Я вижу, как она глотает, глаза широко раскрыты:

— Кажется, ты донёс свою мысль.

— Поверь, есть и другие способы доказать это, если ты ещё не уверена. — Но вместо того, чтобы реализовать обещание, я отпускаю её подбородок и отступаю на шаг. Боюсь, что если буду стоять слишком близко, моя выдержка лопнет, и вечер пойдёт насмарку. Я собираю мысли, поправляю пиджак и спрашиваю: — Готова?

Я вижу, что её немного шокировали мои слова, но она морщится.

— Нет. — А потом её взгляд скользит к Кайденс.

Я беру малышку из манежа, фиксирую её в автокресле и веду Эвелин к двери. — Всё будет хорошо. И с ней, и с тобой.

Мы устраиваемся в моём грузовике, закрепляем кресло и выезжаем в сторону ранчо.

— Мне просто как-то неловко просить твою маму присмотреть за ней, когда мы едва общались последние месяцы, — говорит Эвелин.

— Ты её не просила. Я попросил. И она с радостью согласилась.

— Всё равно... Мне, наверное, даже страшнее встретиться с ней, чем идти на этот дурацкий благотворительный вечер.

— Когда увидишь, как она поладит с Кайденс, ты расслабишься. А если нет — сегодня открытый бар за счёт пивоварни Гибсон.

Это заставляет её улыбнуться.

— Ну ладно, уговорил. Бесплатный алкоголь? С этим я справлюсь.

На ранчо я помогаю Эвелин спуститься с машины, чтобы она не оступилась в платье и на каблуках. Потом беру Кайденс, её сумку и веду их на крыльцо.

— Мы приехали, — говорю, входя в дом. И буквально через секунду мама вылетает из коридора с восторгом в глазах.

Она останавливается, складывает руки на груди и с восхищением смотрит на нас. Боже, мама. Это не выпускной.

— Вы такие красивые, — мурлычет она, подходя ближе.

— Спасибо, миссис Гибсон, — отвечает Эвелин чуть неуверенно.

— Эвелин, милая. Ну что ты. Ты же знаешь, как меня звать — Мамочка Джи.

Она улыбается и кивает.

— Да, простите. Я просто не была уверена…

Мама берёт её за руку и притягивает к себе: — Ты теперь часть семьи. Неважно, как всё начиналось, у тебя всегда будет дом здесь. И у этой девочки тоже. Поняла меня?

Они встречаются взглядами. И если бы я не знал лучше, я бы подумал, что Эвелин вот-вот расплачется.

Я не могу представить свою жизнь без поддержки родителей, даже когда они не понимают или не одобряют мои поступки. А у Эвелин этого не было уже девять лет — а, возможно, и дольше. Так что я только могу догадываться, как на неё действуют слова моей матери.

Прежде чем Эвелин совсем разрыдается, я осторожно отрываю её от маминых объятий:

— Мам, ты помнёшь ей платье.

Мама бросает на меня такой взгляд, что я съёживаюсь:

— Ты мне не указывай, Уокер Брэдли. Ты прекрасно знаешь, что не стоит мешать мне обнимать невестку.

Я скрываю улыбку.

— Знаю, мама. Но разве ты не хочешь встретиться с Кайденс?

Мама издаёт радостный визг — так громко, что отец появляется из глубины дома. — Конечно! Дай мне эту крошку!

Она быстро расстёгивает ремни и берёт Кайденс на руки. Малышка внимательно изучает её, а потом тянется и дёргает маму за волосы — значит, одобряет.

— Я всю неделю слышал о предстоящем «дежурстве», — улыбается отец, пожимая мне руку, пока мама осторожно освобождается от цепких пальчиков Кайденс.

— Мы очень признательны, — говорю я.

— Очень, — добавляет Эвелин, прикусывая губу. — Она сейчас просто обожает дёргать за волосы. Извините. А ещё она ползает и очень быстрая. И, кстати, она ещё не спит всю ночь...

— Дорогая. Я вырастила троих сыновей, двое из которых — близнецы. Так что я кое-что знаю о младенцах. Не переживай ни на минуту, ладно? Эта малышка в надёжных руках.

Отец кивает:

— Лучшая мама на свете.

— И я могу это подтвердить, — добавляю я, если вдруг Эвелин нужно ещё подтверждение.

Она глубоко вздыхает.

— Хорошо. Я вам верю.

— Вот и правильно. А теперь — веселитесь, задержитесь подольше, поспите утром. Не спешите из-за неё, хорошо?

По лицу Эвелин видно, что она всё ещё переживает, но она кивает:

— Ладно. Если вы уверены. Звоните, если что-то случится, или будут вопросы.

— Детка, — говорю я, и это слово вырывается у меня впервые. Кладу ладонь ей на спину, прижимая к себе. Пора начинать создавать связь пораньше — и прямо перед родителями. — Всё будет хорошо. Ты заслужила отдохнуть. Мы оба заслужили. Попрощайся и поехали.

Чтобы закрепить свои слова, я целую её в губы.

Это был пятый поцелуй, но кто считает.

Эвелин смотрит на меня и сглатывает:

— Ты прав.

— Осторожнее с такими словами. У моего эго есть пределы, — подмигиваю.

Родители смеются, а Эвелин зацеловывает Кайденс, прежде чем отойти: — Я люблю тебя, малышка.

— Она знает, Эв. Пошли.

Я целую пухлую щёчку, которую обожаю, и веду свою жену к машине. Мы направляемся в город — навстречу всему, что готовит нам этот вечер. И я готов сделать всё, чтобы показать Эвелин, что значит быть моей.

Когда мы с опозданием входим в конференц-зал мэрии, он уже заполнен до отказа. Все одеты в костюмы и коктейльные платья, вокруг нас слышны шумные разговоры и поздравления. Зал украшен белыми льняными скатертями, мягкими стульями, вазами с красными розами в качестве центральных украшений и декором в черно-золотых тонах. Это одно из самых шикарных мероприятий, на которых я когда-либо был, и оно свидетельствует о том, что маленький город готов на все, чтобы помочь своим жителям.

Хотя я чувствую себя готовым ко всему, что может случиться, Эвелин сжимает мою руку крепче, когда мы входим, держась за руки. Я знаю её достаточно хорошо, чтобы понять — ей нужно выпить, чтобы расслабиться.

— Просто дыши, — шепчу я ей на ухо, наблюдая, как кожа на её шее покрывается мурашками у меня на глазах. Мне бы сейчас больше всего на свете хотелось провести языком по этим мурашкам… но это уже перебор для начала вечера. Вместо этого я целую её прямо под ухом — легко, нежно. Её дыхание сбивается, и я улыбаюсь: — Пойдём, найдём тебе что-нибудь выпить.

Я веду её к бару — он, разумеется, спонсируется пивоварней моего брата — и беру нам по бокалу пива.

— Спасибо, — говорит она, принимая стакан.

— Всегда пожалуйста.

— А как всё это работает? — спрашивает она, оглядываясь по сторонам, губы поджаты.

— Местные бизнесы пожертвовали товары и услуги, и любой может оставить ставку на то, что ему приглянулось.

— Жаль, что я не знала об этом раньше. Я бы с радостью что-нибудь пожертвовала.

— Ну, Джанис занималась организацией мероприятия, так что, возможно, поэтому до тебя не дошли.

Челюсть Эвелин напрягается. — Надо было просто обойти её и внести что-то назло.

Я смеюсь и веду её дальше вглубь зала:

— В следующий раз, милая. В следующий раз.

С рукой у неё на пояснице мы идём вдоль столов, рассматривая лоты. Я пожертвовал бесплатные уроки верховой езды с ранчо и улыбаюсь, увидев, что на них уже поставили несколько ставок.

Пока мы идём, я ищу глазами своего брата и Келси. Знаю, что они где-то здесь. Если Эвелин окажется рядом с Келси, ей станет намного легче.

— Уокер! Эвелин! — к нам бежит сияющая Сидни Мэтьюс. Она — юрист в нашем городке, занимается вопросами наследства. А её муж, Хави, работает у моего брата Форреста — прорабом на стройке.

— Привет, Сидни. Давненько не виделись. — Мы часто пересекались с ней и Хави в пивоварне, но давно не разговаривали по-настоящему.

— Да. И когда я услышала, что вы поженились, сразу пришла поздравить! — Её тёмные волосы колышутся, пока она изо всех сил сдерживает эмоции.

Эвелин рядом со мной глубоко вздыхает:

— Спасибо. Это было немного… внезапно…

— …но мы счастливы, — заканчиваю я за неё, прижимая к себе и целуя в щёку.

— О, вы не обязаны мне ничего объяснять. Я понимаю, что это значит — быть влюблённым настолько, что не можешь ждать. — Она машет рукой. — И, честно говоря, я всегда думала, что вы сойдётесь. Ну, раз Уайатт и Келси — ваши брат и невестка, и вы всё время вместе тусовались… — Она смеётся. — О, Боже, я просто слишком много читаю любовных романов. Мне везде сюжетные линии мерещатся!