоне, что заглядывала в офис на прошлой неделе?

— Может быть.

— Так она больше не считает меня угрозой, да? — Я рассказывал Джилл про тот момент, когда Шона приревновала, и мы изрядно над этим посмеялись.

— Похоже, что нет.

— Если бы она была за нашу команду — я бы пригласила её к нам с Беккой.

— Вот уж что мне точно не нужно было представлять. Спасибо.

— Всегда пожалуйста. — Затем она смотрит на меня в упор. — Только не облажайся, мистер Угрюмый.

— Почему ты думаешь, что я так и сделаю? — спрашиваю, слегка задетый.

Она поднимает бровь. — Мне нужно тебе это по буквам объяснить?

— Что по буквам? — вмешивается Хави, заходя в офис.

— Форрест и Шона провели вместе выходные, и я только что предупредила его не испортить всё, — пересказывает Джилл.

— Ну, он обязательно всё испортит, — говорит Хави, — но, по крайней мере, прогресс уже есть, да?

— Так приятно, когда в тебя здесь все верят, — говорю я с сарказмом. — Прямо внутри всё тепло и пушисто.

— А я и не знала, что ты вообще способен чувствовать, — парирует Джилл.

Хави смеётся.

— Вы вообще зачем сюда пришли? Поржать надо мной?

— Именно, — отвечают они хором.

— Ну так я вам не за это плачу. Так что будьте добры — к работе.

Джилл подходит и растрепывает мне волосы: — За это я не беру плату, Форрест. Ты же должен был уже привыкнуть.

Хави остаётся в офисе, когда Джилл уходит.

— Так всё хорошо, да?

Я снова улыбаюсь. — Потихоньку. Мы в пятницу сходили на концерт, и… поцеловались, — признаюсь.

— Вы использовали защиту? — поддразнивает он.

— Пошёл нахер.

Хихикая, он говорит: — А если серьёзно, я рад за тебя, чувак. Вы разобрались в ваших тараканах?

— В какой-то части, — отвечаю, не вдаваясь в подробности. Я всё ещё перевариваю весь этот эмоциональный хаос, но с каждым днём всё больше привыкаю к мысли, что это теперь моя новая реальность… надеюсь.

— Это уже хорошо. Так что дальше?

Прежде чем я успеваю ответить, мой телефон завибрировал на столе. Сейчас чуть больше восьми, и Шона мне звонит. Надеюсь, ничего не случилось.

— Извини, мне нужно ответить.

— Конечно. Позже поговорим.

Он выходит и закрывает за собой дверь. Я провожу пальцем по экрану и беру трубку. — Алло?

— Привет. — Один только её голос заставляет моё тело расслабиться. Она не звучит встревоженной или в беде.

— Всё в порядке?

— А почему нет?

— Не знаю. Ты позвонила так рано, я подумал, вдруг что-то случилось.

Я слышу её тихий смешок. — Всё хорошо. Просто… я захотела услышать твой голос перед тем, как поеду на ранчо.

С улыбкой я разворачиваю кресло, чтобы смотреть в окно офиса. — Вот как? Поздновато ты выезжаешь.

— Да. Нужно было ответить на пару писем, сделать пару звонков. Когда я уехала сюда, я передала свои проекты коллеге — Эрин, из Ember & Stone. Но пока она ещё всё не забрала, я помогаю ей с деталями. Мы созваниваемся по понедельникам.

— Наверняка ты не обязана это делать.

— Обязана. Это я приняла решение уехать. — Уехать к тебе.

— Значит, ты просто захотела услышать мой голос?

— Захотела, — отвечает она с лёгким вздохом. — Я всё время думаю о пятнице.

Я сжимаю челюсть. — Я тоже.

— Смотреть, как ты играешь… как твои пальцы скользили по гитаре… снова целоваться с тобой…

Мой член тут же начинает жить собственной жизнью, упираясь в молнию. — Чёрт, Шона. Зачем ты всё это вспоминаешь?

— Это просто напомнило мне, как сильно я скучала по твоим рукам. По тому, как они ощущались на моем теле. Ты когда-нибудь думаешь об этом?

— Всё грёбаное время, но…

— Как долго ты ещё заставишь меня ждать, прежде чем прикоснёшься ко мне вот так снова, Форрест?

— Шона... — Закрыв глаза, я потираю член через джинсы и на мгновение задумываюсь, сколько времени мне понадобится, чтобы доехать из офиса до ее таунхауса и привязать ее к кровати за то, что она заставила меня возбудиться на работе.