А потом было остальное. Если бы это была просто похоть, я бы держал себя в узде до тех пор, пока не пришло бы время её отпустить, а потом трахался бы до изнеможения со всеми женщинами, которые попадутся под руку. Но в тот день у бассейна…

Я не провожу время с детьми. Я избегал их большую часть своей жизни. Я всё ещё пытаюсь представить, каково это - постоянно находиться рядом с ребёнком, когда у Валентины появится свой малыш. Но Адам… Этот парень, который спросил меня, могу ли я научить его нырять, пробил насквозь всю броню, которую я возводил годами. Мне следовало уйти, а не соглашаться, но я не хотел этого делать. Как и в случае с Сиеной, я поддался желанию, в котором себе отказывал. И мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что обучение ребёнка плаванию – это самое спокойное занятие, которое я делал за последние годы.

С самого начала я говорил себе, что этот брак временный, что, как только угроза со стороны русских будет устранена, я подам на развод и вернусь к своему одинокому существованию. Но с каждым днём этот план всё меньше похож на решение проблемы и всё больше - на дуло пистолета, на которое я смотрю.

Мне нужно, чтобы Сиена исчезла из моей жизни, и тогда всё вернётся на круги своя. Но правда в том, что я не хочу её отпускать. Правда в том, что я влюбляюсь в свою жену, и это пугает меня больше, чем любая пуля или клинок.

Я так погружён в свои мысли, что чуть не пропустил чёрный седан, который преследовал нас последние шесть кварталов. Чуть не пропустил...

У меня кровь стынет в жилах, когда я узнаю номерной знак, который Константин показывал мне на брифингах разведки. Я всегда хорошо запоминал номера и узнаю в них один из внедорожников, за которыми мы недавно следили, наблюдая за их передвижениями. Это люди, принадлежат к семье Руссо. Они работаю на него.

— Сиена, — говорю я спокойным голосом, несмотря на выброс адреналина в кровь. — Мне нужно, чтобы ты сохраняла спокойствие и не высовывалась.

—Что? — Она поднимает взгляд от пузырька с рецептом, в её зелёных глазах ясно читается замешательство. — Почему?

— Не беспокойся об этом. Просто послушай меня.

Должно быть, она что-то уловила в моём тоне, потому что не стала спорить. Она убирает бутылку обратно в сумку как раз в тот момент, когда седан набирал скорость и поравнялся с нами.

Я вдавливаю педаль газа в пол, «Мерседес» рвётся вперёд, но впереди на перекрёстке ждёт ещё одна машина. Ловушка. Превосходно исполнена. Я слышу, как Сиена ахает, и понимаю, что она понимает, что происходит. Её руки сжимают край сиденья, всё тело напряжено. Я вижу, как она смотрит на меня краем глаза, вижу, как страх отражается на её лице, и я чертовски ненавижу это.

Если бы это зависело от меня, эта женщина никогда бы больше не испытывала страха. И я хочу убить любого, кто заставляет её так себя чувствовать.

— Держись, — рычу я, резко выворачивая руль вправо.

Машину заносит, когда я объезжаю внедорожник, пытающийся преградить нам путь, и в этот момент я вижу в окне мужчину с пистолетом. Пули барабанят по боку машины, попадая в пуленепробиваемое стекло, от чего оно покрывается паутиной. Сиена ахает, и из её груди вырывается тихий крик. Но она не кричит. Её лицо бледное как полотно, я вижу, как тяжело вздымается её грудь, но она больше не кричит, пока я жму на газ, пытаясь уйти от града пуль.

Она сильнее, чем кажется. Но, опять же, я понял это в первую же ночь, когда забрал её со склада, и когда она дралась со мной в церкви.

Моя маленькая дикарка.

Мне удаётся выровнять машину и проехать перекрёсток, но теперь за нами следует третья машина, и они ведут нас в промышленный район, где склады служат идеальным укрытием для того, что они планируют. Возможно, их больше, и они собираются окружить нас. Я понятия не имею, сколько человек устроили эту ловушку. Моё сердце бешено колотится, но внешне я спокоен. Я много лет тренировался, чтобы оказаться здесь, и я благодарен за это, потому что это значит, что я могу помочь Сиене сохранять спокойствие.

Я чувствую тяжесть пистолета за спиной, но их слишком много для одного оружия. У меня есть ещё один пистолет, но мне нужно увести Сиену в безопасное место, прежде чем я смогу дать отпор. Я не хочу, чтобы она попала под перекрёстный огонь, я не смогу сражаться, если буду бояться за неё. Если я буду переживать о том, что с ней случится.

— Дамиан, — голос Сиены звучит ровно, что меня удивляет. — Что мне нужно сделать?

Этот вопрос застаёт меня врасплох. Большинство людей бы кричали, плакали или застыли бы в панике. Но Сиена спрашивает, чем она может помочь, и в моей груди просыпается что-то яростное и защитное.

— Когда я остановлю машину, беги, — резко говорю я ей. — Не оглядывайся, не жди меня. Просто беги.

Она широко распахивает глаза и хватается за дверь, когда я сворачиваю в переулок, пытаясь увести их оттуда, куда они хотят нас загнать.

— Я тебя не брошу.

— Да, чёрт возьми, бросишь, — рычу я, и колёса с визгом поворачивают за угол. — Ты нужна мне в безопасности, Сиена.

— И ты мне нужен! — Восклицает она, поражая меня пылом своего голоса. — Ты нужен мне, чтобы вернуть нас домой. Чтобы вернуть меня к Адаму. Я не в безопасности одна, ты с Константином ясно дал это понять. Я не брошу тебя!

Нет времени спорить. Ловушка смыкается. Ведущий седан задевает мой задний бампер, и мы начинаем разворачиваться, но мне едва удаётся это контролировать. Мы врезаемся в погрузочную платформу, и удар отдаётся во всех костях.

Повисает тишина, которая длится, наверное, секунды три.

А потом начинается ад.

Я выскакиваю из машины ещё до того, как двигатель перестаёт дымить, с пистолетом в руке и тремя уже выпущенными пулями. Один из ублюдков, выходящих из одного из внедорожников, падает, схватившись за плечо. Другой ныряет за мусорный контейнер.

— Оставайся в машине! — Кричу я Сиене, но даже произнося эти слова, понимаю, что машина – это смертельная ловушка. Пуленепробиваемые стёкла не вечны, и рано или поздно они доберутся до неё. Пули пробивают капот и переднюю часть «Мерседеса», двигатель, скорее всего, не выдержит. Сейчас мы никуда на нём не поедем. Нам придётся бежать, и они нас поймают.

Я убиваю ещё одного солдата Руссо точным выстрелом в грудь, но их становится всё больше и больше, они высыпают из складов, как тараканы. Слишком много.

Пуля выбивает кусок стекла из капота машины рядом с моей головой, и я откатываюсь за штабель ящиков, инстинктивно перезаряжая оружие. В уме я провожу расчёты: видно шесть человек, возможно, ещё больше в резерве, боезапас ограничен, Сиена.

Математические расчёты неутешительны.

— Дамиан! — Крик Сиены перекрывает звуки выстрелов.

Я оборачиваюсь и вижу, как двое мужчин вытаскивают её из-под обломков машины. Она сопротивляется, царапается и лягается, как дикая кошка, которой я называл её с нашей первой встречи, но они слишком сильны.

От вида их рук на её теле у меня темнеет в глазах.

Я разряжаю обойму в ближайшую группу мужчин, идущих к нам, не заботясь о том, чтобы сэкономить патроны. Я могу думать только о том, что один из них выстрелит в Сиену. Я не знаю, нужна ли она им живой или мёртвой, но сам факт того, что это вообще вопрос, вызывает у меня дикое чувство, и меня захлёстывает горячая и неудержимая ярость. Я должен добраться до неё.

Всё моё хладнокровие исчезло. Расчётливость, которая помогала мне в каждом бою, испарилась. Я чувствую себя зверем, животным, которое отчаянно хочет добраться до своей пары. Я должен добраться до неё.

Но их слишком много, и они используют её как рычаг давления. Один из ублюдков приставил пистолет к её виску, а она сверлит его взглядом, и её рыжие волосы разметались по лицу.

— Бросай оружие, Кузнецов! — Кричит мужчина, который держит её. — Или твоя хорошенькая жёнушка получит пулю в лоб.

Мир сужается до этого единственного мгновения. Взгляд Сиены встречается с моим через складской двор, и я вижу в нём нечто такое, от чего у меня замирает сердце. Она не просто напугана - она в ярости. В ярости от того, что эти мужчины посмели прикоснуться к ней, в ярости от того, что они угрожают мне, в ярости от того, что они пришли за нами обоими. Разъярённая тем, что они не дают ей добраться до сына.