Столовая была залита мягким светом свечей, отражавшимся в полированных поверхностях. В воздухе витал аромат вина и изысканных блюд. На столе стояли тарелки с лососем, запеченным с травами, и тарталетками с закуской. Я с отвращением смотрела на это изобилие, мой аппетит исчез. Это был не ужин, а театральное представление, и Марат был его режиссером.

Он подставил мне стул, но в его движениях не было теплоты. Я инстинктивно дернулась, когда он привязывал меня лентами. Они были крепкими и не давали мне двигаться. Я была ограничена и могла лишь есть.

— Это гостеприимство? — холодно спросила, прожигая его ненавистным взглядом. Марат оставался спокойным, получая удовольствие от моей беспомощности.

— Чтобы не убежала, — прокомментировал, иронично наблюдая за моей реакцией. Его улыбка была холодной и играла на моих нервах.

Марат налил мне вина, движения были изящными, но скрывали жестокость.

— Наслаждайся, Кира, — его слова, облечённые в ледяную, пропитанную сарказмом улыбку, прозвучали как приговор. Несмотря на бурю эмоций внутри, голод всё же взял своё. Я взяла приборы, стараясь отгородиться от напряжённой атмосферы.

— Как прошёл твой осмотр? — Марат взглянул на меня мягче, но в его глазах я всё равно увидела скрытую тревогу.

— Нормально, — ответила, стараясь сдержать эмоции.

— Уже неплохо. Пей всё, что скажет доктор, — холодный тон голоса не оставлял сомнений в его беспокойстве.

— А то ты переживаешь? — упрек сорвался с моих губ, прежде чем смогла остановить себя.

— Мне важно, чтобы ты была здорова, — он настаивал на этом, подчёркивая свою заинтересованность.

— Если бы всё было так, я бы тут не сидела, — ответ был тихим, но полным горечи.

— А ты всё рвёшься к нему, — Марат произнёс это тихо, почти шепотом, но в этом шепоте смертельная угроза.

Он встал, его тень упала на меня, сжилась скорее от напряжения, чем от страха.

— Аяза больше нет, — резко развернул меня к себе. Боль от его сжатых на скулах пальцев пронзила тело. Слеза, горячая и горькая, скатилась по щеке.

Стер слезу большим пальцем, медленно проведя им по её щеке, и лишь потом, как бы случайно, прикоснулся языком к пальцу, пробуя на вкус её слёзы.

Возвращается на своем место.

— Запомни, Кира, — взял приборы, начиная есть с невозмутимым спокойствием, которое ещё больше подчёркивало его безжалостность. — Тут только я могу помочь тебе. Ты моя, и это навсегда.

Наш ужин продолжился в давящей тишине. Потом он резко встал и, не говоря ни слова, потянул меня за собой на улицу.

— Следует прогуляться перед сном, — из уст Марата это звучало как издевка. Я чувствовала себя заключённой. Не хватало только наручников. Весь периметр территории охранялся.

— Я не идеал, — прервал молчание, глядя на закатное небо. Его слова казались нелепым оправданием. — Но твоих родителей я не убивал.

— Мне всё равно, — процедила я сквозь зубы. — Твоя семья замешана.

Сжимала кулаки, не веря не единому его слову.

— Лучше бы ты не знала этой правды, — в его голосе проскользнуло что-то похожее на сожаление.

— К чему этот разговор? — остановилась, встретившись с ним взглядом. — Думаешь, я прощу тебя со временем? Может, любви от меня ждёшь? — я шипела, чувствуя, как растёт во мне злость.

Он остановился, его взгляд стал ещё холоднее, пронзительным. — Я пытаюсь донести до тебя мысль, Кира. Не стоит судить всех по поступкам.

— Замечательная мысль, — я язвительно улыбнулась. — Только твои руки тоже в крови. Я ткнула его пальцем в грудь и быстрым шагом направилась к дому. Больше я не хотела гулять.

— Все мы не идеальны, — донесся до меня его голос. Я остановилась. Его слова заставили меня вздрогнуть.

— О чём ты? — медленно разворачиваясь, увидела его ухмылку. Она была ужасающей.

Он приблизился, его тень упала на меня.

— Ты моя дорогая тоже не ангел, — он притянул меня к себе, я почувствовала, как меня пронзила холодная волна страха. Его аура была давящей, угрожающей, она заставляла мою внутреннюю волчицу скулить и подчиняться.

Хватаю ртом воздух, словно рыба, выброшенная на воздух.

— Я защищалась, — хриплю в ответ, вспоминая обрывки драки и побега отсюда.

— Разве есть какая-то разница, — бесцветный пустой голос Марата, словно молния с неба.

— Есть, — отшатываюсь, смотрю на него. Но в его глазах лишь бездна.

— Я не делю мир на черное и белое, — садиться на лавочку возле входа. — Советую тебе последовать этому совету.

Я проигнорировала его последние слова, резко развернулась и быстрым шагом направилась в дом. Там, у подножия лестницы, столкнулась с отцом Марата. Арсен. На нём был тёплый свитер, брюки, и он опирался на трость. Видимо, тоже решил прогуляться.

— Какая неожиданная встреча, — произнёс, заметив меня, голос был вкрадчиво-вежливый, но я чувствовала скрытую угрозу.

Я проигнорировала его приветствие, его напускную вежливость, и резко повернула в сторону комнаты Марата. Сердце колотилось в груди. Я хотела спрятаться.

Дверь с глухим щелчком закрылась за мной. Сразу же я услышала их голоса.

— Не стоит с ней церемониться, — хриплый, властный голос Арсена пронзил тишину.

— Я сам решу, отец, — Марат ответил резко, в его голосе звучала нетерпимость.

— Ты любишь эту девочку, но она тебе не пара,— спокойный, назидательный тон Арсена был ещё более угрожающим. Я услышала стук трости по кафельной плитке. Затем — скрип двери.

Осела на пол, спиной к двери, прижимаясь к ней всей силой. Ещё одного диалога с Маратом я не выдержу. Страх сжимал горло. Воздух вокруг вибрировал.

Тишина. Лишь тиканье часов и медленное качание маятника. Время тянулось бесконечно.

Сбросила с себя одежду, зарылась в одеяло, как в кокон. Закрыла глаза. Пыталась заснуть. Пыталась расслабиться.

Я стояла на краю пропасти. Внизу — бесконечный тёмный лес. Вой пронзил ночную тишину. Знакомый вой. Сердце заколотилось быстрее. Я почувствовала этот запах. Запах Аяза.

Рывком подскочила, бросилась вниз, к нему. Он ждал меня у мелкой речушки. Волк. Мой Аяз.

Я прижалась к нему. Обнюхала его шерсть. Это был он.

Превратившись в человека, я обняла его за пушистую шкуру. Он сопел, лизал моё лицо, улегся рядом, согревая своим телом.

— Ты не можешь вернуть себе человеческий облик? — Я чесала его за ухом. Волк ткнулся носом в моё бедро, издавая тихое скуление. Его шерсть была мягкой и тёплой.

— Главное, что ты жив, — я обняла его, вдыхая запах его шерсти и леса. Запах был знакомым, успокаивающим. Он был рядом.

— Скажи мне, где ты, — я просила моего зверя, но Аяз лишь ворчал.

— Неважно, что опасно, я не могу больше быть там, — я пыталась объяснить волку, но он оставался непреклонен. Он чувствовал опасность, и не хотел отпускать меня.

Утро. Солнечные лучи проснули меня. Боль внутри была слабее. Чуточку легче. Аяз жив. Где-то скрывается. Зализывает раны. Но как долго ещё придётся ждать?

Я оставалась одна недолго. Пришёл Ахмет. С результатами.

— Доброе утро, Кира, — его голос был спокойный, ровный, как всегда.

— Здравствуйте, — я сосредоточенно посмотрела на него. Я нуждалась в хороших новостях.

— Поздравляю тебя, — он сел рядом, взял мою руку, измерил пульс. Его касание было нежным.

— Ты беременна. Примерно две недели.

— Спасибо, — лёгкая улыбка тронула мои губы. Свободная рука невольно легла на живот.

— Тебе явно лучше сегодня, — Ахмет заметил изменения в моём состоянии. — Пей витамины. Они помогут.

— Хорошо, — я согласилась. Спорить не имело смысла.

— Я поговорил с Маратом. Он разрешил тебе гулять по территории, — Ахмет отпустил мою руку. — Прогулки обязательны.

Пообщавшись ещё немного с врачом, Ахмет уходит. Я одеваюсь и иду умываться. В зеркале замечаю изменения. Чуть больше румянца. Здоровый цвет лица. Я выгляжу лучше.

— Мама постарается ради тебя, малыш, — шепчу, гладя живот.Я знаю что кроха еще очень мал, и, наверное, не слышит меня. Но мне важно говорить.