Полковник Васин остался, поприсутствовать на допросах подозреваемых. А мы выехали в расположение дивизиона только через час, утряся все проблемы с переводом в штабе дивизии и артполка. Ну и попутно решив кое-какие вопросы. Мы, это я, Андрюха, Иваныч и лейтенант Тихий, отчалили на обычной полуторке и через полчаса были на месте. Я бы пешком быстрее дошёл, вместо того, чтобы выпихивать этот агрегат из очередной колдоёбины на раскисшей дороге. Так что долетели мы с шиком. И пока Андрюха вставал на все виды довольствия, я отдал лейтенанту анодные батареи от радиостанции.

— А маркировка-то немецкая. — Внимательно рассмотрев мой трофей, обрадовался Тихий находке, одновременно озадачив меня. — А рации нигде не находил? — поинтересовался он у меня.

— Ни рации, ни радиста я не находил. А вы ищите. Гургенидзе расспросите, где он всё это взял. Но мыло я вам не отдам, нам самим мало. — Вынимаю я из сидора батареи и отдаю лейтенанту. А он перекладывает их в свой вещмешок.

— Больше ничего не было? — на всякий случай переспрашивает лейтенант.

— Вот ещё, записная книжка Гургенидзе. Но там какая-то тарабарщина на грузинском. Я ничерта не понял, а вам может быть пригодится. — Отдаю я улику.

— Ещё бы. — Обрадовался Тихий. — В общем, где тебя искать, мы знаем. Если вдруг ещё что-нибудь накопаешь, свяжешься с нами через особый отдел дивизии. Хотя, это долго. — Задумался он. — Но придумаем что-нибудь. До встречи! — Прощается лейтенант и уходит, забрав ценный груз…

Блиндаж разведчиков.

Только с нормальной крышей, типа такой.

Первая неделя на фронте пролетела для меня очень быстро. События наслаивались друг на друга, превращаясь в череду неотложных дел. И это в обороне. А что будет во время наступления? Немецкого наступления. А будет полный писец и кирдык. Дивизия хоть и оставалась на прежнем месте дислокации, но в связи с тем, что она перешла в подчинение другой армии, да ещё оказалась на её правом фланге, стрелковым полкам пришлось корректировать свои оборонительные порядки. Поменял своё месторасположение и наш дивизион, некоторые батареи сменили огневые позиции, штаб дивизиона переехал в деревню Дмитро-Даровка, а в Варваровку перебрался штаб артполка. Всё бы ничего, вот только места в частично разрушенной деревне было мало. Хотя места-то как раз и хватало, жить было негде. Мало того, что в населённом пункте расположился штаб 1143-го стрелкового полка со всеми службами и спецподразделениями, так ещё там находилось две наших артиллерийских батареи и штаб дивизиона с хозяйственными подразделениями. Да ещё подошедший с передовой третий стрелковый батальон принялся оборудовать узел сопротивления как в деревне, так и в её окрестностях.

Перебедовав в каких-то развалинах «часовни» одну ночь, перебираемся на старый НП, где и отабориваемся, построив уютный блиндаж в километре от Дмитро-Даровки. Блиндаж мы выкопали на склоне балки, оборудовав в нём пулемётную амбразуру, на всякий случай. Бойцы хоть и возмущались, таская на горбу тяжёлые брёвна и доски, зато когда немцы обстреляли деревню из дальнобойной артиллерии, оценили всю прелесть укрытия, в районе которого не разорвалось ни одного снаряда. А так ничего интересного, можно сказать не произошло. Тем более наступила долгожданная распутица, и все дороги окончательно развезло, превратив их в направления или в грязевые реки. Так что снаряды приходится экономить, все силы людского и конского состава направлены на доставку продуктов и фуража с армейских складов. Причём доставляют не на повозках, а на вьюках. Повозки стоят на приколе, вся остальная колёсная техника тоже. А вот немцы снаряды не экономят, стреляют как раньше. Видать у них там везде асфальт или железная дорога к каждой пушке проложена.

В отделении я произвёл перестановки, назначив на вышестоящие должности, знающих и толковых, а не высоких и хитрожопых бойцов. И теперь у меня: старший разведчик — ефрейтор Андрей Евдокимов, он же и мой заместитель в случае чего, в пару к нему я поставил Наливайко, простым наблюдателем а не старшим, как раньше; вторая пара разведчик-наблюдатель старший — красноармеец Чеботарь; напарником у него Удальцов; третья пара состоит из нацменов, вот только старшим — красноармеец Ростов, а простым наблюдателем ефрейтор Джафаров, ну кто ему доктор, если он самым тупым оказался. Таблицу умножения не знает, писать не умеет, да и русский язык только в армии выучил. Баранова я оставил при себе, вычислителем, художником-оформителем, наблюдателем и связным. Чтобы более старшие товарищи им не помыкали и не командовали. Мне можно. Я самый главный начальник. А то взяли моду, чуть что, так сразу Баранов. Сходи, принеси, подай. Так что лафа отошла, слуги кончились, так как у нищих их нет. И за хавчиком с двумя термосами и вещмешком ходит ефрейтор Джафаров, а если его нет, то Наливайко. Так как я заметил одну интересную особенность, которая заключалась в том, что ефрейтору больше других накладывали в термос каши, а Наливайко больше наливали. Зато когда за едой ходил Баранов, его постоянно обделяли. Видимо мощная фигура Джафарова вызывала у повара уважение (боится — значит уважает), а хитрый хохол как-то договаривался с земляками. Так что народ не возмущался, почувствовав разницу на своём брюхе. И даже когда дивизия перешла на двухразовое питание (утром и вечером), удавалось обеспечить приварок за счёт обменного фонда (мыла и махорки). Суточные нормы питания всё равно старались поддерживать, хотя и без разнообразия. Ничего. Скоро зелень начнёт расти: щавель, лук, одуванчики, крапива, грибы-ягоды. Так что будет витаминный приварок, суп из лебеды и крапивы, ну и вино из одуванчиков. Дороги просохнут. Немцы пойдут в наступление, вот и нахлебаемся досыта.

Вечером 14-го меня вызвали в штаб дивизиона и озадачили проведением разведки, целью которой являлось выявление огневых точек противника и захват контрольного пленного. Причём разведку требовали провести в ночь с 14-го на 15-е, не дав даже времени на подготовку. А так как разведгруппы действовали по всей полосе обороны дивизии, то нам выпало работать на левом фланге. Я как раз собирался этой ночью понаблюдать за противником, но раз пошла такая пьянка, пришлось совмещать. Но грёбаный экибастоз, почему всё так секретно и неожиданно. Ведь такие серьёзные дела, как захват контрольного пленного с кондачка не решаются. Взял и сходил за «языком». Купил, украл или сменял на что-нибудь. Нужно как минимум день, чтобы подготовиться. Наметить объект, пути подхода, отхода, договориться о взаимодействии с группой прикрытия. Организовать эту группу, если её нет. Да и ещё кучу важных вопросов решить. Но как обычно, качество подготовки решили заменить количеством разведгрупп. Озадачив все разведподразделения дивизии. Да ещё потребовав от каждого комбата, чтобы они тоже снарядили группу в разведку.

— Ну, что, Андрюха, вот и пробил наш час. Велено языка захватить, так что экипируйтесь и дуйте на передок. Тропинку к немцу в тыл мы с тобой присмотрели, вот сегодня её и протопчем. Поэтому оглядись там в округе, вдруг немцы чего намудрили. Баранова с собой забирай, он молодой, приметливый, глядишь, и заметит чего, да и связным при тебе будет. Чеботаря на хозяйство отправишь, нечего там на НП такой толпой делать. А я на батарею, к пушкарям. Взаимодействие налаживать.

— Есть осмотреться. — Отвечает ефрейтор и начинает распоряжаться.

А я снова бегу в Дмитро-Даровку, где на юго-восточной окраине расположилась четвёртая батарея. Можно было, не мучая ноги, сходить туда прямо из штаба. Но светлого времени для наблюдения оставалось в обрез, а договориться и по темноте можно.

— Здравия желаю, товарищ лейтенант! Командир отделения дивизионной разведки — старший сержант Доможиров. — Представляюсь я знакомому командиру 4-й батареи, которого иногда видел в штабе дивизиона.