— Эту историю я знаю! — кто хоть мало-мальски знаком с Библией, слышал о Ноевом ковчеге, — нашёлся один безгрешный мирянин — праведник, истово молящийся Богу, и тот решил его не топить со всеми, а дать возможность через него и его потомков сохраниться роду человеческому. Научил Ноя построить ковчег, в который собрать сыновей с жёнами и каждой твари по паре из животного мира! Так?

— Не так! — возражает, — праведника звали Ноэле, никакого ковчега он не строил. Боги велели ему собрать людей из числа тех, что чисты душой и позвать за собой. А потом открыли портал в эти земли, позволив начать всё сначала.

— Но как же тогда человечество сохранилось в моём мире? Там бы сейчас никого не было!

— Наверное, Ной с ковчегом тоже был и дал жизнь своей ветви людей, а другая ветвь ушла за Ноэле в Абекур.

— Красивая версия, — что ещё добавить? Я не сильна в истории, так, поверхностные знания со школьных времён, но вот что странно, — Берти, Господь един, почему ты говоришь во множественном числе?

— Тебе ли не знать, Наимудрейшая, что вас — Пантеон, иначе, как бы так вышло, что не сговариваясь сохранились две ветви? А, может, и не две? — логика железная.

Интересно, где же пресловутая Дадиан в божественной иерархии? Наверное, не слишком высоко, если работаю в больнице, а в свободное от работы время играюсь почти месяц с каким-то потерявшимся герцогом и других божественных дел у меня нет…

Разговор разговором, но жара невозможная стоит, я уже взмокла, хорошо, что Костик все тёплые вещи в гроте оставил, да ещё и пить хочется, и есть, кстати.

Любимый Сусанин выводит нас в прекрасное место: широкая ровная долина, по центру которой голубеет ровной зеркальной чашей озеро, окружённое несколькими деревцами.

— Привал, Наитерпеливейшая, надо немного отдохнуть, — очень своевременно, у меня ноги уже горят огнём в зимних ботинках! И ещё назрел вопрос,

— В Обероне дороги предусмотрены? Или только козьи тропы?

— Предусмотрены, — успокаивает, — но нам светиться не стоит, к тому же так короче.

— Ты, всё-таки, опасаешься показываться на глаза? — логично, если его пытались убить, хотя и давненько.

— Не хочу тебя показывать, — а вот это мне совсем не нравится,

— Боишься мной распугать подданных?

— Боюсь показать насколько доступна Величайшая Дадиан для простых смертных. Всё же у нас определённые традиции и почитание богов, а тут одна из них по дорогам бродит…

— Не находишь это странным? — ну же, Берти, самое время прозреть!

— Что им всем объяснять, что у тебя память отказала? — вздыхает.

— И правда, хреновая идея…

От озёрной глади веет прохладой. Я даже нашла небольшой тенёк и рухнула прямо в траву. Спихнула с горящих ног свою адскую обувку и наслаждаюсь. Мой сопровождающий последовать примеру не спешит. Прошёлся под деревьями, чего-то там надрал с веток, с его ростом не трудно, и принёс мне,

— Вот, попробуй! — протягивает крупный оранжево-розовый мохнатый персик, спелый, ароматный.

Принимаю, принюхиваюсь, запах — чудо,

— Запретный плод? — у нас всё, как по Ветхому Завету: райские кущи и почти яблоко, только предлагает его отведать на этот раз мужчина.

— О чём ты?

— О люди! все похожи вы

На прародительницу Эву:

Что вам дано, то не влечет,

Вас непрестанно змий зовет

К себе, к таинственному древу;

Запретный плод вам подавай:

А без того вам рай не рай.

— Божественные речи! Какие рифмы, любимая! Только Наимудрейшая Дадиан способна творить высокую поэзию!

— Вообще-то, Пушкин, — конечно, лестно слышать похвалу, но Александр Сергеевич, как говорится, наше всё, так что присваивать авторство не буду. Хотя обмануть в этом вопросе проще простого.

— Пушкин? — повторяет эхом Костик, — такого бога я не знаю!

— Напрасно! Вернёмся назад, будешь его труды изучать!

— Вернёмся?!

— А ты, как думал? Мне на работу послезавтра! — он немного растерян, а я не могу устоять, надкусываю соблазнительную мякоть, крышесносно!

Никогда ещё не доводилось пробовать настолько вкусных персиков. Сладкий медовый вкус, умопомрачительный запах и сок, брызнувший из-под моих зубов, потёкший липкими струйками сквозь пальцы! Смеюсь, собираю губами, захлёбываюсь этим божественным нектаром. В какой-то миг поднимаю глаза на Костю, хочу поблагодарить за такую вкуснотищу и вижу, как в его взгляде зарождается красноречивый огонь. Понимаю без слов, считываю молчаливый вопрос сразу и ещё не успев ответить, попадаю в плен его губ. Сначала мои сладкие мокрые руки, он слизывает тонкие дорожки сока с запястья, потом нежно немного щекотно пробегает языком по ладони, далее приходит черёд каждого пальчика в отдельности. Смотрю, как зачарованная, чувствую, как заколдованная. А Костик, переходит к другой руке, откусывает от плода и прямо с мякотью во рту приникает к моим губам! Сладко! Томительно вкусно! Поцелуй с мёдом!

«Остановись, мгновение, ты прекрасно!» — лучше Гёте не сказать, вернее, не подумать! Всё здесь наталкивает на мысли о высоком… Но это последняя перед тем, как моя одежда покидает тело, а дальше без мыслей! Верх берут инстинкты.

— А, как же… — можно не завершать,

— Всё под контролем, богинюшка! — усадил сверху. Аккуратно, нежно, медленно… до дрожи нетерпения медленно. Я в его могучих руках лёгкая податливая кукла, движения которой, ритм и глубину задаёт сам. Остаётся только отдаться на волю опытного любовника, уйдя в ощущения. Глаза в глаза, губы в губы, дыхание в дыхание, стон в стон… Поймать нужную волну, сосредоточиться в одной единственной точке, которая разгорается с каждым новым движением всё сильней и горячей, превращая поначалу неяркую тлеющую искру внизу живота в пожар, который поглощает уже полностью, требуя забыться, взорваться и сгореть целиком!..

За миг до умопомрачения, осознаю, что Костя сдержал обещание, всё под контролем…

Отдышавшись, он легко подхватывает меня на руки и несёт в воду.

Неужели это со мной происходит? Вместо унылой зимы, пасмурного, депрессивного неба, чёрно-белого грязно-снежного пейзажа, я оказалась в первозданном цветущем раю с самым прекрасным, самым любимым мужчиной? И это он так трепетно и нежно погружает меня в тёплые ласковые воды, омывает ими моё несовершенное худое тело, словно божественный сосуд невероятной ценности и неземной красоты?

— Любимая моя богиня, — шепчет.

Значит, так и есть…

Блаженствую. Лежу на отмели, жую персик, уже третий. Тёплая водичка нежно ласкает кожу, а я гляжу в бездонное густо-синее небо. Оно здесь насыщенное, удивительно бескрайнее! Рядом любимый в позе расслабленной созерцательности, руки за головой, тоже странно молчалив, ему точно есть о чём подумать…

Наконец, облокотясь, поворачивается в мою сторону, глаза у него точь-в-точь цвета здешнего неба,

— Тань, пора, — жалко. Мне здесь понравилось. Сюда бы в отпуск с палаткой! Да я и на шалаш согласна.

— Обещай, что вернёмся в это место!

Улыбается,

— Вернёмся! Ты другие места ещё не видела, — многообещающая приманка,

— Уже желаю видеть! — поднимаюсь, смываю остатки персикового сока с лица и рук и топаю одеваться. Как же не хочется обувать зимние ботинки! Пока Костик натягивает джинсы на сырые ноги, рассматриваю укус на бедре,

— Будем дома, снимем швы, — трогаю свежий рубец, стянувший кожу, он ещё красный, довольно плотный, но всё чисто и не так уж грубо. В, общем, если что, в портнихи сгожусь.

— А тут нельзя снять? — намекает, что назад пути нет.

— Да пойми ты, мне на работу послезавтра! Никого не предупредила! Никитична хватится, соседи, тётка Вера! Розыск объявят, тебя первого обвинят, подумают, грохнул и закопал где-нибудь! После твоего грандиозного собачьего побоища, ничему не удивятся!

— Вот и помогай людям, — сетует Костик, но потом добавляет, — а нам не пофиг ли? Не найдут же!