Каменный коридор освещен лампочками Эдисона в индустриальном стиле, защищенными металлическими решетками, такими же, какие стоят вдоль коридора Сола в его квартире. Вдалеке слышен плеск воды, когда мы придерживаемся левой стороны тускло освещенной дорожки.

— Это река? Под землей?

— Мы здесь ниже уровня моря, — объясняет Сол. — Мой прадед хотел использовать сухие пути для своих предприятий во времена Запрета, поэтому у него в кармане был архитектор и градостроитель, который помогал отводить сточные и паводковые воды в эти подземные каналы, ведущие к реке Миссисипи. Французский квартал уже находится немного выше уровня моря по сравнению с остальной частью Нового Орлеана, и в прошлом эти каналы помогали предотвращать катастрофические наводнения на улицах над нами.

— Ого, а что будет, если я упаду? Меня унесет в Миссисипи?

Сол прижимает мою руку к себе, как будто боится, что я могу рассказать о том несчастном случае.

— Никогда не подходи слишком близко, прекрасная муза. Я не могу потерять тебя, — бормочет он так тихо, что я сомневаюсь, что Сабина услышала его. — Каналы перенаправляют избыток воды в трубы, которые проходят подобно лабиринту под Французским кварталом и заканчиваются в устье Миссисипи. Хотя есть участки лабиринта, где приходится задерживать дыхание, можно преодолеть дистанцию в тысячу футов, если будешь быстро двигаться по течению и держать голову поближе к кислородному баллону на потолке трубы. Но большинство людей этого не знают.

Я фыркаю.

— И много народу любит здесь плавать?

От его молчания волосы у меня на затылке встают дыбом.

— Да, некоторым дается такой выбор. Другие предпочитают пробиваться с боем.

Я сглатываю, пытаясь собрать воедино то, что он говорит.

— Итак, когда люди спускаются сюда, они либо плавают... Либо дерутся. С кем они сражаются и почему?

Проходят минуты, когда я слышу только зловещий плеск воды всего в нескольких футах от меня.

— Они сражаются со мной, Скарлетт. Что касается «почему»... Давай просто скажем, что люди не выбирают приходить сюда. Но когда они приходят, я уверен, что они этого заслуживают. Это Призрака...

— ...моральный кодекс, — заканчиваю я за него, вспоминая наш разговор о справедливости ранее. — Каков, эм, процент успеха при выборе плавания?

Он делает паузу, и я клянусь, что он буквально пытается подсчитать цифры, прежде чем наконец ответить.

— Низкий.

— А как насчет второго варианта? — вариант, при котором люди борются за свои жизни. — Каков там процент успеха?

— Никаких, — быстро отвечает он, даже не прибегая к математическим подсчетам. — Пока что вероятность успеха последнего варианта равна нулю.

— И все же эти ублюдки продолжают выбирать это, — усмехается Сабина.

Черт... Призрак Французского квартала действительно является силовиком семьи Бордо.

Вопросы бомбардируют мой разум, но я пока не уверена, что хочу знать ответы. Он и раньше говорил, что тот, кто добьется своего, заслуживает справедливости, но сколько людей заслужили это за эти годы?

У меня болит в груди, но мое сердце жаждет наказания, когда дело доходит до Сола, потому что я не сочувствую людям, которые проиграли свою битву здесь, внизу. По какой-то причине я доверяю суждению Призрака в выборе судьбы преступника. Особенно с учетом того, что он дает им способ заслужить свободу, оставаясь при этом виновными. Нет, мне их не жалко.

Мне жаль его. Моего демона музыки.

За сколько смертей человек может быть ответственен при жизни, прежде чем его душа станет черной, как ночь? Есть ли какой-нибудь путь назад после этого?

Мы продолжаем идти по дорожке, и я изо всех сил стараюсь не вертеть головой, наблюдая за происходящим. Но я не могу сдержать своего любопытства, даже в темноте, поэтому, когда мы наконец останавливаемся перед винтовой лестницей из кованого железа, я чуть не врезаюсь в Сола.

— Осторожнее, маленькая муза, — тепло шепчет он, прежде чем подняться по ступенькам, все еще держа меня за руку.

— Куда он ведет?

— До самой крыши, но нам не нужно будет заходить так далеко.

Он устраивается на первой площадке перед другой стальной дверью и, держа мою руку в своей, нажимает еще одну кнопку на экране своего телефона.

Прохладный, влажный запах камня немедленно сменяется запахом дерева и лака. В маленьком коридоре все еще царит темнота, когда я пытаюсь что-нибудь разглядеть.

— Где мы находимся? — спросила я.

— Мы внутри стен оперного театра. По этим потайным тропинкам посетители и спиртное тайно перемещались из заведения в кафе мадам Джи. Конечно, тогда он принадлежал ее бабушке.

— Семья мадам Джи владела «Маской» все это время?

Мне кажется, что мой разговор с Рэндом состоялся целую жизнь назад, хотя это было буквально только вчера. Он сказал, что Бордо вымогают деньги у мадам Джи, но, учитывая все, что я пока знаю о Призраке Французского квартала, не уверена, что больше верю в это.

— Да, семья мадам Джи, Гастоне - ранее Лаво - и Бордо имеют долгую совместную историю. Мой прадед восстановил сгоревший французский оперный театр для своей жены. Бабушка мадам Джи хотела создать безопасное место, где семья и друзья, которым можно доверять, могли бы собираться без посторонних глаз. Строительство скрытого бара одновременно с Новым Французским оперным домом было идеальным решением.

— Если дом принадлежит семье мадам Джи, почему они должны платить тебе за аренду и охрану?

Сол фыркает и, прищурившись, смотрит на меня, прежде чем повернуть налево. С каждым шагом какофония звуков с Бурбон-стрит проникает сквозь стены все громче и громче, но я слышу Сола поверх всего этого.

— Ты думаешь, кто-то может указывать мадам Джи, что делать? Ее семья управляла этим городом еще до того, как моя ступила на его землю. Мы всегда работали вместе. И зачем ей вообще платить арендную плату за то, что принадлежит ей по праву? Кто тебе это сказал?

У меня вертится на кончике языка обругать Рэнда, но между ними явно неприязнь. Становиться на пути у кого-либо из них — последнее, чего я хочу, хотя, похоже, я каким-то образом уже угодила прямо в эпицентр их вражды.

Я пропускаю несколько шагов, прежде чем даю самый ни к чему не обязывающий, правдивый ответ, который только могу придумать.

— Ты знаешь… только слышала об этом в городе.

Сол хмыкает.

— Ну, тебя дезинформировали. Всегда проверяй свои источники, Скарлетт. Мы с братом обеспечиваем юридическую, финансовую и физическую защиту тем, кто нам предан. В городе всегда есть группировки, пытающиеся восстать и вытеснить владельцев бизнеса из Французского квартала. Некоторые пойдут на все, чтобы украсть успех, который может обеспечить этот город. После урагана «Катрин» мы выросли и снова процветаем. Некоторые люди хотят забрать все это себе, а некоторые просто не хотят, чтобы мы вообще процветали.

— Но помимо всего прочего, мадам Джи - моя семья. Ее дочь Мэгги - моя невестка, а ее внучка Мари - моя племянница. Мы с Беном бесплатно обеспечили бы охрану мадам Джи, но ее семейная линия всегда была гордой и могущественной. Она ничем не отличается и отказывается от «семейной скидки», как она выражается, поэтому мы с Беном просто передаем все деньги, которые она нам дает, в доверительное управление для Мари, когда ей исполнится двадцать пять.

— О... — Это все, что я могу сказать после того, как Сол полностью опроверг обвинения Рэнда.

Сол, кажется, не замечает моего молчания, когда его телефон снова загорается. Он толкает дверь, о которой я даже не подозревала, что она находится прямо перед нами.

— Подожди здесь, — шепчет он, прежде чем проскользнуть внутрь.

— Ты же знаешь, они отличаются от слухов.

— Ах! Господи. — Моя рука взлетает к груди при звуке голоса Сабины позади меня. — Напугала меня до смерти.

— Я это понимаю. Но серьезно, не верь всему, что слышишь. Бордо честны до безобразия, поэтому, что бы ты ни услышала, не забудь сначала спросить кого-нибудь из них. Я знаю, что хотела бы этого. — Последнюю часть она бормочет, но мне все равно удается расслышать.