Господи. Я должна бы радоваться, глядя на них двоих, но я знаю — эти женщины смотрели не на одежду, которую я продаю. Они смотрели на моего мужа, который носит на руках мою дочь — мужа и лучшего друга её покойного отца.

— Ничего, — говорю я, делая вид, что поправляю украшения на столе, хотя там всё на своих местах.

— Эй, что происходит? — допытывается Келси.

— Всё нормально. Оставь это.

— Похоже, она нашла себе мужика взамен на папочку ребёнка, — доносится до меня шёпот из соседнего стенда.

— Они про тебя? — Келси ставит руки в боки.

— Похоже на то, — отвечаю, разворачиваясь спиной к ним и пытаясь игнорировать, но тут слышу продолжение:

— Если бы мне предложили выбрать между тем, кого она имела раньше, и этим — я бы тоже предпочла его.

— Да вы издеваетесь?! — резко выпаливает Уокер, выходя из своего стенда с дочкой на руках, готовый защищать мою честь. Я ценю его порыв, но знаю, что это только усугубит ситуацию.

Такое я уже слышала раньше. Когда мы с Келси обедали в закусочной Rose’s Diner после нашей свадьбы с Уокером — я тоже заметила взгляды и шёпоты. С тех пор это стало происходить всё чаще — в магазине, в супермаркете, даже у меня в бутике. Все хотят увидеть женщину, что родила от одного мужчины, а вышла замуж за его лучшего друга.

Я кладу руку Уокеру на грудь, останавливая его:

— Уокер. Не надо. Пожалуйста.

Его взгляд остаётся прикован к женщинам за моей спиной, но я не могу на них смотреть. Я слишком занята тем, как резко напряглась его челюсть, как он стискивает зубы, держа мою дочку как самое хрупкое сокровище, боясь уронить её.

Он одновременно и сила, и нежность — и этим только сильнее сбивает меня с толку в моих чувствах.

Он притягивает меня за талию, чуть не сбивая с ног, и, приподняв мой подбородок двумя пальцами, нежно целует. Я не успеваю опомниться, а его губы уже отпускают мои — хотя я хочу большего.

Позади нас девушки хихикают и наконец уходят, отбрасывая волосы назад.

— Тебе не нужно было этого делать, — говорю я, отстраняясь.

— К чёрту их, Эвелин. Ты не должна париться из-за их мнения. Это не они живут твоей жизнью.

— Я в курсе.

— И ты должна помнить, ради чего мы это делаем.

— Может ты мне напомнишь? — отвечаю, упираясь руками в бока. Келси осторожно отходит назад.

Но сейчас этот вопрос кажется вполне уместным. Прошла почти неделя с момента медиации, и причины нашего брака становятся всё более размытыми по мере того, как растёт моё влечение к Уокеру. А после этой демонстрации чувств мне срочно нужно напоминание, зачем мы всё это затеяли. Мне нужно, чтобы он поставил мои эмоции на место, чтобы они не выползали наружу в самые неподходящие моменты.

После нашего разговора на веранде что-то во мне изменилось. Это уже не просто физическое влечение — он заставляет меня раскрываться, не осуждает за то, чем я делюсь, и даёт ощущение, что ему можно рассказать всё.

И именно это сейчас сводит меня с ума.

— Ради Кайденс, — наконец говорит он, поправляя дочку на руках.

Больше слов не требуется. Его ответ предельно ясен и именно то, что я должна была услышать.

Я возвращаюсь к своему стенду, пытаясь выбросить из головы то, что только что произошло, и сосредоточиться на работе. В небольшой перерыв между клиентами Келси снова подходит и трогает меня за плечо:

— Ты в порядке?

— Да. Всё нормально.

— Как женщина женщине скажу: слово нормально у нас очень опасное.

Фыркнув, я отвечаю. — А что ты хочешь услышать?

— Лучше правду.

Я уже собираюсь возразить, но в этот момент взгляд улавливает то, что останавливает меня.

Уокер снова держит Кайденс на руках, идёт по ряду стендов. Солнце заливает их мягким золотым светом, и картинка просто завораживает. В одной руке у него красный шарик, он показывает его дочке, а она визжит от восторга. От этого зрелища я невольно улыбаюсь, но тут Келси выдёргивает меня из этого момента, и я чувствую, как начинают увлажняться глаза.

— Эвелин… что случилось?

— Просто… я никогда не думала, что у неё будет это.

— Что это?

Жестом показываю на них: — Мужчина в её жизни. Отец.

— О, милая. — Она обнимает меня, а я закрываю глаза, пытаясь сдержать слёзы. Думаю, это один из моих самых больших страхов — что Кайденс может потерять и Уокера тоже.

Ты боишься только за дочку, Эвелин? Или боишься потерять его сама?

Я начинаю привязываться к нему. Думаю, именно поэтому я сегодня такая эмоциональная. Хотя… может, у меня просто скоро начнутся месячные.

Так или иначе, каждый новый день рядом с Уокером напоминает мне о том, как долго я была одна. За исключением Келси, я выстроила жизнь полной самостоятельности — и добилась многого. Но с появлением Кайденс мой прежний замкнутый мир уже не кажется таким заманчивым. Его место занимает новое желание — желание, которое усиливается каждым днём рядом с этим заботливым, добрым, самоотверженным мужчиной, что сейчас идёт прямо ко мне.

Господи, я не заслуживаю его. А он даже не понимает, что со мной делает.

— Что происходит? — спрашивает Уокер, возвращаясь к стенду. Моя малышка тянет верёвочку, пытаясь дотянуться до шарика — наверное, чтобы облизать его.

— Всё нормально, — говорю я, вытирая глаза.

— Вы просто были слишком милыми вместе, — объясняет Келси. — А мы, девушки… мы же вечно ревём. — Она небрежно пожимает плечами, пытаясь убедить его, что у меня не было нервного срыва.

— А… понятно… — Его брови хмурятся, он внимательно меня изучает, а потом говорит: — Думаю, ей надо сменить подгузник. Или она только что устроила эпичный пук.

Смеясь, я беру малышку из его рук:

— Давай сюда.

— Я и сам хотел это сделать, просто кому-то нужно было бы придержать шарик, — говорит он, поднимая глаза на шарик в руке.

— Всё в порядке. Спасибо, что развлёк её.

— Конечно. Мы отлично проводим время, правда, совёнок? — Кайденс издаёт свой совиный писк, и Уокер тут же повторяет его.

Келси смотрит на них с обожанием в глазах. Если бы я сейчас посмотрела в зеркало — выглядела бы так же.

Не привязывайся, Эвелин.

Уокер снова выпрямляется, глядя на меня сверху вниз. Его ладонь касается моего лица, и его слова, словно тараном, пробиваются сквозь ту стену, которую я пытаюсь строить всё выше с каждым днём:

— Я не помню, когда в последний раз мне было так весело на фермерском рынке. Я начинаю привыкать проводить дни с вами двумя. Спасибо, что позволяешь мне это.

Да, я тоже начинаю к этому привыкать.

— Спасибо. Надеюсь увидеть вас снова, — говорю я, передавая пакет с платьями и топами очередной покупательнице. Она уходит довольная, а я улыбаюсь ей вслед.

Вчерашний день был настоящими американскими горками — эмоции скакали вверх-вниз, как будто я сходила с ума. Но сегодня с утра я решила сосредоточиться на своём магазине и дочке, напомнить себе, что я управляю своей жизнью и своими чувствами.

— Сегодня хороший день, — бормочу я себе под нос, кивая, пока Кайденс кричит из манежа за моей спиной, явно требуя моего внимания.

— Что случилось, малышка? — Подхватываю её на руки и целую в щёку. — Голодна? Скоро обед.

Одно из преимуществ того, что я сама себе начальник — я могу брать дочь с собой на работу. Я уже не прихожу в магазин каждый день и не сижу здесь часами, как раньше — во время беременности я наняла несколько сотрудников, зная, что с появлением ребёнка мне понадобится помощь. Но когда я здесь, Кайденс со мной, и это даёт мне спокойствие — я не пропущу все эти важные этапы её жизни. Сейчас она особенно любит хватать меня за волосы при любой возможности.

— Ауч, малышка.

— Уф, дети… — Разворачиваюсь на голос Джанис Браун, стоящей напротив прилавка, с презрительной ухмылкой разглядывающей мою дочь. Я даже не услышала звонок над дверью — должно быть, она проскользнула, когда ушёл предыдущий покупатель.

— Простите?