— Ты вот что, товарищ старший сержант, — начал издалека Капитоныч. — Велено за пехотой присмотреть, чтобы подобное больше не повторилось. Наша шестая батарея поддерживает огнём как раз 1139-й стрелковый полк, вот и займись. Организуй там свой наблюдательный пункт неподалёку, будешь разведывать цели, и за пехотой заодно присмотришь.

— Это приказ? — уточняю я. Так как смотреть ещё и за перебежчиками у меня не было никакого желания.

— Просьба командира дивизии. А нам её комполка озвучил. Смекаешь, чем пахнет? — подмигивает мне начштаба.

— В штабе артполка своих разведчиков целый взвод. Ещё взвод дармоедов в особом отделе. Вот пускай они и займутся своей работой, а у меня и так дел за гланды. — Не ведусь я на очередной пряник.

— Все работают на своём месте. Только если разведчики нашего дивизиона появятся на переднем крае у пехотинцев, это никаких подозрений не вызовет, а если это будет кто-то из пришлых… В общем, ты понял задачу, товарищ старший сержант? — перестаёт уговаривать меня начштаба.

— Так точно. Понял. — Бурчу я.

— Подумай, что можно сделать. Сутки тебе на подготовку. — Расщедрился Капитоныч.

— Двое. И всё остальное побоку. — Тут же повышаю я ставки.

— Тридцать шесть часов. Завтра в это же время доложишь, что успел сделать.

— Есть доложить. Разрешите идти? — поднимаюсь я с табурета.

— Свободен. — Отпускает меня начальник штаба, занявшись своими бумагами.

Проблему с предателями нужно было решать кардинально. И желательно, чтобы это сделали сами немцы, уничтожая перебежчиков прямо на нейтралке. Жестоко, но ничего не попишешь. Мало того, что эта тварь, спасая свою шкуру, добровольно перешла к противнику, хрен бы с ним. Но он ведь в клювике принесёт немцам необходимые разведданные и расскажет всё про свою роту, батальон, полк. Захваченный контрольный пленный тоже, в конце концов, всё расскажет. Церемониться с ним никто не будет, «выпотрошат» и расстреляют или в лагерь отправят. Но чтобы захватить языка, необходимо приложить определённые усилия. Причём разведгруппа может задачу не выполнить и понести потери. А тут вот оно, само пришло, всё, что надо сказало и пошло дальше на фрицев работать, снаряды и патроны им подносить, а также и по своим стрелять. Так что лучше такого плохиша сразу хлопнуть, чем в дальнейшем иметь от него проблемы. Обо всём этом я и думал, возвращаясь в свой уютный блиндаж. Дело оставалось за малым, придумать, как заставить фрицев, валить перебежчиков.

Идеи, конечно, были причём всё было придумано до нас. Точнее придумали-то как раз на этой войне, и придумка сработала. Про один случай я узнал из какого-то сериала про злых комиссаров и несчастных штрафниках. А про другой — реальный, прочитал в журнале боевых действий. В кине якобы сдававшиеся в плен штрафники, кидались в немцев гранатами и убегали. В реале действовали уже не штрафники. Один боец был из разведроты, а второй как раз таки из стрелкового взвода при особом отделе НКВД стрелковой дивизии. Этот случай произошёл где-то под Ленинградом, и противниками советской дивизии были финны. Наши выползли на нейтралку, сказали, что сдаются, попросили позвать офицера, который знает русский. После чего, уже через переводчика, попросили показать проход в минном поле, и когда финнов собралась приличная толпа, человек (сто, двести) десять, вызвали по ним огонь артиллерии. Место было пристреляно ещё днём. Вот что-то подобное я и замышлял, но в больших масштабах.

После ужина вдвоём с Андрюхой топаем на юго-запад, в первый стрелковый батальон теперь уже 1139-го стрелкового полка. Километра два до Надеждовки 1-ой, и ещё столько же до высоты 187,5. Вот с этой «кочки» и оглядимся, узнаем, где что у немца есть и прикинем, где ему лучше напакостить. Сначала засветло оглядимся, а когда стемнеет послушаем и понюхаем. Огляделись и в полночь свалили. Нехрен думать, тут прыгать надо, деревушку Софино-Лиман по брёвнышкам разбирать. Там у немцев артиллерийская батарея стопяток, а может и две, так что накрыть их из гаубиц самое то. Вот только не достанут гаубицы образца 19010/30 года до этой деревни. Десять километров от огневых гаубичной батареи до цели, тут либо позиции менять, либо из 76-мм пушек стрелять. А там снаряд уже не того могущества, расход требуется больше. Хотя надо с пушкарями посоветоваться, может подскажут что. Скомбинируют фугасы со шрапнелью, а может ещё что придумают. Всё-таки дивизионная артиллерия немного отличается от противотанковой, а я в этом не совсем копенгаген, придётся со специально-обученными людьми проконсультироваться.

Сразу после завтрака, озадачив личный состав, иду в гости на четвёртую батарею, где и нахожу самого младшего из лейтенантов. Корбут хоть и младший, но фору даст как старшему лейтенанту, так и капитану. Офицер знающий и толковый. Вот ему и надо батареей командовать, но видать званием не вышел. Хотя в корректировщиках ему самое место. Передать команду орудийным расчётам любой дурак со здоровым горлом сможет. А вот вычислить координаты цели, пристреляться по ней минимальным количеством снарядов, быстро перенести огонь на другую цель, для этого не только знания, но и талант нужен. Ну и голова… «Без мозгов…»

Корбута я на батарее застал, проконсультировался, так что поспешаю в штаб дивизиона уже вооружённый знаниями. Хотя меня ждут там только вечером, но пока всё согласуют, напишут приказы, посчитают и выделят необходимое количество снарядов, время уйдёт. А главное, одобрямс получить. Если с моими соображениями не согласятся, придётся корректировать планы и ограничиться гранатометанием без артиллерийской поддержки. Постучавшись в прикрытую дверь, решительно врываюсь в кабинет начальника штаба.

— Разрешите, товарищ лейтенант? — вхожу я в комнату.

— Вошёл уже. Что хотел, старший сержант? — спрашивает начальник штаба.

— Так это. Доложить о ночных мероприятиях… — Шифруюсь я, увидав в комнате незнакомого старшего лейтенанта с пронзительным взглядом.

— Ты что, мои мысли читаешь? Только хотел за тобой посылать. Докладывай. Тут все свои. Как раз по этому делу. — Переглянувшись со старлеем, отвечает Капитоныч.

Ну, я и доложил, вывалив весь расклад, а в завершении ещё раз заострил внимание на артиллерийской поддержке.

— Тем самым мы убьём сразу двух, нет, трёх зайцев. Уничтожим боевое охранение противника. Пресечём попытки предателей перебегать к фашистам, силами самих фрицев. Подавим артиллерийскую батарею, которая житья не даёт нашей пехоте как на переднем крае, так и в глубине обороны. Но для этого нужны как зажигательные, так и другие снаряды. Чем больше, тем лучше. И для всего остального у меня тоже полномочий не хватает. — Прикасаюсь я к своим петлицам на бушлате.

— Будет тебе артподдержка, товарищ старший сержант. — Поймав утвердительный кивок молчаливого старлея, обрадовал меня начальник штаба. — А насчёт полномочий… — задумался он. — Найди-ка мне нашего комиссара. Он давно на передний край рвётся. — Выпроваживает меня из помещения Капитоныч, видимо чтобы обсудить что-то с непонятным загадочным молчуном.

Уже вдвоём с комиссаром идём по инстанциям, договариваться о проведении операции «ы» со штабами махры, сначала с командиром стрелкового полка, и так по цепочке до командира роты включительно. Во все детали операции никого не посвящаем, просто сообщаем, где устроим очередной тарарам ночью и примерное время. По делу говорю я, комиссар же присутствует для солидности и придания веса моим словам, а когда надо, поясняет, почему «космические корабли бороздят просторы вселенной…»

Для создания антуража и важности операции, мы надели маскхалаты, и я ещё отдал замполиту свой автомат с полным «кругляшом» патронов, естественно во временное пользование. Сам же ограничился офицерской портупеей с трофейным вальтером на боку, ну и с биноклем на шее. Зато комиссар выглядел как настоящий спецназовец, при нагане и пистолете-пулемёте, ну почти, ему только кинжала или ножа разведчика на поясе не хватало.