— Ты шантажируешь Монти, чтобы он сделал тебя Маргаритой. — Она перестает рассматривать свое платье в зеркале и поворачивается ко мне, скрестив руки на груди. — Ты хоть представляешь, скольким мне пришлось пожертвовать, чтобы получить это место, только для того, чтобы заболеть чертовой болезнью желудка в тот вечер, когда ко мне приехали кастинг-директора со всей страны?

— Директора по кастингу были здесь вчера вечером?

Блестящие зеленые глаза Джиллианы вспыхивают.

— Боже мой, ты не знала? — она усмехается. — Ты не знала, и все равно спела лучшее выступление в своей жизни. Это... Бесит, если честно. Монти и Мэгги встречаются с некоторыми сегодня, чтобы обсудить актерский состав для своих предстоящих шоу. Где ты была, Скарлетт? Ты вообще заботишься о своем будущем или просто крадешь внимание для собственного развлечения?

Жар приливает к моим щекам, и я знаю, что моя светлая кожа покраснела как свекла. Но она права, я собиралась в Бордо, осуществить мечту, о которой грезил мой отец — ту, о которой, как я думала, мечтала и я. С тех пор как я попробовала это вчера вечером, я действительно в растерянности относительно того, что будет дальше. Я больше, чем когда-либо, запуталась в том, хочу ли я заниматься чем-то, связанным с театром, или я пряталась на позиции дублерши, слишком боясь взять на себя ответственность и пройти прослушивание на главную героиню в своей собственной жизни.

— Послушай, Джиллиана, клянусь, я не шантажировала Монти. Я даже не знаю, откуда пришло его письмо. Я была в «Маске» вместе со всеми остальными, когда его доставили.

Лицо Джиллианы задумчиво морщится, прежде чем она вздыхает.

— Ладно, ладно. Думаю, это было немного притянуто за уши. Просто странно, что отправитель, кем бы он ни был, сказал оставить тебя в качестве ведущей. Например, почему их это должно волновать? Кроме того, я думаю, что меня больше злит то, что Монти валяется на полу, как мокрая собака, после всего, что я сделала для...

Она поджимает губы, и я хмурюсь.

— Что ты сделала, Джиллиана? — тихо спрашиваю я.

Ее глаза блестят, и она качает головой, плотно сжав губы. Я знаю Джиллиану много лет, но мы никогда не были близки. Тем не менее, мое сердце колотится при виде обезумевшего выражения ее лица, и в моей голове громко звучит сигнал тревоги по всем девичьим кодам. Я оглядываю примерочную, прежде чем взять ее за руку.

— Следуй за мной, — приказываю я и веду ее через темные закоулки за кулисами. Моя комната недалеко, так что нам не потребуется много времени, чтобы добраться туда.

Как только я это делаю, я заталкиваю нас внутрь и закрываю дверь.

В моей комнате немного меньше беспорядка с тех пор, как я прибралась сегодня утром, но диван все еще завален моими костюмами с вечера закрытия. Я указываю ей на кресло для макияжа, чтобы она села, а сама присаживаюсь на подлокотник своего дивана.

— Ладно... Поговори со мной. Ты что-нибудь сделала для Монти? — на мой вопрос великолепные полные красные губы Джиллианы сжимаются так сильно, что белеют, и я перефразировала вопрос. — Что Монти заставил тебя делать?

Изменение формулировки, кажется, задевает за живое, и нижняя губа начинает подрагивать. Приходит осознание. До меня всегда доходили слухи о том, что Джиллиана получила роль Джульетты после своего дерьмового прослушивания. Этот «один день» был не лучшим для нее, но она потрясающая певица и феноменальная актриса. Я никогда не сомневалась, что она заслужила эту роль, но я сомневалась в слухах.

До сих пор.

— О, Джиллиана... — Я прислоняюсь плечом к стене и сдерживаюсь, чтобы не обнять ее. Я знаю, каково это — чувствовать себя оскорбленной, поэтому воздерживаюсь от физического утешения, пока не узнаю, как она хочет, чтобы ее утешили. — Он... Он причинил тебе боль?

Она вытирает слезы, которые текут по щекам, и энергично качает головой.

— Нет, ничего подобного. Он просто, эм, сказал, что если я хочу эту роль, я должна... Показать ему, как сильно я этого хочу. На коленях.

Отвращение к этому ужасному человеку скользит у меня по коже.

— Что за гребаная свинья.

— Правда? Именно это я и сказала... Но потом он сказал мне, что если я этого не сделаю, он расскажет всем, что я приставала к нему, и что меня вышвырнут из Бордо.

— Джиллиана, ты должна рассказать Мэгги. Она заместитель режиссера и может сказать своему мужу...

— Нет! — Джиллиана взвизгивает, прежде чем снова смягчить голос. — Просто... Нет. Все, чего я хочу, это пройти выпускной год невредимой. Никто не возьмет меня на работу, если подумает, что я обвиняю директоров в… ты знаешь.

Я неохотно киваю, мне не по себе от вынужденной неопределенности, в которой находится Джиллиана. Но я полностью понимаю это. Я не сообщила о Жаке на прошлой неделе, и он был всего лишь одним из временных рабочих сцены, а не нашим режиссером.

— Мне жаль, Джиллиана.… если я могу что-нибудь сделать...

— Ты не можешь, — бормочет она. — Нет, если только ты не сможешь найти шантажиста. Кем бы он или она ни были, они все разрушают.

— Поверь мне, если бы я могла найти его, я бы так и сделала. — Хотя я понятия не имею, кто отправляет письма, я все равно чувствую странную ответственность и хотела бы сделать больше, чем просто утешить ее. — Можно я тебя обниму?

Она слабо улыбается мне, и когда она встает, я обнимаю ее более высокую фигуру под мышками и шепчу:

— Я думаю, тебе следует сообщить о нем, но я понимаю, почему ты боишься. Я помогу всем, чем смогу, даже если это будет просто держать тебя за руку, пока ты будешь выходить вперед.

— Спасибо, девочка. Я пока ничего не хочу делать. Я просто... — Ее объятия напрягаются, прежде чем она отталкивает меня так сильно, что я чуть не падаю. Она хватает бумагу с моего стола, и мое сердце замирает в груди, меня охватывает паника. — Что, черт возьми, это такое, Скарлетт?

Она переворачивает конверт от моего демона музыки, показывая алую восковую печать, которую я аккуратно распечатала, чтобы сохранить в целости.

— Джиллиана, я могу объяснить...

— Ты сказала, что не имеешь никакого отношения к шантажу Монти.

Я делаю шаг вперед, но она поднимает письмо над головой, так что до него невозможно дотянуться.

— Я этого не делала. Я...

— Тогда какого черта у тебя один и тот же конверт?

Я прекращаю попытки достать письмо и роюсь в своей шкатулке с драгоценностями, чтобы найти ноты из других моих писем. Часть меня хочет оставить своего демона при себе и признаться в преступлении, которого я не совершала. Но мои пальцы, сжимающие бумагу, дрожат, потому что еще больше я боюсь, что меня выгонят из Бордо, если я и дальше буду держать его в секрете.

— В какую игру ты играешь, Скарлетт?

— Это от… конверт от моего... — Я колеблюсь, не зная, как сказать ей и не показаться сумасшедшей.

— Выкладывай. Кто шлет тебе письма?

Мой демон музыки.

— Это от тайного поклонника, — наконец выпаливаю я.

Сведение моего демона к такому простому прозвищу ощущается у меня на языке как предательство, высушивающее рот, как пепел. Но это лучшее, что я могу придумать, не выходя из себя, для соответствия тому, кто, по сути, является очень музыкально талантливым сталкером.

Я протягиваю ей множество страниц с нотами, прежде чем могу остановить себя. Она берет их осторожно, прищурив глаза.

— Тайный поклонник? — она тщательно взвешивает слова, прежде чем изучить документы. Через мгновение она напевает одну из моих любимых песен, пока высокая нота не прерывает ее писком. Она прочищает горло, и ее сердитые изумрудные глаза метают в меня кинжалы. — Хорошая песня. И как удобно, что это прекрасно отражено в твоем реестре. Скажи мне вот что, Скарлетт, когда ты находишь время сочинять музыку, несмотря на все твои удары в спину и шантаж?

У меня отвисает челюсть.

— Что? Нет, я...

— Ты заразила меня желудочным гриппом? Чтобы мне пришлось пропустить вечер, когда кастинг-директора приедут отбирать таланты?