— Спасибо, Уокер.

— Конечно, Эв. Для чего ещё нужны мужья? — Она закатывает глаза, но чем больше я называю себя её мужем, тем слаще это звучит. — Пойду всё-таки закончу принимать душ. А ты — держись подальше от кухни. Я сам домою посуду.

— Ладно...

— Я серьёзно, Эвелин. Не вздумай, чёрт побери, туда лезть.

— Необязательно ругаться, — парирует она.

— Просто хочу, чтобы ты поняла — я серьёзно.

Она театрально опускает глаза вниз, скользя по моему телу, но затем уходит в гостиную, как я и просил. Когда я вижу, что она уселась с Кайденс на диван, спокойно возвращаюсь в ванную.

Захожу в душ и отмываю с себя весь день, давая мыслям снова вернуться к фантазиям. Только теперь я представляю, как Эвелин благодарит меня за перевязку весьма своеобразным способом — стоя на коленях и обхватывая губами мой член. В результате кончаю за считанные минуты.

После ужина, когда Кайденс уже спит, я выхожу из своей комнаты, ожидая найти Эвелин на диване. Но в доме тихо. Мой взгляд цепляется за свет на заднем дворе. Беру пиво из холодильника, открываю стеклянную дверь и вижу самую красивую женщину, свернувшуюся в кресле с бокалом вина в руках.

Её длинные светлые волосы лежат на плечах и груди, слегка колышась от прохладного ветра. На ней тёмно-синяя майка и шорты для сна, из-под которых виднеются загорелые длинные ноги. Она медленно отпивает вино.

Она такая чертовски красивая, что я не могу не смотреть. Хочу её. Хочу её губы на своих. Хочу её грудь прижать к себе, её ноги обвить вокруг моей талии. Хочу увидеть её соски, кусать их, пока она не начнёт умолять о моём члене. Хочу услышать её стоны, увидеть, как меняется цвет её глаз, когда она возбуждается. Темнеют ли они? Светлеют? Зрачки расширяются? Закатываются от наслаждения?

— Нашёл меня, — шепчет она, выводя меня из транса. Хотя я дрочил всего пару часов назад, желание снова нарастает почти мгновенно.

— Нашёл. — Я сажусь в кресло напротив, открываю пиво и оглядываю задний двор. Здесь достаточно места, чтобы когда-нибудь поставить детскую площадку для Кайденс и посадить ещё растений. Пока что у Эвелин тут только одно молодое деревце в углу.

— Это моё счастливое место, — говорит она, снова притягивая мой взгляд. Она делает ещё глоток, громко цокает языком и улыбается. — Бабушка говорила: «Если ты не умеешь радоваться простой чашке кофе, то яхта тоже тебя не порадует.»

Я хмыкаю:

— Умная женщина.

— Очень. — Она тепло улыбается. — Сегодня я кофе сменила на бокал вина, но суть та же.

— Главное — мелочи, да?

— Ага.

— Как рука? — спрашиваю, замечая, что она держит бокал здоровой рукой.

— Немного ноет, но жить буду. Ещё раз спасибо, что помог.

Да уж, у меня тут тоже кое-что ноет — и, похоже, придётся с этим ещё пожить.

— Всегда пожалуйста. — Я отпиваю пиво. — Можно кое-что спросить? — решаюсь наконец перейти к тому, что планировал.

Эвелин поворачивается ко мне. — Зависит от вопроса...

— Твой ответ изменится в зависимости от вопроса?

— Ещё бы.

— Я просто хочу узнать тебя лучше, Эв. — Её лицо смягчается. — Думаю, нам стоит лучше знать друг друга — хотя бы ради достоверности этого брака. — Мои причины, конечно, гораздо глубже, но для неё эта версия звучит логично. Она тяжело вздыхает, и я понимаю — попал в её слабое место: в логику.

— Ладно. Но есть вещи, о которых я не говорю, Уокер. И ты должен это уважать.

— Хорошо. Если подойду к границе — скажешь. — Эй, прогресс есть прогресс, верно?

Она поднимает бокал:

— О, не переживай. Дам знать.

— Ни секунды не сомневался. А теперь развлеки меня: почему твой магазин называется Luna?

Её губы поднимаются в лёгкой улыбке.

— Не такого вопроса я от тебя ждала.

— Зато я хочу знать.

Она прочищает горло, поворачивается ко мне, а мягкий свет на веранде позволяет разглядеть её ещё лучше. Я насильно переключаюсь на слова, чтобы не утонуть в мыслях о том, насколько она прекрасна.

— Luna — это богиня луны в римской мифологии.

— Очень конкретный ответ.

— Очень конкретный вопрос.

— Значит, увлекаешься мифологией?

Эвелин качает головой: — Нет. Но когда я ехала в Ньюберри-Спрингс из Далласа, я остановилась на заправке перекусить — обязательный пункт любой поездки. — Я киваю. — В одном из дальних проходов стоял стенд с поздравительными открытками. Сам факт, что кто-то покупает открытки на заправке, показался мне странным, но я начала их читать. И одна из них запомнилась мне навсегда.

— О, должно быть что-то серьёзное, — говорю я, отпивая пиво.

— Это изменило мою жизнь, Уокер. Тебе не обязательно понимать, но ты спросил — я честно отвечаю.

Я мгновенно становлюсь серьёзнее: — Я весь во внимании, Эв. Говори. Мне действительно важно знать.

Она качает головой, моргая, будто снова переживая тот момент. — Там было написано: «Как и луна, мы проходим фазы пустоты, чтобы снова наполниться. Помни: тебе не обязательно быть целым, чтобы светить.»

У меня мурашки бегут по коже. — Чёрт. Глубоко. Теперь понятно, откуда у тебя в доме столько изображений луны.

— Это было именно то, что мне нужно было тогда услышать. Напоминание о том, что я приняла правильное решение, уехав из Далласа.

Вот оно, Уокер. Вот твоя возможность копнуть глубже.

— Почему ты уехала, Эв? Это как-то связано с твоей работой в Ferguson & Associates, о которой они сегодня упоминали?

Её тело мгновенно напрягается. — Я не хочу об этом говорить, Уокер.

— Эвелин... Мне нужно знать. Разве муж не должен знать, о чём идёт речь, чтобы не оплошать перед ними или, что важнее, перед социальным работником?

Она отводит взгляд, снова уставившись в темноту двора. Я замечаю, как дрожит её рука с бокалом, вино почти переливается через край. Между нами воцаряется затяжная пауза.

— Эвелин...

— Я скажу только это — и на этом тема закрыта, Уокер. Хорошо? — Наконец она поворачивается ко мне, выжидающе смотря.

— Хорошо, — соглашаюсь я, понимая, что сейчас должен принять любую информацию, которую она готова дать.

— Я работала там ещё в старших классах школы. Мой отец был лучшим другом владельца компании, и мои родители настаивали, чтобы я погрузилась в мир инвестиционного бизнеса, чтобы быть такой же богатой, как они. Они не торопили меня замуж — им хотелось, чтобы я могла стоять на собственных ногах. Мне казалось, что мне повезло. Я начала работать там в шестнадцать, как бы стажировалась на должность, которую должна была занять сразу после школы. Сет Фергюсон сказал, что даже диплом колледжа не понадобится — мол, у меня будет достаточно практического опыта. Но после выпуска всё пошло не так, как я ожидала, и я уволилась. И уехала.

В её истории явно чего-то не хватает. Она намеренно опускает детали. Но я не могу сейчас давить. И так балансирую на грани. Я хмыкаю и отвожу взгляд во двор, пока мысли продолжают крутиться в голове.

— Никаких комментариев? — её голос прерывает тишину.

— У меня есть вопросы, но я знаю, что ты на них не ответишь. Так что оставлю при себе.

Она усмехается. — Значит, ты не такой уж дурак.

— Мне жаль, что тебе пришлось сбежать из родного дома, Эвелин. — Наши глаза встречаются. — Правда жаль.

— А мне нет, — отрезает она. — То, где я жила, не было домом, Уокер. У меня не было детства, как у тебя: двух родителей, которые заботились бы обо мне, учили жизни, поддерживали. Слава Богу, у меня была страсть к моде и наследство от бабушки, которым я могла воспользоваться в восемнадцать. Так я открыла Luna и пошла своим путём. — Я впитываю каждую деталь, которую она сама по доброй воле раскрывает. — Я начала вести блог о моде в шестнадцать, и со временем набрала аудиторию. Дизайнеры стали предлагать мне их рекламировать. Когда я не работала в Ferguson & Associates, я занималась блогом. Я до сих пор веду соцсети — онлайн-магазин приносит больше денег, чем сам бутик. Но я люблю свой магазин. Это осязаемое доказательство того, что я сама всего добилась. Он напоминает мне, что не нужно быть целой, чтобы светить. Что, пройдя пустоту, я обрела лучшее. Ньюберри-Спрингс... и Келси. Без неё я бы не справилась эти девять лет.