— Сделай вид, что ты умная. Оно тебе пригодится, — бросает он. Без эмоций. Как диагноз.

Машина. Чёрная, блестящая, будто ночная шкура. Открывает заднюю дверь, бросает взгляд — последний шанс. Я не двигаюсь.

— Сама. Или багажник. Выбирай.

Я сажусь.

Внутри — кожа, металл, запах чего-то дорогого и хищного. Он садится рядом.

— Помогите! — пытаюсь крикнуть, но голос срывается.

Никто не слышит. Или никто не хочет слышать.

Машина мягко срывается с места. Ни шума, ни рывков. Только скорость.

Мы едем туда, откуда я пыталась сбежать. Отель. Тот самый.

Он открывает дверь, снова хватает меня — не грубо, но так, что ясно: это не обсуждается.

— Без глупостей, пташка, — говорит, подталкивая вперёд. Рука — горячая, как приклад. Я чувствую силу, которая в любой момент может стать болью.

— Это незаконно, — выдыхаю. Голос дрожит. — Я не обязана…

— Слишком поздно для «не обязана», — бросает он. — Идёшь. Или тебя несут. Выбери, как хочешь выглядеть перед ним.

Я иду. Потому что не могу иначе.

Номер. Стол. Контракт. Бумаги чистые, как будто утренней бури не было.

Я стою, как на минном поле. Ни шагу вперёд.

И тогда слышу — вода. Потом щелчок.

Он выходит из ванной.

Полотенце обёрнуто на бёдрах. Вода стекает по коже, по рельефу пресса, по плечам. Свет ложится на его тело, как тень — подчёркивает, не скрывает.

Я узнаю его. Утро. Холл. Столкновение. Запах. Он.

Не имя. Не титул. Просто он — как будто из другой реальности, плотной, чувственной, опасной.

Он идёт медленно. Уверенно.

— А вот и киска, — усмехается. Голос хрипловатый, чуть ниже, чем утром. Как прикосновение к коже, от которого хочется отступить — или поддаться. — Быстро. Я ожидал сопротивления.

Запах. Он обволакивает меня, как вата, но сжигает изнутри. Терпкий, глубокий. Пряности, жар, кровь, озон перед грозой. Я вдыхаю — и у меня кружится голова.

— Я и сопротивлялась, — отвечаю. Голос хрипит. Руки скрещиваю на груди, будто это защитит. — Просто вы не оставили мне выбора.

Он подходит ближе. На шаг. И его взгляд…

В нём янтарь и хищник. Опасность. Он смотрит на меня так, будто чует, не просто видит.

И что-то внутри меня — не я — откликается. Трепет. Оскал. Голос без слов.

— Я подозреваю, что ты прыткая девочка, — говорит Аяз, подходит ближе, в его глазах — хищный блеск, словно у волка.

— Зачем я тут? — бормочу, но взгляд — уводит, не могу смотреть в его глаза. Его власть, его мощь… подавляют, заставляют сжаться в комок.

— Ты — девочка любопытная, — он сокращает дистанцию в одно движение, хватает меня за запястье, притягивает к себе.

Его тело — горячее, влажное. Рубашка — липнет к его коже, чувствую его запах, его желание.

— Не… не понимаю, — хриплю, ладони — на его груди, хочу оттолкнуть, но… бесполезно. Он сильнее.

— Какая упертая киска, — он касается моих волос, берет за прядь, тянет.

— Ай! — кричу, от внезапной боли. Ловлю его взгляд — похотливый, жадный.

Он вдыхает мой запах, сжимает сильнее.

— Ты видела документы, — его голос — утверждение. Ухмылка на губах.

— Да… то есть… нет, — шепчу, сердце — колотится. — Я… я лишь… посмотрела…

— Неуклюжая девочка, — его губы — на моем подбородке, поцелуй — обжигающий, словно разряд тока.

— Если хотите… увольте… — замираю, страх — ледяными тисками сжимает сердце. — Только… отпустите.

— Интересная мысль, — его голос — низкий, бархатный, но в нём — сталь, — но я с этого ничего не получу, киска.

Он прижимает меня к себе сильнее, его рука — на моём теле, скользит по спине, по бедру… И тут я чувствую… что-то твёрдое… под его полотенцем.

Краснею, слёзы подступают к глазам.

— Пожалуйста… — шепчу, едва слышно. — Отпустите…

Он стирает слезу с моей щеки подушечками пальцев, пробует её на вкус.

Жест — дикий, животный.

— Предлагаю… уговор, — его голос — словно в тумане.

— Какой? — в голове — одна мысль: сбежать, вырваться из этой ловушки.

— Твое тело… в обмен на свободу, — он улыбается, обнажая идеально ровные зубы. Словно оскал волка, заманившего жертву в клетку.

— Как… как моё тело? — предложение — непристойное, нереальное. В голове — сначала пустота, потом — волна возмущения.

Рука сама тянется к нему, ладонь — по его щеке, звонкая пощечина.

Его лицо — калейдоскоп эмоций: злость, удивление, хитрость…

Он перехватывает моё запястье, сжимает его, и… ноги подкашиваются.

Я — на коленях, перед ним.

— Непослушная киска, — мурлычет он, наклоняясь ко мне. — В таком положении ты мне нравишься больше.

Его руки — в моих волосах, тянут, заставляют смотреть на него снизу вверх.

— Пожалуйста… — хнычу, страх — ледяной ком в горле.

— Да, проси, — шепчет он, его глаза — горят, словно угли. — Мне это нравится.

— Я… я не хочу… — слезы катятся по щекам, истерика подступает к горлу. — Отпустите… я… я ничего не сделала…

— Не плачь, — его пальцы — на моем подбородке, фиксируют, не дают отвести взгляд. — Просто… сделай мне приятное.

— Но… но я… — он загнал меня в угол, его слова, его желание…

Стыд.

— Что ты? — он смотрит на меня, в его глазах — интерес, предвкушение.

— Не… не умею… не знаю… — шепот, едва слышно.

— Это поправимо, киска, — мурлычет он, его взгляд — скользит по моему телу, жадно, оценивающе.

Звонок телефона.

Аяз — с досадой — отпускает меня, идет к телефону.

— Да, слушаю, — он ходит по комнате, нервно ерошит волосы. — Вы что, без меня вопрос решить не можете⁈ — злость, раздражение. — Сейчас буду.

Он скрывается в одной из комнат, а я… я пытаюсь отдышаться, успокоиться.

Аяз возвращается — в белой рубашке, в черных брюках.

— Ты сидишь тут, — рычит он, — и ждешь меня. И не дай бог ты попробуешь сбежать, киска.

Дверь хлопает. Тишина давит на уши, словно вакуум.

Встаю, подхожу к окну. Сердце бешено колотится, в висках стучит.

Огни Москвы. Красная площадь — такая далёкая, такая недосягаемая.

А я… тут. В ловушке. Нет. Нужно бежать.

Крадусь к двери, словно мышка. Коридор — пустой, тихий, словно вымерший. Шанс.

Бегом, на цыпочках. Лифт.

Улица. Свобода! Холодный воздух бьёт в лицо, но я не чувствую холода. Адреналин в крови.

Кафе. Такси. Дом. Девять вечера.

Усталость наваливается свинцовой тяжестью. Кровать — мягкая, уютная, манит, обещая покой, забвение.

Страх… он всё ещё здесь, когтистой лапой сжимает сердце. Аяз… он найдет меня.

Засыпаю. В блузке, в юбке, не раздеваясь.

Утро. Головная боль — раскалывается, словно кто-то бьет по ней молотком. Тело ломит, словно по мне грузовик проехал. Кое-как встаю, душ, кофе, бутерброд — механические движения, мысли — путаются, страх — не отпускает.

Офис. Страшно. А вдруг… он здесь?

Вдох. Выдох. Пытаюсь успокоиться, взять себя в руки. Лифт. Кабинет. Всё спокойно. Слишком спокойно. Почта. Работа. Пытаюсь сосредоточиться, забыться, но… не получается.

Час. Два. Три. Время тянется, словно резина.

Звонок. Босс.

— Кира, ко мне, — его голос — лед, пробирающий до костей.

В кабинет захожу, как на эшафот.

— Ну что, как всё прошло? — спрашивает он, и в его глазах — нетерпение, любопытство.

— Эээ… — теряюсь, не понимаю, о чём он.

— С документами, Кира! С документами! — Босс злится, в его голосе — металл. — Аяз Нуримов их подписал?

— Я… я не знаю, — бормочу, чувствуя, как страх ледяными иглами впивается в кожу. — Я… я их просто отдала…

— Кира! — Босс повышает голос, и я вздрагиваю. — А как я, по-твоему, должен понимать, что решил заказчик⁈

— Простите… я… я всё исправлю… — делаю шаг назад, к двери, как можно дальше от его гнева.

Мне настолько страшно, что я не замечаю… его.

Аяза.

Он стоит в дверях, высокий, статный, в дорогом костюме, и смотрит на меня. Его взгляд — тяжёлый, пронизывающий, словно рентген.