Именно поэтому я мог слышать сладкий голос Скарлетт днем и ночью. Мой ангел музыки усердно трудился над своим ремеслом. За последние несколько недель она вдохновила меня, настоящего демона, больше, чем любой другой голос или композитор, которого я изучал на протяжении многих лет. Сам Гуно убил бы себя, если бы услышал, как она сейчас пела его песни. Я знал, что так и есть.

Последние ноты арии гулко разносились по залу, и у меня зачесались пальцы, чтобы присоединиться к аплодисментам. Благодаря прожектору мое слабое зрение все еще могло различить золотисто-красный блеск в каждом диком черном локоне. Ее кожа цвета слоновой кости блестела под горячими лучами, а от удивления на ее лице просто захватывало дух.

После бесчисленных репетиций и вокальных упражнений я знал, что она заведет зал. Я хотел болеть за нее, но любое проявление слабости перед Шателайном только нарисует мишень на ее спине. Я и так уже слишком часто это делал.

Отдать Шателайну - любому Шателайну -преимущество могло означать смертный приговор. Я не позволю, чтобы Скарлетт оказалась в центре нашего минного поля.

Однако это не останавливало Рэнда.

— Браво! Браво!

Он вскочил на ноги и перегнулся через золотые перила, хлопая и призывая ее с тем же пылом, с каким я хотел бы. Она поднимает взгляд на мою театральную ложу, и ее серебряные глаза сверкают в свете прожекторов. Пустота в моей груди начала биться с новой силой, когда она подняла взгляд и ее улыбка расширилась.

Видит ли она, что это я? Знает ли она, что я здесь ради нее?

Я всегда прятался в тени, но мысль о том, что моя муза наконец-то увидела меня, заставляет меня встать. Но Рэнд начал размахивать руками, как чертов маньяк, и осознание этого пришло.

Это он. Она видела только его. Возлюбленный ее детства. Я слишком долго оставался в темноте, за своей маской.

Мы с Беном требовали, чтобы те, с кем мы вели дела, показывали свои лица, а наши люди - мои тени - носили маски, обеспечивая анонимность для тех, кто работал на Бордо. Это не только защищало наших людей и их семьи, но и предотвращало мятеж. И хотя эта политика всегда была мне выгодна, сейчас я об этом пожалел.

От того, как Скарлетт улыбнулась Рэнду, у меня свело живот. Несомненно, он впитывал то, как она смотрела на него, и понимал, как это влияло на меня, потому что оглянулся на меня с довольной улыбкой. Оперный театр должен быть безопасной зоной, свободной от насилия. Но сегодня ревность заставляла меня фантазировать о том, как бы перекинуть этот самодовольный кусок дерьма через перила.

— Кажется, она меня узнала! — торжествующе воскликнул он.

Я молчал, но Бен тихо ответил, когда толпа стихла и свет на сцене погас.

— Похоже на то.

— Да? — Рэнд кивнул с волнением. — Я должен пойти к ней, да? Передать привет?

— Нет, — зарычал я.

Моя правая рука сжалась в кулак, а вольфрамовое кольцо с черепом нагрелось, когда я представил, как избиваю симпатичное лицо Рэнда.

— Думаю, Сол хочет сказать, что у нас еще будет продолжение спектакля. Не говоря уже о том, что мы еще не закончили.

Бен указал на это, отчаянно пытаясь удержать нас в рамках задачи.

— И перемирие, — добавил я. — Она моя.

Я почувствовал, как Бен напрягся рядом со мной, и я его не винил. Даже я слышал наваждение в своем голосе. Это опасно.

— Он прав, она под запретом, — солгал Бен. — Она живет в Квартале под нашей защитой.

Рэнд покачал головой и замолк, когда опера продолжилась.

— Может, меня и не было долгое время, но я хорошо помню условия перемирия. Одно только проживание во Французском квартале не делает ее однозначно твоей. Я не вижу клейма или амулетов, которые бы свидетельствовали о ее преданности. Перемирие нужно только для того, чтобы никто из наших не совершил преступления по ту сторону линии или против того, кого вы специально защищаете. Я не причиню ей вреда. Скарлетт всегда была мне небезразлична, а я не видел ее больше десяти лет. Я просто хочу поздороваться, может быть, пригласить ее выпить. Ты не можешь скрывать ее от меня, Бордо. Я не одна из твоих теней, — он выплюнул это слово как проклятие.

— По крайней мере, мои тени знают, кто их ведет, — парировал я.

— Это гребаный удар ниже пояса, — Рэнд сделал шаг вперед, когда я медленно встал со своего места, возвышаясь над ним на шесть футов четыре дюйма. К его чести, Рэнд изо всех сил старался встретить мой взгляд, прежде чем Бен встал между нами.

— Ты устраиваешь сцену, — прошипел Бен. — И так уже есть одна, за которую люди заплатили. Давай не будем портить шоу.

Он повернулся к открытому дверному проему.

— Сабина?

Из тени появился наш второй командир, высокая брюнетка со светло-коричневой кожей и атлетическим телосложением. Ее маска - одна из моих любимых: рогатая морда демона, объятая пламенем, закрывала верхнюю половину ее лица, открывая только угольные глаза. В ее руке наготове кинжал, который никогда не покидает ее.

Сабина хороша. Даже чертовски хороша. Никто в ложе не видел, что она готова покончить с Рэндом до его следующего вздоха. В светлой комнате даже я бы поборолся с этой лисицей. Но когда свет погашен, никто не сравнится со мной.

— Мне нужно вынести отброса Шателайна? — небрежно спросила Сабина.

— Отброса? — прошипел Рэнд. — Ты же не считала моего брата отбросом.

Едва заметная усмешка скривила ее губы, когда она старательно избегала моего взгляда. Это самая сильная эмоция, которую она когда-либо проявляла.

— Это было до того, как Лоран показал свое истинное лицо. Насколько я понимаю, Шателайна следует сбросить в реку Миссисипи вместе с цементными башмаками, как в старые добрые времена.

Лицо Рэнда исказилось от отвращения.

— Не знаю, что он в тебе нашел.

— Легкая мишень. Но теперь я представляю угрозу. Так что тебе нужно? — обратилась она к Бену, моральному компасу Бордо.

Если бы она спросила меня, мы бы вместе с ликованием перекинули Рэнда через перила.

— Проводи его на его место в зале. Мы закончили.

— С удовольствием. Пойдем со мной, мальчик Рэнди.

— Заткнись, — проворчал Рэнд, но последовал за ней, поправляя лацканы и бросая на меня надменный взгляд. — В любом случае мне нужно послушать сопрано. О, и, поскольку она технически не связана с нами, я объявляю ее своей. Считайте ее Шателайн. Кто знает, может, когда-нибудь она ею станет.

Я уже наполовину встал со своего места, когда Сабина закрыла за собой дверь. Настойчивая хватка Бена на моем предплечье - единственное, что удержало меня от того, чтобы броситься за ними. Мое тело вибрировало от нетерпения задушить еще одного Шателайна и удалить его напыщенную задницу из этого мира.

Это чувство отнюдь не ново, но я не встречался лицом к лицу с Шателайнами с пятнадцати лет, и на этот раз в моих жилах пульсировал иной драйв. Вместо неуклонного барабанного боя мести что-то другое, словно тарелки, врезалось в привычный мне ударный ритм.

Страх.

У меня мурашки по коже. Шателайн, забравшийся в мою голову, неприемлем.

— Не стоит, брат. Ты уже передал ему одно сообщение в подвалах с этим ублюдком Жаком.

Я посмотрел на своего близнеца, тусклое свечение от телефона освещало его лицо.

— Я пишу Мэгги. Шателайн может захотеть уйти за кулисы. Я хочу, чтобы она была готова.

Я кивнул. Наша операция процветала за счет того, что мы прятались у всех на виду, но мы никогда не привлекали невинных. Многие из работников сцены работали на нас, так как здание Новой французской оперы и расположенное под ним питейное заведение - нейтральная территория. Мы поклялись никогда ничего не начинать на этой территории, но уж точно довести дело до конца.

Каждый мускул в моем теле бунтовал, когда я спокойно занял свое место, решив послушать брата. Бен устроился рядом со мной, и я попытался досмотреть выступление Скарлетт до конца, несмотря на зарождающееся во мне беспокойство.