Он притянул меня к себе и поцеловал. На этот раз поцелуй был нежным, почти робким. В нём не было ярости, только бесконечная, щемящая нежность и лёгкий привкус страха — страха потерять.
— Что будем делать? — прошептала я, когда мы разомкнули губы.
— У меня есть план, — он провёл рукой по моим волосам. — Те доказательства, что ты нашла… их недостаточно. Нужно оригинальное видео. Не копию. И живого свидетеля. Ту уборщицу.
— Но она в ужасе! Она ни за что не выступит!
— Она выступит, если мы предложим ей защиту. И новую жизнь. Деньги у меня есть. Накопил. — Он горько усмехнулся. — Воровал не только ради мести.
— А как мы её вывезем? За нами следят.
— Есть люди. Не те, что на стороне твоего отца. Те, кому Морозовы тоже насолили. Я нашёл их. Они помогут. Но для этого… — он замолчал и посмотрел на меня с такой болью, что мне стало не по себе. — Для этого тебе нужно сыграть свою роль до конца. До свадьбы. Ты должна быть идеальной невестой. Никаких подозрений.
— Три недели, — прошептала я. — Всего три недели.
— Двадцать один день, — он поправил меня. — Я буду считать каждый час.
Мы провели вместе всего пару часов. Гуляли по заросшим дорожкам парка, держась за руки, как обычные влюблённые. Он рассказывал мне о своём детстве, о том, каким был его отец — весёлым, изобретательным, как они вместе мастерили скворечники. Я рассказывала о своей золотой клетке, о тоске по чему-то настоящему. Мы смеялись. Мы молчали. Мы просто были. И в эти моменты вся боль, вся опасность отступали. Существовали только мы двое и хрупкое, чудесное чувство, что связывало нас.
Когда пришло время уходить, он обнял меня и прошептал мне на ухо:
— Будь осторожна. Я не переживу, если с тобой что-то случится.
— Со мной ничего не случится, — я поцеловала его в последний раз. — Я теперь не одна.
Возвращение в реальность было болезненным. Сергей встретил меня холодным взглядом.
— Аукцион прошёл хорошо?
— Да, — я улыбнулась, доставая из сумки случайно купленный старый бинокль. — Приглядела себе вот это. Для нашей будущей охоты.
Он фыркнул, но, кажется, поверил. Или сделал вид.
Следующие дни я провела в напряжённой игре. Я была мила, внимательна, предупредительна с Сергеем. Я участвовала в подготовке к свадьбе с показным энтузиазмом. Я даже поехала с ним и отцом на смотр того самого «семейного гнезда» — недостроенного особняка на берегу реки. Я восхищалась видами, одобряла выбор отделки, а сама тайком смотрела на часы, отсчитывая дни до свободы.
Но чем ближе была свадьба, тем более нервозным становился Сергей. Он чаще замолкал во время разговоров, его взгляд становился отстранённым. Иногда я ловила на себе его изучающий взгляд — холодный, вычисляющий. Он что-то замышлял.
И вот, за неделю до свадьбы, грянул гром.
Мы были в театре, в ложе. Шла какая-то претенциозная современная пьеса. Во время антракта ко мне подошёл отец. Его лицо было бледным и злым.
— Лера, пройдём, — он взял меня под локоть и повёл вглубь фойе, в пустой боковой коридор. Сергей шёл за нами, его лицо было каменной маской.
— В чём дело, папа? — спросила я, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Он развернул передо мной планшет. На экране была фотография. Чёрно-белая, снятая скрытой камерой. На ней были я и Марк. В оранжерее. Мы стояли близко, его рука касалась моего лица. Качество было отличным.
Кровь отхлынула от моего лица.
— Это… это не то, что ты думаешь…
— Молчи! — отец ударил кулаком по стене. — Я всё знаю! Знаю про ваши тайные встречи! Знаю, что ты передаёшь ему информацию! Знаешь, как это называется, дочь? Измена. Не только ему, — он кивнул на Сергея, — но и семье!
Сергей стоял молча, его глаза были пустыми.
— Мы дали тебе шанс, Валерия, — тихо сказал он. — Мы простили тебе твоё… увлечение этим отбросом. А ты… ты продолжала нас обманывать. Прямо у нас под носом.
— Я… я люблю его, — выдохнула я, понимая, что скрывать уже бесполезно.
Лицо отца исказилось от ярости.
— Любишь? Вора? Убийцу? — он засмеялся, и это был ужасный звук. — Он тебя использует, дура! Он тебя сдаст при первой же возможности!
— Нет! Он…
— Заткнись! — крикнул отец. — Слушай и запомни. Свадьба состоится через неделю. Как и планировалось. Ты выйдешь за Сергея. И ты забудешь об этом… Орлове. Навсегда.
— Иначе? — спросила я, чувствуя, как подкашиваются ноги.
Ответил Сергей. Его голос был ледяным и абсолютно спокойным.
— Иначе твой возлюбленный Марк Орлов предстанет перед судом по обвинению в убийстве. У нас есть свидетель, который готов подтвердить, что видел, как он убивал того охранника из ночного клуба. Того, с которым у него была стычка. И есть вещественные доказательства. Его отпечатки на оружии.
Мир поплыл перед глазами. Они подставили его. Они готовы были уничтожить его, посадив в тюрьму на всю жизнь.
— Вы не сможете! — прошептала я.
— О, мы сможем, — улыбнулся Сергей. — И мы это сделаем. Если ты хоть на йоту отступишь от нашего соглашения. Ты поняла? Ты — наша гарантия его молчания. И его… благополучия.
Я смотрела на них — на отца, с его багровым от ярости лицом, и на Сергея, с его ледяной маской. Они были не просто жестокими. Они были дьяволами. И они держали в руках самое дорогое, что у меня было. Не свою свободу. Его свободу. Его жизнь.
— Ты поняла? — повторил отец, впиваясь в меня взглядом.
Я медленно кивнула. Слёз не было. Был только холод. Холод и страшная, бездонная яма отчаяния, разверзшаяся у меня под ногами.
