— Как ты тут, моя дорогая? — промурлыкал он, его голос был ласковым, приторно-сладким, что вызывало у меня лишь еще большее отвращение.

«Ударился он что ли головой?» — пронеслось в моей голове. Я взглянула на него с глубоким скепсисом.

— Я тебе не «дорогая», — прошипела я в ответ, застыв в ожидании его следующего хода. Я знала, что он что-то задумал. И я была права.

— Это лишь пока, — Марат спокойно приблизился, начиная развязывать цепи, приковывавшие меня к кровати. — Думаю, этого больше не понадобится.

— Что ты сделал? — спросила я, настороженно всматриваясь в его лицо, ожидая подвоха. Его спокойствие было слишком навязчивым, слишком уверенным.

— Видишь ли, твой Аяз нажил себе врагов, что весьма удобно для меня, — Марат устроился в кресле напротив, с выражением триумфа на лице. — И они мне подсказали, что происходит в его стае.

— О чём ты? — волнение охватило меня с головой, сжимая горло холодными руками страха.

— Я лишь искусно организовал небольшую… подставу, там, где он её меньше всего ожидал. Его желание вернуть тебя… привело его к неизбежной гибели.

— Что⁈ — вопль вырвался из моих уст, пронзив тишину комнаты. Боль, острая и невыносимая, разорвала мою грудь на части. Воздух стал густым, тяжелым, не хватало дыхания.

— Взрыв был такой силы… — Марат произнёс это спокойно, без эмоций, как бездушный факт. — … что выжить ему вряд ли удалось.

— Нет, нет, этого не может быть! — истерика накрыла меня с головой, слезы градом потекли по щекам. Мир рухнул, оставив после себя только пустоту и невыносимую боль. Я убью его, прямо сейчас, или сама погибну, но без Аяза жить не хотелось. Ни одного дня.

Я сорвалась с места, в приступе безумия схватив со стола вилку. Это было глупо, бесполезно, но это было всё, что я могла сделать в своём отчаянии. Я бросилась на Марата, нанося удар за ударом, но он легко увернулся, схватив меня за руки и прижав к полу.

Я билась, пыталась вырваться, но это было бесполезно. Его сила была слишком велика. Он приподнял мою голову, заставив встретиться с ним взглядом. В его глазах не было ни сочувствия, ни сожаления, только холодный, расчётливый удовлетворённый расчет.

— Ты беспомощна, Кира, — прошипел он, голос ледяной, безжалостный. — Подумай о ребенке. Ты убьешь не только себя, но и его.

Дверь в спальню отворилась, и в комнату вошла она. Ариана. Её появление было ударом ниже пояса.

— Какая приятная картина, — протянула она, голос противный, наполненный ликованием.

— Ах ты дрянь! — вскрикнула я, отчаянно пытаясь вырваться из его хвата, но Марат сжал меня еще сильнее, прижимая к полу.

Ариана улыбнулась — холодная, жестокая ухмылка растянула её губы. Она присела на корточки, наслаждаясь моим бессилием, моим отчаянием.

— Ты это заслужила, — прошептала она, её глаза блестели злорадством.

— Как ты могла так поступить⁈ — прошипела я, голос сдавлен болью и неверием. — Ты же его любила!

— После того случая… после того, как он меня унизил… — маска триумфа на лице Арианы треснула, уступив место боли и горькому раскаянию. — Марат обещал, что Аяз будет моим. Что он накажет его…

— И чего ты добилась, идиотка⁈ — взорвалась я, боль и ярость переполняли меня, словно лава из кратера вулкана. — Марат убил его! Ты его убила!

Ариана словно застыла, её глаза помутнели, лицо побелело. Ещё чуть-чуть, и она расплакалась бы, сломалась под тяжестью своих же действий. Но вместо слёз на её лице промелькнула гримаса ужаса и внезапной злобы.

Резкая, жестокая пощечина приземлилась на мою щеку. Обжигая. Сжимаю зубы, сдержав стон.

— Это всё ты! — завопила она, голос пронзительный, истеричный. — Из-за тебя всё это случилось!

Марат быстро встал, схватив Ариану за руку и резко оттянув в сторону. Его лицо было мрачным, но в его глазах мелькнуло нечто похожее на раздражение.

— А ну-ка, успокой свою истерику, — рыкнул он на нее, голос холодный, жесткий, не терпевший никаких возражений.

— Ты мне обещал… — прошипела Ариана, словно ядовитая змея, её голос был полн горькой обиды и злобы.

Марат схватил её за горло, его пальцы сжались вокруг её шеи, Ариана задыхалась, отчаянно цепляясь за его запястье.

— Я много кому чего обещаю, — прошипел Марат, голос его был ледяным, безжалостным, как голос дьявола из преисподней. — Успокойся. Или вылетишь отсюда и сама разбирайся со своими проблемами. Сейчас мне важнее другое.

Марат отпустил Ариану, и она осела на пол, хватась за горло, пытаясь поймать дыхание. Мне её совсем не жаль. Она стала палачом Аяза. Пусть сгорает в аду.

Я поднялась на ноги, наблюдая за ними двумя. Мои руки инстинктивно легли на живот. Марат прав. Мой маленький ребёнок, ещё не рождённый малыш, не виноват в том, что произошло. И я обязана выносить его. Ради его папы.

Ариана заметила мой жест. Её губы скривились в презрительной ухмылке, в глазах загорелся злой огонёк охоты.

— Нет, Марат, так не пойдёт, — прошипела она, поднимаясь на ноги и впиваясь в него холодным, пронизывающим взглядом. — Ты отдашь мне его ребёнка.

Её взгляд был ледяным, направлен прямо на меня, полный злобы и ненависти. Это была не просто угроза. Это было решение. И я знала, что она будет делать всё, чтобы осуществить его.

Я скалилась в ответ Ариане. Она не получит моего ребёнка. Никогда.

Марат молчал, взвешивая ситуацию, его лицо было непроницаемым.

— Обговорим это позже, а сейчас пошла прочь, — рыкнул он на Ариану, голос его был холодным, властным, не терпевшим никаких возражений.

Ариана медленно отошла, её взгляд был наполнен ненавистью и неукротимой жаждой мести. Дверь за ней закрылась с глухим щелчком.

Мы остались вдвоём. Тишина висела в воздухе, тяжёлая и напряжённая.

— Советую тебе быть более покорной, если хочешь, чтобы ребёнок остался с тобой, — прошипел Марат, его глаза были холодными, беспощадными.

Подошёл ко мне быстро, схватив за волосы и резко откинув голову назад. Его поцелуй был властным, жестоким; его язык вторгся в мой рот, принуждая меня подчиниться. Это был не поцелуй, а акт подчинения, акт власти.

Ради защиты ребёнка я должна уступить. Позволяя Марату закончить, одна слеза скатилась по щеке.

— Хорошая, послушная девочка, — хрипел он, его голос был низким и зловещим. — Ещё немного времени, и ты придёшь в мою постель.

Он излучал хищную улыбку, отравляя душу своей уверенностью.

— На сегодня тревожить не буду. Делай, что хочешь, но в этой комнате и ванной, — произнёс он и направился к двери, запирая её на ключ.

Тяжело вздохнув, осталась одна, беззащитная. Я должна найти способ выжить, даже если это значит идти на временные уступки.

Осматриваю комнату. Рядом гардеробная, запах Марата повсюду, резкий, навязчивый, вызывающий тошноту. Открываю окно. Теперь я понимаю — Марат учёл прежние пробелы, обеспечив, чтобы я больше не сбежала. Густая живая изгородь под окном, даже если её обойти, сразу же вижу волков на стороже.

Иду в ванную. Разбинтовываю руку. Раны почти зажили — это единственный положительный момент. Запах травяной мази. Несмотря на жестокость, Марат заботится. Но от этого не легче.

Включаю душ, настраивая струи. Стою под ними долго, смывая с себя грязь и боль, но в первую очередь смывая слёзы. Рыдаю, в полную силу, позволяя себе горевать по Аязу сейчас, потому что потом… потом будет нельзя. Потом придётся поменять правила игры, стать сильнее, хитрее, чтобы спасти себя и ребёнка. Кричу до осиплости, до полной пустоты внутри. Царапаю себя, стараясь заглушить душевную боль, но она распространяется по телу, словно яд, постепенно уничтожая надежду. Я должна выжить. Для него.

Завернувшись в пушистый халат, выхожу из душа. Смотрю в зеркало. На меня смотрит незнакомка — глаза пустые, лицо маской, лишенное всяких эмоций. Это лишь оболочка. Под ней — кипящая ненависть и неукротимая жажда мести.

— Я отомщу за тебя, и за родителей, — шепчу своему отражению, слова кажутся чужими, но в них вся моя правда.