Возвращаюсь в спальню. На столике — лёгкий перекус: сендвичи и баночка с мазью. Рядом — записка: «Мазь для ран. Не будь упрямой. Пользуйся». Даже в своей жестокости он по-своему заботится. Но это не меняет ничего. Его забота — лишь часть его игры. И я буду играть в нее по своим правилам.

Я медленно начинаю намазывать мазь на руку. Я должна выжить. Должна стать сильнее. Для него. Для нашего ребёнка. И для себя. Месть будет холодной, расчетливой и безжалостной.

Я ем без особого желания, лишь потому что так надо. Тишина и одиночество — единственные мои союзники в этот момент. Ночь проходит спокойно, меня не тревожат. Только во сне я нахожу утешение, как в сказке, в которую так хочется верить.

— Кира… — голос Аяза… за моей спиной…

Я резко оборачиваюсь. Он стоит совсем рядом. Я бросаюсь к нему, обнимая крепко, словно боясь, что он исчезнет.

— Я думала, ты умер… — слезы градом потекли по щекам, я вцепилась в него, словно в спасательный круг. Аяз придержался, шипя от боли.

— Что с тобой? — спрашиваю я, осматривая его с тревогой.

— Слегка пострадал… мне нужно время, Кира, — он провел большим пальцем по моей щеке, стирая слезу. — Не сдавайся. Ради нашего малыша. Я скоро заберу тебя.

— Но… где ты⁈ — рыдания снова сотрясают мою грудь, забирая последние силы.

— Прости, киска… я не могу сказать, — он целует меня в лоб, прижимая к себе, и… исчезает.

Растворяется в воздухе, оставляя меня одну в густом тумане.

— Аяз… вернись… — кричу я в пустоту, но только эхо отвечает мне в безмолвной комнате.

Простыпаюсь, всего лишь сон. Утро, солнце только встает. Все было так реально. Или это просто игра подсознания. От раздумий отвлекает стук в дверь.

Простыня липла к мокрому от пота телу. Сон. Или не сон? Аяз… его прикосновение, его внезапное исчезновение… все было слишком реальным. Лежала, закрыв глаза, пытаясь понять, где сон, а где реальность. Его запах, его голос… все это не отпускало.

Стук в дверь. Резкий. Накинула одеяло.

— Войдите, — прошептала, голос ещё хриплый от сна.

Вошел мужчина, старый, лицо изборожденное морщинами. Спокойный.

— Доброе утро, меня зовут Ахмет, я лечащий врач господина Марата.

— Что вам нужно? — спросила, стараясь скрыть раздражение.

— Господин Исаков просил подтвердить вашу беременность. Необходимы анализы крови и другие обследования.

Кивнула. Тревога за ребенка пересилила все остальное. Мне нужны ответы. Наверняка. Хотя я и не просила о помощи, поняла: сейчас это необходимо. Для ребенка, для будущего.

— Хорошо, — ответила спокойно.

Ахмет спокойно объяснил процедуру взятия крови и других анализов, сохраняя ровный голос и внимательный взгляд. Я отвечала на вопросы о самочувствии и питании, стараясь сохранять самообладание. Мне не хотелось рассказывать о своих проблемах, я хотела получить ответы.

Тридцать минут спустя, после неприятных процедур, осталась одна и почувствовала одиночество. Рука полностью зажила, даже волчица внутри пришла в себя после укола, но это не приносило успокоения.

Нервно петляя по комнате, я понимала: бегство сейчас — неверное решение. Но волчица внутри не успокаивалась, напирая на меня своей тревогой, жаждой свободы и желанием быть рядом с Аязом.

Она чувствует его боль, и это внушает надежду. Волчица не чувствует смерти своей пары, но знает, что ему плохо.

В комнату зашла служанка.

Солнечный свет заливал комнату, освещая пылинки, танцующие в воздухе. Сидела у окна, наблюдая за птицей на изгороди, чувствуя себя запертой в клетке. Внутри меня бурлила тревога. Служанка, появившись в дверях, быстро поставила баночку с витаминами на столик и поспешно отступила.

— Врач попросил передать вам витамины, — она опускает баночку с витаминами на столик, — поклонилась и уже уходила.

— Постой, позови пожалуйста Марата, — мне нужно его видеть.

— Хорошо, хозяина пока нет дома, но он говорил что к обеду будет, — девушка замерла.

— Спасибо, это все, — поворачиваюсь к окну наблюдая за птицей что сидит на изгороди.

Несколько часов прошли в ожидании, наполненном напряжением. И, наконец, он появился.Марат появился в дверях. Черная рубашка обрисовывала его литые мышцы, джинсы сидели идеально, а волосы были небрежно зачесаны.

Марат остановился в нескольких шагах, его взгляд, холодный и проницательный, словно прожигал меня насквозь.

— Мне передали, что ты хотела меня видеть, — голос был спокоен, даже вкрадчив.

Я на него даже не реагирую, наблюдаю за ним, как за хищником, наблюдаю за его следующим ходом.

— Как долго мне сидеть тут? — стараюсь говорить спокойно, не выдавая эмоций. Чем спокойней буду, тем проще выторговать себе условия получше.

Марат медленно приблизился, его походка — это мерный ритм хищника, приближающегося к жертве.

— Все зависит от твоего поведения, Кира, — слова были холодны, как лед.

— И какого же ты поведения от меня ожидаешь? — Встречаюсь с ним взглядом, выгибаю бровь.

— Послушания как минимум, уважения, — перечисляет Марат, загибая пальцы на руке.

— Уважения, — произнесла медленно, внимательно всматриваясь в его глаза, — это нужно заслужить. А у нас, я боюсь, не те обстоятельства.

Тишина повисла в воздухе, тяжелая и напряженная, как перед бурей. Я чувствовала, как его взгляд, холодный и проницательный, прожигает меня насквозь. Он оценивает, взвешивает, анализирует — и это чувствовалось физически.

— С Аязом ты тоже была так остра на язык? — прошипел, фраза что добивает.

Сжимаю спинку стула, чувствуя, как эмоции вырываются и подконтроя.

— Возможно, — прошептала, мой голос едва слышен.

Я пытаюсь контролировать эмоции, но это дается с трудом. Воздух вокруг вибрирует от напряжения.

— Ты такая смешная, — протянул, его губы сжались в ухмылке. — Мне интересно, что ты придумаешь на этот раз, — добавил, и в глазах вспыхнул блеск азарта.

Он приближается, и я чувствую вибрацию его тела, это притяжение, смешанное со страхом.

— Я не понимаю, о чем ты, — ответила максимально отстраненно, меняя тему разговора, стараясь скрыть свои истинные чувства. Это его игра, он охотится.

Его пальцы, сильные и властные, сжали мои волосы, резкий рывок пронзил голову болью. Я зашипела, но не отвела взгляд. Наши глаза встретились, в них были гнев и неприязнь, смешанные с его желанием и похотью. Он видел меня насквозь и знал, что я чувствую.

— А ведь ты побежишь, — прошептал, его горячее дыхание коснулось моей шеи. Мурашки пробежали по телу от его прикосновения, слов и власти. Он всё продумал и просчитал. Он знает мою тактику лучше, чем я сама.

Его губы накрыли мои, жестокий и властный поцелуй, сминающий, покусывающий, подчиняющий. Хотела укусить его в ответ, первая реакция на его насилие, но Марат, как всегда, был на шаг вперед.

Он предугадал мое действие. Отстранился, пальцы сжали мои скулы. Прикосновение холодное, жесткое, как сталь.

— Будь готова к вечеру, Кира, — сказал, голос был спокоен, холодный, как лед. Он отходит к двери. — Мы прогуляемся, — добавил, и в его словах не просто приглашение, а приказ.

К семи вечера служанка, положила на кровать новую одежду: простые джинсы и мягкий свитер. Я вздохнула с облегчением, радуясь, что он не настаивает на чем-то более откровенном. Быстро переодевшись, выпила витамины, которые прописал врач. В животе уже зашевелился голод, напоминая о своем существовании.

— Я надеюсь, ты готова, — прозвучал голос Марата из дверного проема. Он никогда не стучится. Хотя это его спальня, а не наоборот.

— Да, — прошептала, голос был бесцветный, тихий, словно эхо.

Марат окинул меня оценивающим взглядом. Едва заметная улыбка коснулась его губ. Ему очевидно нравился его выбор одежды, мне же было все равно.

— Сначала ужин, — сказал, приближаясь. Его аура давила, как обычно. Он взял меня за руку, прикосновение было спокойным, но я чувствовала его волю. Он увел меня в столовую.